Айзек Азимов - Космический Рейнджер
Существо с глубоким голосом оценило его затруднения. Оно сказало:
— Ты встревожен тем, что твои чувства не дают тебе возможности воспринимать меня, а я не хочу, чтобы ты был обеспокоен. Я могу принять на себя некоторую физическую внешность, но это будет лишь плохой и неадекватный двойник. Тебе это поможет?
Тут же Дэвид Старр увидел в воздухе перед собой свечение. Полоса мягкого сине-зеленого света примерно в семь футов высотой и в фут шириной.
— Вполне достаточно, — удовлетворенно ответил он.
Глубокий голос продолжил:
— Хорошо! А теперь позволь объяснить, кто я такой. Я администратор ***** ***. Ко мне пришло сообщение о появлении живого образца новой поверхностной жизни. Я осмотрю твой мозг.
Название должности нового голоса для Дэвида было набором бессмысленных звуков, но он безошибочно уловил чувство достоинства и ответственности, сопровождавшие эту должность. Тем не менее он твёрдо сказал:
— Я предпочел бы, чтобы вы оставались вне моего мозга.
— Твоя скромность вполне понятна и достойна похвалы, — сказал глубокий голос. — Объясню, что я буду придерживаться только самой внешней поверхности. Я буду добросовестно избегать вторжения в твой внутренний мир.
Дэвид бесполезно напряг мышцы. Долгие минуты он ничего не ощущал, даже иллюзорного лёгкого прикосновения к мозгу, которое появлялось, когда в его мозг проникала обладательница женского голоса, на этот раз не было — им занимался более опытный исследователь. И всё же Дэвид знал, не понимая, как это можно знать, что участки его мозга один за другим осторожно раскрываются, потом закрываются, без боли и беспокойства.
Глубокий голос сказал:
— Благодарю тебя. Вскоре тебя отпустят и вернут на поверхность.
Дэвид вызывающе спросил:
— Что вы нашли в моем мозгу?
— Достаточно, чтобы пожалеть вас, существа. Мы, представители Внутренней Жизни, были когда-то подобны вам, поэтому можем понять вас. Вы лишены равновесия со Вселенной. У вас ищущий мозг, который стремится понять то, что смутно чувствует, но он не обладает истинными, более глубокими чувствами, которые одни могут открыть вам реальность. В тщетных попытках отыскать в потемках истину вы устремляетесь к краям Галактики. Я уже сказал, **** назвала тебя правильно. Ваша раса — раса космических рейнджеров.
Но какая в этом польза? Истинная победа внутри. Чтобы понять материальную вселенную, вы сначала должны развестись с ней. Мы отвернулись от звёзд, обратившись внутрь самих себя. Мы отступили в пещеры своего единственного мира и оставили свои тела. У нас больше нет смерти, за исключением случаев, когда мозг отдыхает; нет рождения, кроме случаев, когда ушедший отдыхать мозг должен быть заменён.
Дэвид возразил:
— Но вам не хватает самих себя для полноты ощущений. Некоторые из вас испытывают любопытство. Существо, говорившее со мною, хотело знать о Земле.
— **** недавно родилась. Её дни едва равны ста обращениям этой планеты вокруг Солнца. Её контроль над мыслями несовершенен. Мы, достигшие зрелости, можем легко постигнуть всё разнообразие путей, по которым могла бы развиваться ваша земная история. Из них лишь немногие доступны для вашего понимания, и не хватило бы бесконечности, чтобы исчерпать разумом все мыслимые модели возможного развития одного вашего мира, и каждая была бы не менее захватывающа, чем та, что соответствует реальности. Со временем **** узнает, что это так.
— Но вы сами побеспокоились осмотреть мой мозг.
— Чтобы удостовериться в том, что уже подозревал. Ваша раса имеет возможности для роста. При благоприятном стечении обстоятельств через миллион обращений вашей планеты вокруг Солнца она может достигнуть уровня Внутренней Жизни. Это было бы хорошо. У моей расы появится в вечности товарищ, и это товарищество будет взаимовыгодно.
— Вы говорите, мы можем достигнуть этого, — взволнованно спросил Дэвид.
— У вашей расы есть тенденции, которых никогда не было у нашей. Из твоего мозга я ясно вижу, что есть тенденции, направленные против блага всех.
— Если вы говорите о таких вещах, как преступление и война, то из моего мозга вы могли увидеть, что большинство человечества борется с антисоциальными тенденциями и что хотя прогресс медленный, но несомненный.
— Я вижу это. Я вижу больше. Я вижу, что ты сам хочешь блага для всех. У тебя здоровый сильный мозг, и его сущность я не прочь бы видеть среди нас. Я хотел бы помочь тебе в твоих стараниях.
— Как? — спросил Дэвид.
— Твой мозг опять полон подозрений. Расслабься. Моя помощь не подразумевает вмешательство в вашу жизнь, уверяю тебя. Такое вмешательство неприемлемо для вас и недостойно меня. Позволь мне вначале указать на два наиболее значительных ваших несоответствия.
Во-первых, поскольку вы состоите из нестабильных ингредиентов, вы краткоживущие существа. Ты сам распадешься и перестанешь существовать через несколько вращений вашей планеты. А если ты испытаешь хоть сколько-нибудь значительное давление — одно из тысячи возможных, — ты умрешь ещё раньше. Во-вторых, ты считаешь, что должен работать в тайне, однако недавно подобный тебе отгадал твою истинную сущность, хотя ты скрывал её. Правильно ли я говорю?
Дэвид ответил:
— Правильно. Но что с этим можно сделать?
— Это уже сделано и находится у тебя в руке, — послышалось в ответ.
Пальцы Дэвида ощутили что-то мягкое. Он едва не уронил его. Почти невесомый кусок… чего?
Глубокий голос спокойно предупредил его невысказанную мысль:
— Это не кисея, не волокно, не пластмасса, не металл. Это не материя вообще в том смысле, в каком вы понимаете материю. Это *****. Надень её на глаза.
Дэвид послушался, и ткань отделилась от его руки, будто обладала собственной примитивной жизнью, мягко и тепло обернулась вокруг каждой выпуклости его лба, глаз, носа; но она не мешала ему дышать и смотреть.
— А что это даёт? — спросил он.
Ещё до того, как прозвучали его слова, перед ним возникло зеркало — так же тихо и быстро, как возникает мысль. В нём он мог смутно разглядеть себя. Его фермерский костюм от сапог до широкого воротника казался слегка не в фокусе, за постоянно колеблющейся пеленой, как будто тонкий дым висел в воздухе и не исчезал. От верхней губы и выше всё терялось в сиянии, которое не ослепляло, но сквозь которое ничего не было видно. Тут же зеркало исчезло, вернувшись в обширный склад энергии, откуда было извлечено.
Дэвид удивленно спросил:
— Таким меня увидят другие?
— Да, если у них такой же сенсорный аппарат, как у тебя.
— Но я прекрасно вижу. Значит, лучи света проходят сквозь экран. Почему же тогда они не выходят, открывая моё лицо?
