Сергей Фрумкин - Рожденный Светом
– Подброшенный зачем? – испуганно выдохнул толстяк.
– Не знаю зачем. Если цивилизация людей-фотоидов – реальность, мы довольно долго не привлекали их интереса. Возможно, для сохранения стабильности своего мира они используют те же методы. Заметив, что темпы развития низших цивилизаций (для них это мы, эльтары) превысили допустимые, неизвестные пришли к выводу, что пора и им, наконец, вмешаться.
– Это ужасно! – пробормотал советник.
– Вот и я так думаю, – согласился Ланкорус. – И, поверьте, делаю все возможное, чтобы вернуть ситуацию под контроль Совета.
– А что же вы можете?
– Кое-что могу. Например, сократить рождаемость, ввести контроль доноров.
– А что делать с теми, кто уже родился? Почему вы приволокли Гима на Колокон, а теперь отпускаете на все четыре стороны? Почему вы обманули его, назвав своим изобретением и объявив нашим агентом?
– Вызвал сюда, потому что хотел убедиться в существовании проблемы. А еще потому, что, если парень – на самом деле фотоид, для нас же самих разумнее привлечь его на свою сторону, сделать человеком высшего света, заставить быть нам благодарным. Я дал юноше имя, титул и деньги. Что касается обмана, вы же видели – он ничего не подозревает. Он воскрес тем же самым 947-м, которым умер, истекая кровью, – сержантом десантной дивизии, привыкшим исполнять приказы, лишенным самолюбия и самомнения. А поскольку рано или поздно даже у классического сержанта появится интерес к переменам, произошедшим с его собственным организмом, я упредил его любопытство, ведущее к опасной для нас правде, убедив его, что необычное тело – результат нашего технического прогресса, наше детище, наша собственность. Я внушил Гиму Церону страх перед эльтарами, объяснив, что для нас (и только для нас!) его тело – такое же заурядное и уязвимое, как и любое другое. И еще – я его нанял. Я не обманул этого человека, а действительно принял его на службу.
– Думаете, это чудище станет служить Империи?
– Не сомневаюсь. Пока ему не откроют глаза. Убить мы его не можем, так попробуем хотя бы использовать. Заодно и изучим.
– Тогда что там еще за герцог?
– Не могу же я оставить это существо на Колоконе! Это слишком опасно – отсюда открыта дорога к мирам Эльтара. Оправданный риск закончился, пора поместить объект исследования в безопасную для нас зону. Излин – это на самом краю галактики. И все, что я рассказал про Излин, – правда. Герцог Ронтонте существует в реальности и приносит нам пользу – дестабилизирует весь сектор и поддерживает высокий темп разработок урана, приносящих и ему, и нам немалую прибыль. И он действительно нам заплатил, полагая, что мы проводим генетические разработки с целью производства безукоризненных телохранителей. Герцогу Ронтонте предсказали, что он умрет, отчего бедняга приобрел замашки шизофреника. Боюсь только, ему не открыли всей правды: он умрет в любом случае и не один, а вместе со всей своей солнечной системой. По нашим данным, температура звезды Излина уже в этom году достигнет критической.
– Сверхновая?! – воскликнул советник.
– Возможно. – с самодовольной улыбкой ответил Ланкорус.
– Так вы все же хотите его убить?
– Попробуем. Мне кажется, сверхновая – достаточно сильное средство, чтобы уничтожить любого мутанта.
– Но и герцога?
– Да бог с ним, с герцогом! Погибнет – унесет с собой источник опасности. Уцелеет – послужит, как раньше. И так, и так мы в выигрыше.
– А добыча урана?
– Объемы не столь существенны – на нашей экономике это не отразится.
– А если Гим Церон найдет способ вернуться к нам до взрыва сверхновой?
– Не думаю. Во-первых, за каждым его шагом будут следить. А во-вторых, туда он отправляется с помощью Колокона и для обратного перехода понадобятся координаты другого Кольца Литиса, которых у него нет и не будет. Сверхскоростной разведчик доставит груз и уйдет восвояси. На корабле же Второго кольца наш герой будет добираться десятки лет. Но самое главное – ему в любом случае не в чем будет нас упрекнуть! Мы ведь не пытаемся его убить! Наоборот, сами подарили парню второе рождение. А взрыв звезды – явление природное, непрогнозируемое.
– Насколько я знаю, предотвратить взрыв возможно?
– С помощью специальной инъекции. – Ланкорус встретился взглядом с советником и прочитал в его глазах тревогу. – Нет, милорд, вопрос о спасении системы Излина в Совете не встанет – наши запасы ограниченны и предусмотрены только для собственных нужд. Мы пойдем на финансово-политические потери, лишившись развитого, обитаемого людьми сектора, но никогда не поставим под удар судьбы планеты самого Эльтара. А никто другой на такое не способен.
Обсуждение завершилось. Советник с тяжелым вздохом поднялся.
– Мне все равно не нравятся ваши методы, Ланкорус! Вы темните и ничего не делаете наверняка. А в ваших рассуждениях слишком много переменных. Безопасность Империи не должна организовываться по принципу: «попробуем, получится». Я недоволен.
– Но мы ведь и в дальнейшем сможем полагаться на вашу поддержку? – не сомневаясь в ответе вельможи, улыбнулся Ланкорус.
Советник еще раз тяжело вздохнул:
Боюсь, что мы оба понимаем – у меня просто нет другого выхода.
ГЛАВА 8
На судне-разведчике с Гимом Цероном уже не обращались как с гостем. Не было раболепия в комплекте с подчеркнутой холодностью – экипаж «Ворбунга Шоота» относился к сержанту, как к равному среди равных. Было, правда, еще одно: таинственная атмосфера чего-то значительного, которой был окружен любой агент Ланкоруса Дитриеза, заставляла этих людей смотреть на Гима с некоторым почтением.
– Сколько времени уйдет на полет? – спросил Гим у капитана.
– Сорок один час. Колокон забросит нас почти к самой точке назначения. Пока отдыхайте.
Каюта не тянула на номер класса «люкс», это было гораздо меньшее по размерам, удобное, уютное и заполненное всем необходимым для спорта и отдыха помещение. Оказавшись там, Гим сразу же столкнулся с проблемой: как убивать время, если твой организм не нуждается ни в пище, ни в сне, ни в физических упражнениях? Последнее, правда, еще предстояло выяснить...
Откровенно говоря, даже через несколько часов после разговора с Ланкорусом сержанту не верилось, что он стал чем-то особенным. Он слышал, как бьется в груди сердце, его грудь вздымалась и опускалась, прогоняя через легкие привычный объем воздуха, при мыслях о еде во рту появлялась слюна, при мыслях о сне хотелось зевнуть. Все, к чему он прислушивался в своем теле, отвечало привычными реакциями и ощущениями. Ничего не изменилось.
