Роберт Силверберг - Сын человеческий
– Может быть в другой раз.
– Откладывать жестоко. Сейчас. Сейчас. – Хенмер дотронулся до груди Клея. Маленькие тонкие пальцы обвивались вокруг его сосков. Он выказал свое неудовольствие, и Хенмер погрустнел.
– Мы должны разделять ощущения, – произнес он. – Иди. Дай мне войти в тебя, как однажды и ты вошел в меня.
Клей вдруг все вспомнил: Хенмер обернулся женщиной вскоре после их встречи и стал теплым и нежным, правда быстро исчезнувшим, другом. Тогда Клей не возражал против его транссексуальности. Ему не казалось ненормальным совокупляться с тем, кто еще недавно был мужчиной. Но теперь, когда они поменялись местами, он не в силах отдаться. Он не отдастся.
Твердое решение. Железная дева. Он попытался прикрыть наготу, спрятав колышущуюся грудь одной рукой, а другой закрыв низ живота. Образец целомудрия. Улыбка Хенмер наполнилась меланхолическим разочарованием, он был сражен благоразумным отступлением в лице непоколебимого девичества. Он не заставит его, потому что игра, может, не стоит свеч. Ну? Ну? Глаза Клея заморгали. Вокруг головы жужжали золотые пчелы. Он отвернулся и помчался прочь. Вниз по тропинке к реке у подножия утеса. Ветка стегнула по мягкой груди и оставила красную полоску. Он мчался со скоростью ветра. Тропинка петляла и изгибалась так, что иногда он не видел уступ, на котором остались лежать Скиммеры. Они его не преследовали. Обнаженный, слишком мясистый, он сбегал вниз.
На последних метрах своего пути он упал и замер. Поднявшись, он понял, что остался один. Собравшись с силами, огляделся вокруг. Над ним, словно плиты черного стекла, возвышались стены ущелья. Небо виднелось в далекой трещине. Здесь не росли деревья, лишь на берегу реки рассыпались маленькие красные грибки. Он осторожно пошел между ними, опасаясь раздавить их ногой.
Река не отвечала его представлениям о реке.
Ее основной голубой цвет причудливым образом переплетался с яркими вкраплениями красного, желтого и зеленого, словно по реке плыли некие цветные частицы. Река переливалась, словно в ней утонула радуга. Там, где поток рассекали клыки торчащих из воды камней, в воздух взмывали пенные буруны.
На самом берегу Клей опустился на колени и наклонился поближе к воде, чтобы хорошенько все рассмотреть. Да, окрашенные частицы, ясные и отдельные, несомненно, были в воде. Может, это вода, но в ней были пассажиры. Поток желеобразной рыбы? Он зачерпнул воду ладонью. В ней играли мерцающие огоньки, какие-то вспышки. Однако вскоре краски угасли.
Вода, сочащаяся между пальцев, имела обычный цвет воды и не больше. Вылив воду, он попробовал зачерпнуть еще. Снова то же самое: ему удается что-то подцепить, но оно не остается в руке.
Придерживаясь руками за камни, он приблизил лицо к потоку. Теперь он услышал смутное бормотание, словно река монотонно говорила сама с собой.
Краски сверкали. Казалось, их несли не частицы в реке, а они сами были компонентами реки. Он вдруг посмотрел на реку как на живое существо, некую границу между одушевленным и неодушевленным. Вот ее клетки, ее тельца, ее гомункулусы.
Войти в нее?
Вот и вполне подходящее место. Берег здесь песчаный и приятный. Зайдя в воду по щиколотку, он наблюдал, как рыскают вокруг его ног щекочущие цвета. Его словно приглашали войти дальше.
Глубже. Вода теперь доходит до бедер. Он плещет водой, омывая грудь и плечи, затем лицо. Еще шаг. Дно реки гладкое и твердое. Вода касается ягодиц. Лона. Приди, говорит он реке, верни мне мои яйца. Темный треугольник волос на лобке сверкает красками реки. С ногами творится что-то странное, но они больше не видны. Он зашел глубже, по пояс. Его бьет дрожь. Его поднимает и выбрасывает. С сильным всплеском он падает лицом вниз на водяной поток. Грудь погрузилась в воду. Да, сожги их, убери их! Он забил ногами и поплыл! Потом расслабился. Зачем трудиться? Все равно он плыл по течению. Настроение немного улучшилось. Теперь осталось легкое сожаление о том, что он захотел так быстро избавиться от своей вновь приобретенной женственности. К чему паниковать? К чему ненавидеть?
Не следовало ли ему сначала научиться жить в этом новом теле? Раньше он был очень восприимчив к новому опыту и гордился этим. Разве совсем недавно он не стремился понять, как происходят такие изменения? А теперь это случилось с ним. И он борется с этим. Его оглушило то, что Ти засунула в него нечто. Отверг Хенмера. Угрюмо, невеликодушно. Сука. Задира. Внезапно его охватила печаль. Он не начал использовать возможности этого тела.
Разве отдаваться страшнее, чем брать? Тебя потрясло, что после стольких лет, когда пахал ты, вспахали тебя? Ты не в состоянии привыкнуть? Ты тверд в своих убеждениях? Почему бы не лечь, не раздвинуть ноги и позволить войти в себя? Расширь границы своего сознания. Пойми и другую сторону.
Отдайся. Отдайся. Отдайся. Когда-нибудь твой клюв вернется к тебе.
Он сделал попытку выбраться из реки.
Как же трудно плыть к берегу. Он яростно колотил ногами, махал руками, словно мельница, рассекал воду ладонями и все-таки продолжал плыть по течению. Сверкающий каменистый берег не приблизился. Он искал дно ногами, пытаясь за что-нибудь зацепиться, но дна не было. Он плыл вперед. Даже когда борьба стала еще яростнее, результат остался тем же. Он совсем выбился из сил. Жажда стала такой сильной, что казалось можно выпить море.
Сияющие корпускулы реки впитались во внутренности.
Он погрузился в водоворот красок. Река не давала ему уходить, она сковала его бедра цепью. Но впереди появился шанс спастись: посередине реки вырос гладкий серый купол камня. Он даст воде прибить себя к камню и как-нибудь вскарабкается на него. На камне можно отдохнуть и набраться сил для борьбы с течением. Да. Камень приблизился. Нужно подготовиться к столкновению, выставить вперед плечо, чтобы защитить чувствительную грудь.
Он увидел себя налетевшим на камень, куча раненых конечностей, белого мяса, темных волос, розовых сосков, пустоты в мошонке. Бум. Бум. Но ничего подобного не произошло. Стремительно летя к каменной массе, он съежился, но тело его разделилось без всякой боли – одна его часть проплыла слева от валуна, другая – справа, за камнем он соединился и продолжал свое пассивное путешествие.
Теперь все понятно.
Река его поглотила. Это тело, этот набор органов, плоти, мышц и костей, эта гора кальция, фосфора, водорода и тому подобного, всего лишь иллюзия.
Грудь – иллюзия, пухлая соблазнительная попка – иллюзия. Треугольник волос – иллюзия. Он влился в мерцающий поток, пожертвовав своим телом. Теперь оно состояло из тех же мерцающих частиц, составляющих границу между жизнью и не-жизнью, которая так восхитила его при первом приближении к реке.
