Эйдзи Микагэ - Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 2
— Я раздавлю твою волю к сопротивлению.
Не глядя мне в глаза, Миядзава-кун продолжил:
— Но от одного этого мне легче не станет. Потому что есть еще Мария Отонаси. Поэтому я все время думал. Заставить тебя сдаться и остановить Марию Отонаси. Я все время думал, как добиться и того, и другого одновременно.
Рот Миядзавы-куна чуть изогнулся.
– П о й м а т ь О т о н а с и. З а с т а в и в т е б я п о м о ч ь в э т о м.
— …И это должно заставить меня сдаться?
— Угу. Сам подумай: если мы поймаем Отонаси и будем удерживать ее связанной до 6 мая, она не будет представлять для нас угрозы — это очевидно. Если Отонаси бездействует, «Неделя в трясине» продолжит работать без помех.
Стало быть, предать Отонаси-сан — все равно что отказаться от моего последнего убежища.
Следовательно, это будет означать, что я сдался.
— Итак, приступим к осуществлению этого плана. …Хосино, сейчас я собираюсь связать тебя в моей комнате и воспользоваться тобой, чтобы поймать Отонаси. Я возьму тебя с собой, как бы ты ни упирался. Я глазом не моргну, если мне придется прибегнуть к насилию. Впрочем, сопротивление будет бесполезно, как только ты переключишься снова.
— Тогда… почему бы тебе просто не подождать, пока я переключусь?
— Если я это сделаю, ты можешь попытаться оправдать себя, ты будешь думать, что тебя связали против воли. Никакого смысла нет, если ты не предашь Марию Отонаси по собственной воле. Ведь мы же должны заставить тебя сдаться.
…Вот как.
— Ну так что? Хочешь посопротивляться?
Миядзава-кун достал из кармана кастет и надел на руку. Его глаза ясно говорили, что это не блеф.
Должен ли я предать?
Ее, Марию Отонаси — нет, А ю О т о н а с и.
Предать — что такого? Мы ведь все равно не доверяем друг другу. Кроме того — Миядзава-кун, может, этого и не заметил, но я все равно потерял желание сопротивляться с того самого момента, как узнал, что моя повседневная жизнь больше не вернется.
Должен ли я сражаться с Миядзавой-куном? Да нет же. Зачем выбирать более болезненный путь, если таким способом все равно ничего не приобрету?
— …
И все же я не могу этого произнести.
Не могу произнести такую простую фразу, как «Я предам Отонаси-сан».
Почему не могу? Не понимаю. Ничего ведь не изменится, если даже и не скажу этого. Я уже сдался, и когда придет время переключения, меня все равно свяжут. Ничего не изменится. И тем не менее, когда я пытаюсь озвучить свое предательство, мою грудь пронзает обжигающая боль.
— М-миядзава-кун, послушай…
Бам.
— …Кхх!
Миядзава-кун прибег к насилию. Я растянулся на полу, не в состоянии даже сказать что-либо.
Миядзава-кун взглянул на меня сверху вниз, глаза его по-прежнему были пусты. Он все равно не будет слушать, что я говорю. Он будет без малейшей жалости бить меня, как только я буду выказывать признаки сопротивления.
Я знаю. Мне остается лишь решиться на предательство.
Разве это не нормально? Ведь Ая Отонаси — враг.
Он схватил меня за плечи и заставил подняться. Затем пристроил свой кулак напротив моего беззащитного живота.
— Давай, я хочу услышать, как ты предаешь!
— Ты можешь…
Ничего не изменится, так что незачем колебаться.
Почему же тогда…
— Ты можешь… связать меня.
…Почему же тогда мое сердце рвется всего лишь от того, что я произнес эти слова вслух?
2 мая (суббота) 23:10
Мне снится сон.
Опять все тот же сон.
3 мая (воскресенье), День Конституции
3 мая (воскресенье) 07:12
Я проснулся. Совсем не такое чувство, как при переключении, — нормальное чувство пробуждения.
Я лежал на полу в комнате Миядзавы с наручниками на руках и ногах.
Миядзава-кун сидел на кровати. Под глазами у него виднелись мешки. Должно быть, последние несколько дней он не высыпался.
Заметив, что я проснулся, он достал влажное полотенце и обтер мне лицо. Ментол на полотенце согнал остатки сонливости.
— Сейчас я скажу тебе, что делать, — без всякого приветствия заявил он, закончив вытирать мне лицо. — Т ы з а к у е ш ь О т о н а с и в н а р у ч н и к и п о р у к а м и н о г а м и т е м с а м ы м п о к а ж е ш ь с в о е н а м е р е н и е е е п р е д а т ь. Больше ничего от тебя не потребуется. Все просто, да?
— …Правда?
— А?
— Вы правда поверите, что я сдался, если я так сделаю?
[Он] ведь может думать как угодно. Он может и не принять это как «сдачу» и потребовать чего-то еще более абсурдного.
— Он сказал, что е м у б у д е т д о с т а т о ч н о, е с л и о н у к р а д е т у т е б я М а р и ю О т о н а с и.
— Украдет?..
Вдруг вспомнился мэйл несколькодневной давности.
«Я смог воплотить мое сокровенное желание. Теперь я могу с тобой встречаться»
Наконец-то я понял, что означает этот текст.
Похоже, [он] ошибочно принимает нас за любовников. И поэтому думает, что если полностью выполнит «Неделю в трясине», то сможет встречаться с Отонаси-сан.
Но это нонсенс. Невозможно заполучить все мое, лишь захватив мое тело.
— Ты не можешь украсть ее у меня!
«Могу».
Я чуть не подпрыгнул на месте. На мой шепот ответил голос, которого тут не должно было быть.
«Я Кадзуки Хосино и никто другой! А значит, я смогу ее таким способом заполучить».
Голос шел из колонок возле компьютера, за которым сидел Миядзава-кун.
«Ты считаешь, это абсурд? Ты думаешь, я не могу стать Кадзуки Хосино, потому что он — это ты?»
Ну конечно. Только [я] — Кадзуки Хосино, никто другой им быть не может.
«Тогда скажи мне, что создает Кадзуки Хосино? Уж как минимум, нельзя сказать, что это характер. Ведь ты же всегда узнаешь кого-то, кого сто лет не видел, поймешь, что это тот же человек, даже если его характер, его аура полностью другие, верно?»
Слушая [его], я вдруг вспомнил слова, сказанные кое-кем другим.
«Ну скажи тогда: вот ты видишь, как кто-то ведет себя не совсем обычно; ты что, сразу думаешь «Это кто-то другой. Кто-то в него вселился»?»
— …Угг!
И правда. Дайя, Коконе, Харуаки — все приняли [его] за Кадзуки Хосино. Даже Отонаси-сан, вместе с которой я провел больше времени, чем с кем-либо еще…
«Даже Мария Отонаси не может отличить [Кадзуки Хосино] от [Юхэя Исихары], ведь так?»
— …Мда.
«Да, но, поскольку она знает о «шкатулках», она может принять исчезновение [Кадзуки Хосино] за полное исчезновение Кадзуки Хосино как человека. Поэтому я объясню ей, что Кадзуки Хосино не исчезнет, когда я стану им. Когда я это сделаю, Кадзуки Хосино продолжит существовать для нее».
