Эллис Питерс - Роза в уплату (Хроники брата Кадфаэля - 13)
- Мне такой сапог не попадался, но если он когда-нибудь окажется у нас, его легко будет узнать. А еще я покажу слепок сапожнику, который живет за мостом, во Франквилле. Кто знает, может, один из нас и наткнется в конце концов на этого парня. Только многие ставят заплатки на свои сапоги сами, добавил мастер с сожалением и презрением, как настоящий профессионал.
"Очень слабая надежда,- говорил себе Кадфаэль, переходя мост на обратном пути в монастырь,- но пренебрегать ею нельзя. А что еще может навести на след убийцы? У них нет почти ничего, если не считать неизбежного вопроса, на который пока нет ответа: кому понадобилось губить розовый куст? И почему, зачем? Вопрос, который они все время задавали себе, причем безуспешно, и который опять встанет, как только приедет Хью".
Кадфаэль не стал заходить во двор монастыря, а, миновав сторожку, пошел по Форгейту - мимо пекарни, мимо кузницы, по пути обмениваясь приветствиями с жителями, вышедшими на порог своих домов или трудившимися за изгородями. Дойдя до двора Найалла, монах хотел было войти в сад через калитку в стене, но она была изнутри заперта на щеколду. Кадфаэль повернул и зашел в лавку, где Найалл, склонившись, трудился над керамическим тигельком, в котором плавилась заготовка для брошки.
- Я зашел посмотреть, не было ли у вас еще ночных посетителей, - сказал Кадфаэль, - но вижу, что, по крайней мере, с улицы путь закрыт. Жаль, что стена недостаточно высока и замысливший злое человек может перелезть через нее. Но заткнуть хоть одну дыру - уже кое-что. А как куст? Выживет?
- Пойдем, посмотришь. Часть, наверное, отсохнет, но это лишь две-три ветки. Конечно, он станет кособоким, но через годик разрастется, и все выровняется.
Стоя среди зелени и ярких цветов залитого солнечным светом сада, розовый куст как будто протянул свои руки-ветви и уцепился за северную стену. Его обвисшие ветви были привязаны к выступавшим из нее камням полосками материи, а раненый ствол Найалл обернул куском плотной ткани, крепко притянув друг к другу обе части там, куда пришелся удар топора, и густо смазал повязку жиром и воском.
- Сделано с любовью,- одобрил Кадфаэль, благоразумно не уточняя, к кому - к кусту или к женщине. На поврежденной стороне листья поникли, а некоторые даже облетели, однако на остальных ветках они были ярко-зелеными и блестящими, и весь куст был усыпан полураспустившимися бутонами. Прекрасная работа. Знаете, если когда-нибудь вам надоест бронза и окружающий мир, приходите в монастырь, я охотно возьму вас в помощники.
Найалл, как всегда скромный и молчаливый, ничего не ответил на это. Его чувства по отношению к розам или к женщине касались только его, и никого больше. Кадфаэль все понял и, посмотрев в широко расставленные ясные глаза мастера, прекрасно умеющие скрывать все, что хотели скрыть, попрощался и отправился домой, к своим обязанностям, слегка браня себя за бестактность, однако настроение монаха почему-то явно улучшилось. По крайней мере один человек продолжает делать свое дело, и его нелегко будет заставить свернуть с выбранного пути. И, разумеется, он не ищет никакой выгоды. Во всей этой истории слишком много жажды наживы и слишком мало любви.
Время приближалось к полудню, солнце стояло высоко и грело изрядно настоящий июньский день. Должно быть, святая Уинифред основательно потрудилась, уговаривая небеса оказать ей честь и послать хорошую погоду в день ее праздника. Как это часто случается, после затянувшейся весны лето быстро вступило в свои права. Цветы, которые долго дрожали от холода и росли весьма неохотно, внезапно набрали силу и буквально за одну ночь раскрыли свои бутоны, озарив все вокруг необыкновенным разноцветьем. Хлеба более медлительны и менее склонны к риску, они, вероятно, запоздают примерно на месяц, но зато будут чистыми и дадут хороший урожай, потому что их вечные враги - сорняки - погибли, померзнув в апреле и мае. На пороге сторожки стоял брат привратник и вел какой-то, похоже, очень серьезный разговор с заметно взволнованным молодым человеком. Любопытство всегда было большим грехом брата Кадфаэля, поэтому он остановился и, немного поколебавшись, двинулся в сторону беседующих. В молодом человеке он узнал Майлса Кольера, которого видел только вчера, тогда тот показался монаху дельным, аккуратным. Сейчас парень выглядел встрепанным, волосы, взлохмаченные ветром, торчали в разные стороны, а под сдвинутыми рыжими бровями блестели расширившиеся от беспокойства светло-голубые глаза. Услышав приближающиеся шаги, Майлс повернул голову и, несмотря на тревогу, сразу же узнал монаха, который накануне беседовал с его кузиной. Майлс бросился к Кадфаэлю:
- Брат, я помню тебя, ты вчера так хорошо говорил с Джудит, успокаивая ее. А сегодня ты не видел ее? Вы больше не разговаривали?
- Нет, не видел, - ответил удивленный Кадфаэль.- А в чем дело? Что еще случилось? Вчера вы ушли домой вместе. Ничего плохого, не дай бог, с ней больше не произошло?
- Насколько я знаю - нет. Вчера Джудит легла рано, и я надеялся, что она будет спать спокойно. А теперь...- Майлс растерянно обвел большой монастырский двор расширившимися от беспокойства глазами.- Мне дома сказали, что она направилась сюда.
- Она не приходила, - уверенно заявил привратник.- Я не отлучался ни на минуту, я бы видел, если бы она вошла. Я знаю эту госпожу с того дня, как она приходила подписывать договор о доме, который подарила аббатству. Сегодня я ее не видел. Однако мастер Кольер говорит, что она ушла из дома очень рано...
- Да, очень рано,- горячо подтвердил Майлс.- Раньше, чем я проснулся.
- ...И собиралась прийти сюда повидать аббата по важному делу,докончил привратник.
- Так мне сказала ее служанка,- произнес Майлс, покрываясь потом. Джудит сообщила ей о своих намерениях накануне вечером, когда та помогала ей готовиться ко сну. Я ничего не знал об этом до сегодняшнего утра. Только, судя по всему, ее тут не было. Она не дошла. И домой не вернулась. Уже полдень, а дома ее нет! Я боюсь, не случилось ли с ней беды.
Глава шестая
После полудня в покоях аббата срочно собрался совет. Присутствовали пятеро: сам аббат Радульфус, брат Ансельм и брат Кадфаэль, свидетели, подписавшие договор, каким-то образом оказавшийся причиной последних зловещих событий; Майлс Кольер, охваченный тревогой настолько, что не мог найти себе места, и Хью Берингар, спешно выехавший из Мэзбери, озабоченный известием об убийстве брата Эльюрика и по прибытии обнаруживший, что за первым ужасным происшествием последовало второе. Хью велел Алану Хербарду послать своих людей в город, чтобы они попытались найти хоть какой-нибудь след исчезнувшей женщины или, по крайней мере, услышать что-нибудь о ней. Был отдан также приказ немедленно сообщить, если она вдруг вернется домой. Ведь, в конце концов, для ее отсутствия могла быть вполне уважительная причина, что-нибудь непредвиденное, что отвлекло ее и заставило изменить свои намерения. Однако время шло, и надежда на это становилась все более слабой. Бранвен, вся в слезах, повторила свой рассказ. - Джудит и впрямь отправилась утром в аббатство. Однако она туда не пришла.
