Андрей Балабуха - Нептунова арфа (с сокращениями)
- Неужто выговор вкатит? - сочувственно спросил Ставраки.
- Надеюсь, выговором ваш герой не отделается.
- Спишут? - ахнул Генрих. О таком он еще, пожалуй, и не слыхал.
- Все может быть, - не без злорадства сказал Зададаев.
- А кто это, Константин Витальевич?
- Не знаю, я раньше с мостика ушел.
- Я не знаю, но предполагаю... - начал было Ставраки, но Зададаев оборвал его:
- Вот и оставьте свои предположения при себе, Георгий Михайлович. Право же, так будет лучше. Для всех.
- Я же говорил, не мог Сашка струсить, - сказал Генрих облегченно.
- Не мог, - согласился Зададаев. - Хотя некоторые доброжелатели рады будут истолковать его действия именно так.
Ставраки, не допив кофе, демонстративно поднялся и, не прощаясь, ушел.
- Ну, зачем вы так, Константин Витальевич, - сказал Генрих. - Жорка же не со зла, ну трепло он, это правда...
- Аракелову от такого трепа лучше не будет, - сказал Зададаев. Он лениво ковырял вилкой плов: есть уже не хотелось. Тем не менее он заставил себя подобрать все до крошки и потянулся за кофе. - Аракелов сейчас в таком положении... - Зададаев пошевелил в воздухе пальцами, подбира слово, - в таком двусмысленном положении, что ему подобные разговоры хуже ножа. Ведь после взрыва субмарин Гайотиды и нашей "рыбки" он не имел права лезть на рожон. А какой-то дурак полез и... - Зададаев безнадежно махнул рукой. - Просто не знаю, что и делать.
- Да-а, - протянул Генрих. - Не хотел бы я сейчас поменяться с Сашкой местами...
- Завтра мы проведем разбор спасательной операции. Поговорим. Всерьез, по гамбургскому счету. Потому что недоговоренность - штука пакостная, она всегда дает пищу кривотолкам. А ведь такой Ставраки не один... И всех их надо если не переубедить, то...
- Хорошо, - сказал Генрих. - Только я сперва поговорю с Сашей сам.
- Обязательно, - согласился Зададаев. - Но уже утром. Сегодня я его сразу загоню отдыхать. Ну мне пора. - Он поднялся и вышел из столовой.
Когда он вошел в "чистилище", Аракелов лежал на диване, а Грегориани делал ему массаж.
- С возвращением, Александр Никитич, - сказал Зададаев.
- Спасибо, - невнятно отозвался Аракелов. Он лежал на животе, уткнув лицо в руки.
- Долго еще? - спросил Зададаев.
- Зачем долго? - проворчал Грегориани, немилосердно разминая мощную аракеловскую спину. - Совсем недолго. Одна минута еще, две, может быть, и все. И совсем молодой и красивый будет. Правду я говорю, Саша?
Аракелов не ответил. Минут через пять Грегориани выпрямился и хлопнул Аракелова по спине.
- Вставай, дух, одевайся побыстрее, а то прохватит - сквознячок здесь...
Аракелов поднялся, несколько раз передернулся всем телом, как выбравшийся на берег пес.
- Ох, Гиви, - сказал он, - после твоего массажа целый час собиратьс надо, каждая мышца не на своем месте.
- Как раз на своем, кацо, - откликнулся Грегориани, моя руки. - Как раз на своем! После моего массажа каждая мышца на десять лет моложе делается...
- Знаю, - Аракелов уже натянул брюки и свитер и стоял перед Зададаевым в положении "вольно". - Спасибо, Гиви. Я пошел.
- Да, - сказал Зададаев, - мы пошли. До свидания, Гиви.
Они молча поднялись на палубу А и пошли по длинному коридору, однообразным чередованием дверей по обеим сторонам напоминавшему гостиничный. Перед аракеловской каютой они остановились. Аракелов открыл дверь, и они вошли внутрь.
- Ну, теперь докладывайте.
Зададаев сел на диван и закурил. Аракелов устроился в кресле. Он сжато доложил свои соображения.
- Ясно, - сказал Зададаев. - Значит, сероводород... Надо будет связаться с Гайотидой, предупредить их... Интересно... Если память мне не изменяет, впервые дрейфующие облака сероводорода были обнаружены лет семьдесят назад. Но до сих пор они никому не мешали. А ведь все субмарины Океанского Патруля ходят на турбинах Вальтера. Значит, придется теперь что-то менять... Создавать службу слежения за этими самыми сероводородными облаками...
- Константин Витальевич... - начал было Аракелов.
Зададаев посмотрел на него и улыбнулся:
- Эх вы!.. А еще без пяти минут военный моряк... Все правильно. Не волнуйтесь.
"Только вот как тебе не волноваться, - подумал Зададаев. - Я бы на твоем месте еще не так волновался. А ты ничего, молодцом держишься. Во всяком случае, внешне. Молодцом!"
- Константин Витальевич, кто в "Марте" был? Внизу не разглядеть освещение не то...
- А то я не знаю!
- Простите. Да и времени мало было: когда я подплыл, "Марта" уже четыре чеки из девяти вынула, потом еще одну, а к остальным ей манипуляторами не подобраться было. Те я сам вытащил. А вообще-то манипуляторы у "Марты" надо бы на одно колено удлинить!..
Ух ты! Он еще об этом думать может! Значит, не только внешне, значит, в самом деле молодец. Военная косточка! Зададаев знал, что Аракелов поступал в свое время в военно-морское училище. Правда, как рассказывал со вздохом сожаления сам Аракелов, ему "так и не пришлось с лейтенантскими звездочками перед девушками покрасоваться" - подошло разоружение, и из училища их выпустили не военными, а гражданскими моряками. Вот тогда-то Аракелов и подался на только что открывшиеся курсы батиандров.
- Так кто? - повторил Аракелов.
- Не знаю, Александр Никитич. Да и неважно это.
- Важно.
- Допустим. Но не сейчас. Сейчас вам отдохнуть надо - это прежде всего.
- Я должен знать, Константин Витальевич. Мало того, что этот идиот самовольно вниз полез, он же...
- Понимаю. Все понимаю... - Зададаев глубоко затянулся и выпустил дым целой серией аккуратных колец. Разговор надо было поворачивать. Совсем не нужно Аракелову знать... - Вот только одного я не понимаю: как "Марта" выдержала? Ведь у нее же предел семьсот, а там девятьсот с лишним!
- Девятьсот восемьдесят.
- Тем более.
- Запас прочности, - сказал Аракелов. - Спасибо нашим корабелам.
- Запас прочности, - протянул Зададаев. - Запас прочности, - повторил он. - Это хорошо, когда есть запас прочности. Ну вот что: давайте-ка раздевайтесь и ложитесь. Быстро - это приказ.
Пока Аракелов раздевался и укладывался в постель, Зададаев достал из кармана ампулу, посмотрел на свет. Жидкость была совершенно прозрачной и бесцветной. Потом он подошел к Аракелову и прижал ампулу к его руке.
- Что это? - спросил Аракелов. - Зачем?
- Ничего особенного, - охотно пояснил Зададаев. - Просто снотворное. Легкое и безобидное. Вам прежде всего отдохнуть надо. Выспаться, ибо сказано: утро вечера мудренее. Вот вы и будете сейчас спать. Как младенец. Вот так... - Он быстрым движением отделил пустую ампулу от кожи и бросил ее в пепельницу. - И все. Спокойной ночи.
Аракелов закинул руки за голову - тропический загар на фоне белой наволочки казался особенно темным. Они помолчали.
