Герберт Уэллс - Первые люди на Луне (без указания переводчика)
Несмотря на такое, видимо очень тяжелое, одеяние, селенит подвигался вперед довольно крупными, с нашей земной точки зрения, шагами, и его дребезжащая рука работала непрерывно. Когда он проходил мимо нас, его движения выражали поспешность и гнев. И вскоре после того, как он исчез в чаще, мы услышали мычание лунной коровы, внезапно превратившееся в короткий резкий визг. Мычание, удаляясь, постепенно становилось тише и затем вдруг смолкло. Вероятно, это означало, что животные достигли пастбища.
Мы прислушивались. Некоторое время в лунном мире господствовала полная тишина. И все-таки далеко не сразу мы решились ползти дальше на поиски затерявшегося шара.
Когда мы снова увидели лунных коров, они паслись на небольшом расстоянии от нас в местности, усыпанной обломками скал. Наклонные поверхности этих скал густо поросли какими-то пятнистыми зелеными растениями, имевшими вид плотных мшистых пучков. Их-то и поедали животные. Завидев стадо, мы остановились на опушке чащи, по которой ползли, и стали рассматривать невиданную скотину, осторожно оглядываясь в то же время по сторонам в надежде еще раз увидеть селенита. Лунные коровы лежали на пастбище, как громадные слизняки, как большие жирные глыбы, и ели прожорливо и шумно, с какой-то всхлипывающей алчностью. Неуклюжие и неповоротливые, они, казалось, состояли из одного только сала. По сравнению с ними тучный смитфильдский вол мог бы показаться образцом проворства. Их искривленные, непрерывно жующие рты и зажмуренные глаза и их смачное причмокивание говорили о полнейшем физическом блаженстве, которое возбуждающим образом подействовало на наши пустые желудки.
— Свиньи, — пробормотал Кавор с необычным для него возбуждением, — отвратительные свиньи!
И, бросив на них взгляд, полный сердитой зависти, он пополз вправо через кусты. Я оставался на месте, пока не убедился, что пятнистые растения совсем не годятся в пищу человеку; после этого пополз следом за моим товарищем, пережевывая сорванный стебель.
Вскоре нас опять заставило остановиться появление селенита, и на этот раз мы могли рассмотреть его более подробно. Мы увидели, что его оболочка была действительно одеждой, а не ракообразной скорлупой. По своему облачению он был во всем подобен первому селениту, встреченному нами, если не считать того, что клочки чего-то, похожего на вату, торчали из его шеи. Он стоял на высоком утесе и вертел головой вправо и влево, как бы обозревая кратер. Мы лежали совсем тихо, опасаясь привлечь его внимание, и он через некоторое время повернулся и исчез.
Мы наткнулись на другое стадо лунных коров, мычавших в овраге, и затем миновали какое-то место, где раздавались звуки, напоминавшие стук работающих машин, как будто под нами, недалеко от поверхности, находилась огромная фабрика. И еще прежде чем эти звуки успели смолкнуть в отдалении, мы очутились у окраины обширного открытого пространства, имевшего метров двести в поперечнике, и совершенно ровного. Не считая ползучих лишайников, кое-где выступавших по краям, все это пространство было пусто и посыпано желтой пылью. Сначала мы побаивались двинуться через эту площадку, но так как ползти здесь было гораздо легче, чем по зарослям, мы расхрабрились и начали осторожно пробираться вдоль ее края.
Немного спустя шум, доносившийся снизу, прекратился, и некоторое время все было тихо, если не считать шороха быстро развивавшихся растений. Затем вдруг поднялся грохот, гораздо более неистовый и близкий, чем все, слышанное нами до сих пор, Вне всякого сомнения этот грохот доносился снизу. Мы инстинктивно бросились ничком, готовясь к прыжку в чащу, находившуюся рядом с нами. Нам представлялось, что каждый удар отдается в наших телах. Громыхание и стук становились все громче и громче, прерывистое дрожание усилилось, пока, наконец, нам не стало мерещиться, что дрожит и пульсирует весь лунный мир.
— Прячьтесь, — шепнул Кавор, и я повернул к кустам.
В этот миг грянул удар, похожий на выстрел из пушки, и затем случилось то, что доныне преследует меня во сне, как кошмар. Я приподнял голову, чтобы посмотреть в лицо Кавору, а руку протянул вперед. Но рука ничего не встретила на своем пути. Она внезапно погрузилась в бездонную дыру.
Грудью я ударился обо что-то твердое и увидел, что лежу, касаясь подбородком самого края неизмеримой бездны, которая внезапно разверзлась передо мною, а руки мои болтаются в пустоте. Все это плоское круглое пространство оказалось не чем иным, как гигантской крышкой, которая теперь скользила в сторону, уходя в специально предназначенную для нее выемку и открывая жерло шахты.
Если бы не Кавор, то я, вероятно, так бы и остался висеть над пропастью, пока удар о стенку выемки не столкнул бы меня вниз. Но Кавор не испытал душевного потрясения, парализовавшего мои силы. Он находился несколько позади меня, когда впервые двинулась крышка, и, заметив мою растерянность, схватил меня за ноги и оттащил прочь. Я приподнялся, отполз на четвереньках подальше от провала, потом вскочил и побежал следом за Кавором по грохотавшему и подгибавшемуся металлическому листу. Очевидно, крышка отодвигалась со все возраставшей быстротой, и кусты за ее пределами, бывшие прямо против меня, перемещались в сторону в то время, как я бежал.
Еще немного, и было бы слишком поздно. Спина Кавора исчезла в колючих зарослях, и, пока я карабкался вслед за ним, чудовищный люк окончательно задвинулся с громким звоном. Мы долго лежали, пыхтя и отдуваясь и не смея приблизиться к шахте.
Наконец, с величайшими предосторожностями и понемножку, мы заняли положение, позволявшее нам заглянуть вниз. Кусты вокруг нас трещали и раскачивались от движения воздуха, врывавшегося в шахту. Сперва мы ничего не могли рассмотреть, кроме гладких вертикальных стен, сливавшихся с темнотой. И затем постепенно мы различили множество маленьких и слабых световых точек, передвигавшихся взад и вперед.
На некоторое время эта громадная таинственная бездна заставила нас позабыть все на свете, даже наш шар. Когда мы несколько освоились с темнотой, нам удалось рассмотреть крохотные призрачные фигурки, двигавшиеся между этими светящимися булавочными головками. Мы глядели вниз, изумленные, не веря собственным глазам, сбитые с толку до такой степени, что почти потеряли дар слова. У нас не было никакого ключа для решения этой загадки.
— Что это значит? — спрашивал я. — Что это может значить?
— Инженерные работы. Должно быть, эти существа проводят ночи в пещерах и выходят наружу только днем.
— Кавор, — спросил я, — неужели возможно, что там живут какие-то существа… похожие на людей?
