Джон Браннер - Мстители Каррига
Мелисма кивала, но лицо ее выражало сомнение. Очередь пришла в движение, и Саикмар указал на дверь столовой.
— Здесь ты разберешься, — сказал он.
И она разобралась. Помещение было наполнено кухонными парами и слабо освещено. За погнутой исцарапанной стойкой тучные евнухи в сутанах разливали в миски беженцев суп, раздавали каждому по ломтю хлеба и по куску сушеной рыбы, на которой блестели кристаллики соли.
Получив свою порцию, люди выходили, — вероятно, чтобы вернуться в каюты. Почему же не было столов и стульев? Ага, раньше стойка находилась не здесь, — и осталось слишком мало места, чтобы поесть, не толкаясь.
За спинами раздававших еду священников булькали большие, похожие на урны, котлы, и стена за ними была совершенно съедена коррозией. Некоторых листов обшивки недоставало, и в дырах виднелись трубы коммуникаций.
Выводы, которые она сделала из этих наблюдений, были столь примечательны, что Маддалена непроизвольно остановилась и задумалась, и только понукание Саикмара дало ей понять, что настала ее очередь взять миску и протянуть ее евнуху. Получив свою порцию, она спросила:
— Что там, за стеной?
— Что-то магическое, — Саикмар пожал плечами. — Это связано с мистериями святилища. Я ничего не знаю об этом.
— Здесь всегда тепло?
— О да, даже в самые суровые зимы. И всегда есть теплая еда, сушеные овощи или суп, или — по крайней мере — чай, чтобы успокоить желудок.
Чай, как она помнила по своим урокам, являлся отваром из сухих листьев, которые содержали стимулирующую субстанцию, подобно листьям коки и бетеля.
Значит, где-то за этими проржавевшими от пара стенами все еще существовал источник энергии! Вероятно, главный генератор, располагавшийся в самой нижней части корабля, был поврежден при посадке, а этот, резервный агрегат выжившие оборудовали здесь, и он все еще работал.
При случае она намеревалась основательно его изучить.
* * *Они вернулись в каюту, чтобы съесть свой паек. Пища была приправлена странными пряностями, но суп был горячим, а хлеб — сытным. А вот сушеная рыба оказалась жесткой и пересоленной, из-за чего почти утратила вкус.
— Скажи мне, — сказала она, вычищая миску последней корочкой хлеба. — Что имел в виду Граддо, когда он…
Саикмар в ужасе воздел руки.
— Не произноси это имя! — взволнованно прошептал он. — Этот человек проклят!
Она испуганно замолчала: нельзя было позволять себе пренебрегать обычаями туземцев. Она послушно перестроила вопрос:
— Что имел в виду этот человек, который на нас напал, когда обвинил твой город? Дескать, он задержал караваны и все забрал себе.
Саикмар признался, что обвинение, вероятно, справедливо, но пояснил, что ни один древний род Каррига за это не отвечает. Если кто и виноват, то это узурпатор Белфеор и его приспешники, эта разбойничья шайка, обрушившаяся на город из Ничто, словно по воле злой магии (возможно, из какого-то укрытия в горах), закрепив притязания на власть незнакомым, страшным оружием.
Саикмар разразился ожесточенной тирадой против Белфеора, которую Маддалена внимательно выслушала. К ее разочарованию, он не сообщил ничего нового. Она так и не смогла определить, кто захватил Карриг: банда авантюристов, которым приспичило поиграть в тиранию, или свора наглых агрессоров, продуманно грабящих природные богатства.
14
Жизнь в святилище текла своим чередом. Большинство беженцев коротали время в каком-то полусне, — то ли это была своего рода зимняя спячка, то ли усталость от однообразия: изо дня в день повторялось то же самое. Дважды в день били в большой гонг, созывая на раздачу пищи. Вскоре после второй раздачи свет в святилище пригасал до мутных сумерек; за несколько часов до первой раздачи нового дня яркость освещения снова усиливалась. И в том, что освещение регулировалось, Маддалена видела еще одно доказательство существования работающего генератора, — а Саикмар объяснил ей, что это одна из мистерий святилища.
Она все еще чувствовала, что ее только терпят. Когда она появлялась в столовой, беженцы бросали на нее мрачные взгляды, и она отнюдь не была уверена, что клятвы Саикмара было достаточно, чтобы окончательно убедить Найлоу. Она не отваживалась пойти на риск и прокрасться, например, ночью, в столовую, чтобы обследовать обветшалые стены, — поскольку не была абсолютно убеждена, что ее не застигнут на месте.
Она была предоставлена исключительно обществу Саикмара. Вначале подобная перспектива заставила ее поволноваться, но через несколько дней она поняла, что опасения ее напрасны. В нем не было ничего от грубого варвара, — напротив, он был вежлив и внимателен, никогда не пытался сблизиться с ней и всем своим поведением являл противоположность ее коллегам по корпусу. Она вскоре заметила, что причиной этого была робость, граничащая с благоговением, которое он испытывал к ней.
Испытывали ли другие беженцы подобные чувства или же их только потрясло изгнание Граддо, — этого выяснить она не могла. Ее немногочисленные попытки завязать с ними разговор остались безуспешными. Атмосфера на базе Корпуса угнетала, давила; здешняя атмосфера нагоняла страху. Когда вход был замурован на зиму снежной стеной, то для запертых здесь не оставалось ничего иного, как спать, слоняться по углам и ссориться.
Саикмар, превративший нужду в добродетель и научившийся даже в таких жалких условиях вести полнокровную жизнь, предлагал своей гостье, что мог. Вскоре он обнаружил, что она умеет читать (как оказалось, редкое достижение для женщин Каррига), и дал ей книги, которые принес с собой. Но эти рукописные тома содержали меньше текста, чем один микрофильм, — и за несколько дней она прочитала их все. Тут была книга с лирическими стихотворениями, дополненными нотами для музыкального сопровождения, была хроника Каррига, популярный исторический труд, в первой части которого воспроизводились легенды, а во второй описывались события, случившиеся за последние три века, и наконец — своего рода аннотация к местным религиям с календарем, в котором перечислялись все праздники.
Даже краткий инструктаж, полученный перед рейсом, дал ей о Четырнадцатой больше информации, чем все эти местные труды.
Проходили дни и недели, и ее все больше донимало желание проникнуть в жреческую зону — по другую сторону стойки для раздачи еды. Риск был велик, но неизмеримо больше была жажда самоутверждения. Она обязана была знать, что за генератор там действует.
Стратегия ее была очень осторожной. Вначале она уговорила Саикмара осмотреть с ней уголки святилища, отведенные для беженцев. Эти секции занимали примерно треть всего пространства корабля. Еще одна треть была предоставлена священнослужителям. Здесь они жили и обучали детей, которых набрали среди беженцев, изучали древние записи, которых не понимали и которым придавали символическое значение, соответствующее их собственному опыту постижения реальности; здесь они выполняли и свои ритуальные обязанности.
