Виталий Сертаков - Рудимент
Как ты понимаешь, в мои планы еще меньше входило затевать потасовку. И не потому, что я не уверена в себе. Как раз наоборот, я могла не сдержаться и нанести ему серьезные увечья. Ведь мне и так непросто сдерживаться в последнее время, я постоянно настороже, и нервы совсем отказывают. Просто, мне совсем ни к чему шум.
Я постоянно чувствую, что они рядом. Достаточно одного звонка в местное полицейское управление, и они примчатся со шприцами и смирительной рубашкой. Я знаю это наверняка, потому что дважды чуть не попалась. Мне необходимо было всего лишь пересидеть там до подхода автобуса и поступить, как обычно. Купить полный билет, и вылезти внезапно, едва переедем границу штата. Чтобы водитель автобуса не успел никому передать. Мне в последнее время стало казаться, что и водители работают на них. А может, я брежу, и мужикам, всего-навсего, охота поразвлечься с милой девочкой. Ты ведь знаешь, я такая милая, когда захочу! Сколько раз за этот месяц, оставаясь одна в салоне, я ловила их липкие взгляды. Но выхода нет, мне ведь нужно все время передвигаться, и преимущественно ночью…
Не обижайся, любимый, я тебя не отношу к числу этих подонков!
О чем я, Господи?.. Опять не могу вспомнить, писала тебе или только думала. Совсем плохо работает голова, придется съесть последние шоколадки. Так вот, этот немытый тип, с сигаретой за ухом, что приперся мне надоедать! Я сказала, очень вежливо, чтобы он проваливал, потому что не желаю, чтобы кто-нибудь заглядывал мне через плечо. Мужчины удивительно неадекватно реагируют, когда выпили и чувствуют избыток сил! Вместо того, чтобы послушаться, он пересел поближе и щедро поделился со мной пивом.
Этого не отнимешь. Доброты ему было не занимать, оставил почти треть бутылки. Я только представила, что прикасаюсь к стеклянному горлышку, замусоленному его противными, потрескавшимися губами, и меня чуть не стошнило, прямо на клавиатуру.
— Убирайся, — сказала я, борясь со спазмами в желудке. — Иначе я позову копов и привлеку тебя за попытку изнасилования. Я не шучу!
— Брось ломаться, куколка! — загоготал он. О Господи, когда-нибудь меня минует это прозвище? Я изменила прическу, цвет глаз, не крашусь, и все равно меня норовит так обозвать каждый встречный маньяк-недоучка.
— Брось ломаться! — повторил он. — Слушай, мы идем тремя машинами в Монтану, сейчас парни заправятся, и погоним. Хочешь, возьму с собой? Ты мне приглянулась! Я ведь знаю, что ты никуда не спешишь. Тебе ведь некуда пойти, верно?
Он был прав, идти мне особо было некуда, и минутку я взвешивала его предложение. Очень может быть, ему намекнул бармен, что на втором этаже торчит бездомная девчонка. О, Питер, не подумай ничего дурного, я всего лишь прикидывала, что мне выгоднее: дожидаться ночной автобус или рвануть с мистером Дорожная вонючка в Монтану. По сути, разницы никакой нет.
Для моего дела чем дальше — тем лучше.
Но тут он совершил глупость: схватил меня за коленку. Я не успела взять себя в руки, слишком быстро он ко мне полез, а когда опомнилась, мужик уже валялся на полу. Бот беда! Я заметалась, как лисица между охотниками. Он приехал с дружками и не слишком пьян, так что никто не поверит, будто успел упиться до такой степени.
Я испугалась, что он умер, но водитель дышал.
У меня, слава Богу, оставалось слишком мало сил на убийство.
Я поняла, что если так и буду сидеть и таращиться, как он пускает слюни, то скоро сюда явятся его дружки. Еще с двумя мужчинами мне не совладать, и так все тело колотило, будто голую выкинули на снег. Я подхватила свою сумку и бросилась наутек. Помахала рукой на дороге, хотя это против правил.
Таким, как я, нельзя голосовать на шоссе, но мне повезло. На сей раз попался старенький фермер, он не стал ко мне приставать, как другие, зато три часа без умолку болтал. Описывал мне, какие у него славные дочки, похожие на меня, и как они с женой гордятся детьми… Всякая ерунда, примитивные сельские заботы, но я слушала, слушала и вдруг разревелась. Старик так перепугался, что мы чуть в канаву не слетели. Он решил, что я отбилась от родительской опеки, а теперь заскучала по дому. Ты не поверишь, Питер, этот добрый человек предложил поехать к нему, на ферму, к его семье. Он сказал, что жена совсем не будет против, и я смогу погостить у них несколько дней. Столько, сколько захочу, одним словом. Он заметил, как я смотрю на его бутерброды, и был потрясен, с какой скоростью я все сожрала.
Представляешь, Питер, судьба дважды за день предлагала мне варианты: сначала поездка в Монтану, а теперь этот дедушка. В обоих случаях я могла бы воспользоваться, отсидеться, но отказалась.
Потому что мне стало жалко дедушку. То, что я собиралась сделать, могло его здорово во мне разочаровать. Хуже того, я не уверена, что он и его прелестная семейка остались бы живы…
Позже я тебе все расскажу, Питер. Это слишком… Это будет слишком неприятно для тебя. Мне предстоит набраться храбрости, чтобы поведать тебе обо всех похождениях после побега. Очень часто оглядываюсь назад и сама не могу поверить. Неужели это я натворила?
Но я ведь сделала это ради нас.
10. РОДИВШИЙСЯ В КАЛЬСОНАХ
Меньше чем за полгода доктор Винченто нашел мне приемных родителей и оформил бумаги на переезд.
— Ты не просто в рубашке родился, — сказал мне заведующий отделением, — а еще и в кальсонах. Такого просто не может быть!
Но такое случилось. Перед этим Винченто приезжал трижды, и раз сорок мы общались по электронной почте. Все это было немножко странно; я спрашивал, почему нельзя поехать без этих липовых формальностей. Лечат же наших людей за границей! Но шеф — я теперь его называл за глаза именно так — заявил, что наше бестолковое государство может потом спохватиться, когда я стану известным, и захочет заполучить меня назад. В международном праве я ничего не соображал.
Не успел я опомниться, как очутился в настоящей сказке. Первую неделю я просыпался — и не верил своим глазам. Все сложилось именно так, как обещал шеф. Приемные родители, милейшие люди, куда-то испарились, стоило нам пересесть с Нью-Йоркского рейса на внутреннюю авиалинию. Позже я их встретил в Крепости, мы подмигнули друг другу и разбежались. Они работали под той же вывеской, что и Винченто, но в другом корпусе. За три года я четырежды гостил у них в доме, познакомился с их детьми, и все такое. Но не потому, что они горели желанием меня видеть. Приезжала какая-то комиссия по защите приемных детей, из Департамента штата. Винченто сразу сказал, что мог бы на них забить, потому что у его шефа, доктора Сикорски, связи везде, но не стоит портить отношений. Так что четырежды я изображал счастливого сына в кругу семьи.
