Андрей Балабуха - Нептунова арфа (с сокращениями)
Обзор книги Андрей Балабуха - Нептунова арфа (с сокращениями)
Балабуха Андрей
Нептунова арфа (с сокращениями)
Андрей Балабуха
Нептунова арфа (сокращенный вариант)
ПРОЛОГ. ДОЛЖНИК
Расплатиться бы сыну недолгого века
Да пусты кошельки упадают с руки...
Б.Окуджава
Хотя было уже начало седьмого, кафе все еще оставалось полупустым, и Ганшин увидел ее, едва вернувшись в зал. Час назад, когда она шла к нему, Ганшин тоже смотрел на нее, но тогда - сидящему - она казалась выше, строже, пожалуй, даже недоступнее. Или нет, отчужденнее. Впрочем, можно ли говорить об отчужденности, видя человека впервые? Когда Ганшин поднялся ей навстречу, оказалось, что не так уж она и высока - чуть выше ганшинского плеча. А сейчас, сидящая, чуть ссутулившаяся, она казалась и вовсе маленькой, хрупкой и потому еще более привлекательной. И почему красивые женщины вечно достаются таким, как Йензен? Ганшин даже замер на полушаге, сообразив, что думает о Йензене как о живом. Да что же это?
Женщина за его столиком шевельнулась, и в движении ее Ганшину почудилось нетерпение. Он ускорил шаг.
- Договорился, - сказал он, садясь. Столики здесь были необычные, треугольные, с вогнутыми сторонами. Массивная колонка подающего канала, служившая одновременно единственной ножкой, придавала им сходство с какими-то невиданными грибами. - Теперь весь вечер наш.
- Спасибо. Ваш друг не обиделся?
- Нет, - не испытывая особых угрызений совести, соврал Ганшин. - Он понятливый. И знаете что? По-моему, нам обоим стоило бы сейчас выпить.
Женщина вопросительно посмотрела на него.
- Я предлагаю коктейль "Космос".
- Здесь такого не подают.
- Ну это не беда... - Ганшин поймал себя на том, что ему почему-то трудно называть ее по имени, и фразы сами собой организуются в этакие безличные обороты. Чтобы пересилить себя, он старательно, вдавил в разговор ее имя: Ора. - Эт-то, Ора, не беда. Нам подадут. Главное - было бы желание. А оно у нас есть?
Ора кивнула. Она вообще говорила мало, короткими, четкими фразами, но не от скованности, а скорее от избытка силы. Причем Ганшина эта сила не подавляла, хотя обычно он сторонился таких вот женщин, под чьим взглядом вечно чувствуешь себя нашкодившим школьником, мучительно доискиваясь, когда и что сделал не то и не так. С Орой он сразу же почувствовал себ уверенно и спокойно. Потому, наверное, что был в ее немногословии интерес, пусть не к нему, а к тому, что он должен рассказать. Интерес, помноженный на редкостное умение слушать.
- Эт-то, Ора, не беда, - повторил Ганшин, запустив руку под стол и нашаривая кнопку замка. - С этим мы справимся. Нам подадут. - Кнопка наконец нашлась, Ганшин выдернул шплинт, вдавил ее, потом подцепил ногтем крышку податчика. - Знаем мы эту систему. "Ауста" называется. Знатоки говорят, что от "аустерии" - были во время оно заведения такие. Только вы, Ора, им не верьте, снобы они и все врут. Потому как на самом деле это всего-навсего АУ-100. Она, между прочим, единая, "Ауста", - и сюда выходы имеет, и в "Эксцельсиор"... - Ганшин привстал и посмотрел схему. - Так что мы сейчас ограничитель того... долой и выйдем на канал индивидуальных заказов. - Он порылся в карманах. - Ора, а шпилька у вас есть?
- Есть. - Впервые за полтора часа их знакомства в голосе ее промелькнуло что-то похожее на удивление. Она вытащила из прически шпильку, слава богу, металлическую, потому что, окажись она пластмассовой, горел бы Ганшин синим огнем со своим электронным гусарством. Он согнул шпильку скобой и обошел ею ограничитель.
- Ну вот и все, Ора. И вся недолга. - Ганшин закрыл крышку и воровато оглянулся. Вроде бы его самоуправства никто не заметил. Впрочем, столик их был угловым, да и сидел Ганшин спиной к залу.
- Браво, - сказала Ора. - Сразу видно специалиста.
- Итак, - Ганшин по памяти набрал, код, даже не попытавшись свериться с картой напитков, где этого наверняка не было, - теперь придется подождать. Минуты две-три, не больше. Потому как в этом заведении заказы по персональным рецептам не предусмотрены, так что пока там все сработает...
- А это что - фамильный рецепт?
- Отнюдь, - возразил Ганшин. - Скорей уж корпоративный. Взвар облепихи и настойка элеутерококк?.. Главное здесь - пропорция. И в должный момент надо бросить три маринованные ягоды куманики.
- Непонятно только, почему "Космос"? - сказала Ора. - Уж скорее тогда "Лес". И почему именно это пьют настоящие мужчины?
- А потому, - охотно пояснил Ганшин, - что лет этак шестьдесят тому назад именно элеутерококковой настойкой чокались двое космонавтов на орбите, встречая Новый год. От них и пошло. С годами, правда, рецепт сформировался в нынешнем своем виде. И сами убедитесь, тонизирует удивительно, напряжение нервное снимает. Да вот, как раз...
Крышка податчика утонула и тотчас возвратилась с двумя искрящимис сахарным ободком фужерами. Ну вот и все. Антракт окончен. Продолжим наши экзерсисы.
Ора сосредоточенно гоняла соломинкой ягоду, которая то всплывала, то медленно шла ко дну. В молчании ее Ганшин явно ощущал ожидание. Господи, ну зачем ей это нужно? На кой черт красивой молодой женщине так себ травить? Ведь давно же разошлась она с Йензеном. Четыре года ведь. И лучше бы не ворошить ей сейчас это старое, отболевшее. Лучше бы потанцевать сейчас...
Бра на стенах потускнели и сникли, как увядшие колокольчики. Ударили цветные прожекторы, высветив в центре зала эллипс, в котором уже замерли в ожидании две или три пары. Разом, безо всякой постепенности зарождения, упала музыка - что-то похожее на спинк, только помедленнее и поголубее. Ноги Ганшина невольно шевельнулись, ловя ритм, но тут Ора посмотрела на него, просто скользнула по лицу взглядом, быстрым и легким, и он сразу же понял, что сейчас нельзя, ни в коем случае нельзя.
Не торопись, сказал он себе. Не торопись. Отдадим долг прошлому. Мертвому прошлому. А потом, потом будет все. Потому что мы-то живы и наше дело - жить.
Но все равно ладони Ганшина ощущали упругость ее талии, он чувствовал тепло ее дыхания, а выбившийся из прически волос щекотал лицо. И чтобы прогнать это наваждение, он начал, наконец, рассказ, ради которого Ора разыскала его, позвонила по телефону и пригласила сюда.
Приглашение было неожиданным, и Ганшин долго не мог взять в толк, чего, собственно, хочет от него незнакомая женщина на другом конце провода, так бесцеремонно ворвавшаяся в его сон. Телефон в этой заштатной гостинице был старинный, безэкранный, и это раздражало, хотя, с другой стороны, было совсем неплохо, что собеседница не может видеть Ганшина - в полосатой, не по росту Витькиной пижаме, с опухшей спросонок физиономией. Потом до него наконец дошло, и он заколебался, потому что вовсе не горел желанием вспоминать эту историю, в которой так и осталось что-то непонятное, недосказанное, смутное. И он уже совсем было приготовился повежливее соврать что-нибудь подходящее: простите, мол, срочная командировка, мы же энергетики-международники, сами знаете, жизнь на колесах, так что с удовольствием, но как-нибудь в другой раз...
