Виктор Сапарин - Ультраглаз (сборник)
За дверью прямо вверх поднималась лестница. Шервуд стал на нижнюю ступеньку, но она не сдвинулась с места. Эскалаторы, конечно, не работали. Он стал подниматься, хватаясь за поручни.
С верхней площадки лестницы открывался вход в круглый зал. Его прозрачные стены в вихре урагана гнулись, то вминаясь, то выпрямляясь; временами по ним пробегала дрожь. В тот момент, когда Шервуд вступил в пустой зал, сооружение сильно накренилось, пол встал под углом почти в сорок пять градусов. Шервуд успел схватиться за стойку для оборудования у стены, иначе он полетел бы к противоположному концу зала. Так он висел, упираясь ногами в рифленый пол, минуты две, а пол все поднимался.
По ту сторону стен в пыльной мгле, проносились полупрозрачные здания округлых форм с крышами-куполами, напоминая гигантскую связку воздушных шаров, пущенных по ветру. Какой-то рукав мотался, как исступленный, и Шервуд до боли ощутил напряжение, которое испытывали закрепки: когда-нибудь начнут же они вываливаться!
Резкий толчок оборвал мысли Шервуда. Стойка, за которую он держался, словно забрыкалась, пытаясь его отбросить. Вибрация передалась его руке, пальцы разжались и он покатился сначала по полу, а потом по стене, которая медленно, как барабан, вращалась под ним. Он докатился до другой стойки и ухватился за ребристый выступ. Но его тут же вытряхнуло и из этого угла.
Катаясь по желобу, который образовал стык пола и стены, Шервуд смятенно думал: «Только бы вращение прекратилось!» От вращения разовьются центробежные силы и тогда уж вся эта музыка наверняка разлетится по швам. Он, создатель сооружения, знал, что оно для таких испытаний не предназначалось!
Крен на какое-то мгновение уменьшился.
Дверь, дверь, хоть какую-нибудь дверь! Нельзя же до бесконечности кататься в этом огромном зале, как горошина в консервной банке. Увидев, наконец, какую-то дверь, он вышмыгнул, как мышь, из зала и очутился в коридоре.
Здесь стены не просвечивали и обстановка казалась безопаснее, а неожиданные крены напоминали качку корабля в бурю — ощущение вполне земное. Мгновениями Шервуд забывал, что станция, построенная для Венеры, мчится в воздухе, словно выпущенный из рук бумажный змей. Он никогда не думал о планирующих способностях проектируемого им сооружения. Сейчас он пришел к выводу, что создал почти идеальный парашютирующий аппарат.
Затем по странным законам логики в нем пробудилась жажда деятельности. Сидеть, как крыса в тесной ловушке, не казалось ему сейчас уже таким заманчивым, как четверть часа назад. Он должен осуществить то, что собирался сделать перед тем, как налетел ураган, — проникнуть в обзорную башню и подключиться к наружной антенне.
В коридор выходило множество дверей. Он осторожно открыл первую по счету и увидел новый, короткий, поперечный коридор. Пять дверей, одинаковых стандартных дверей, без табличек, смотрели на него. За одной оказалась квадратная пустая каморка. Темные, без света, помещения он обнаружил и за следующими тремя дверьми. Оставалась последняя, пятая.
При проектировании станции Шервуд предусмотрел, что рассеянный свет венерианского дня будет проникать во все помещения, где он потребуется. Поэтому-то он сделал столько прозрачных или полупрозрачных стен и перекрыл здания просвечивающими куполами. На Венере не придется бояться прямых солнечных лучей. Но сейчас мгла, что окружала станцию, бросала мрачную тень на все. В коридоре царили какие-то темные сумерки, а помещения приходилось обследовать ощупью.
В беспорядочных рывках, которыми обрушивался ураган на детище Шервуда, видимо, была какая-то закономерность. Преимущественно бортовая качка сменилась на килевую, то есть направленную вдоль коридора. Держаться на ногах стало очень трудно. Шервуд решил, что лучше всего передвигаться по способу далеких предков человека. Но и подползти к пятой, дальней двери, замыкавшей коридор, удалось не сразу. Раза два Шервуда сильными толчками отбрасывало назад с такой легкостью, с какой ребенок, балуясь, сшибает букашку с травинки. Зато третий толчок подбросил его прямо к двери, он едва не стукнулся об нее головой. Он открыл дверь, протянул руки, нащупывая пол, и в ужасе отпрянул назад.
Руки ничего не встретили. За дверью зияла пустота, провал, колодец, темный и казавшийся бездонным. Такие блуждания в лабиринте и подкарауливающий колодец могут присниться только в страшном сне. Дрожь и внезапная слабость охватили Шервуда, когда он сообразил, что следующий толчок наверняка сбросит его в пустую шахту подъемника. Тело его ослабло, и следующий толчок, который не замедлил произойти, отшвырнул его от двери словно мешок с песком.
4.Гаскар, смотревший, не отрываясь, на экран, откачнулся на спинку стула. На лице его отразилось смятение.
— Она разорвалась… — произнес он сдавленно.
Дэвис быстро подвинулся к прибору. Бледные полосы проносились по экрану, клубы и завитки, словно космическая туманность в стадии образования. Вверху мелькала какая-то тряпка. На ее поверхности были различимы выпуклости, похожие на пузыри. Другая тряпка, так и остающаяся тряпкой, протянулась чуть не через весь экран внизу. Она извивалась, словно пиявка в аквариуме.
— Вы думаете: конец? — спросил он француза.
— Начало его… Главное — мы ничего не можем предпринять, пока не кончится ураган. А он треплет и треплет свою добычу, не выпуская из зубов, как бульдог. Расстреливать надо было раньше…
— Если бы знать! — Дэвису показалось, что темная «пиявка» в нижней части экрана стала сокращаться, — Вы знаете, какие разрушения причиняет взрыв урагана… На это можно было пойти. Но не сейчас.
Оба одновременно подумали о главном.
— Знать бы, жив ли он?
— И где находится? В какой хотя бы половине? — Еще бы лучше узнать в каком отсеке, — сказал француз. — Без этого нельзя принимать спасательные меры. Мы не можем даже применить ракеты!
Они приникли к экрану. Нижняя «тряпка» сжималась или поворачивалась: она стала короче. Темные клубы временами закрывали ее совсем.
— Да, в этот котел вихрелетам не сунуться! Их даже не видно на экране.
— Шестнадцать уже разбились!.. А наводил их лучший из наших пилотов. Плохо все-таки, что с Шервудом нет связи. Не представляю, что могут сделать вихрелеты, даже если удастся подвести их вплотную.
— Придется лететь человеку!
— Или взять на буксир то, что можно, и то, что находится еще а воздухе. Смотрите!
«Пиявка» внизу вдруг вытянулась, от нее оторвался лоскут и исчез за кромкой экрана.
— Она рассыпается… — произнес француз хрипло. Казалось его душат. Он рванул ворот.
