Фриц Лейбер - Грешники
Все места за стойкой бара были заняты. Один из барменов виртуозно смешивал коктейль, а другой тянулся за бутылкой. Казалось, они исполняют какой-то таинственный ритуал в честь мавританских девушек с фрески за их спинами. Гибкие фигуры из гарема напомнили Карру картины Эль Греко, но кто-то - вероятно, сам Голди - приклеил фотографии популярных звезд кино вместо лиц. Эффект получился потрясающий.
Столики стояли так близко друг к другу, что пройти между ними оказалось довольно трудно. На слегка приподнятой платформе медленно танцевали пары.
Бренчащая музыка для слоновьих экзерсисов, которую почти заглушал шум толпы, доносилась откуда-то из дальнего угла зала.
Казалось, все, даже танцующие, непрерывно что-то говорят. Две пары двигались прямо на Карра. Он отскочил в сторону и наткнулся на официанта, который держал в руках поднос с коктейлями. Карр быстро положил на поднос деньги, взял два бокала и повернулся к Джейн. Однако она уже направлялась в другую сторону. Карр состроил рожу, выпил один коктейль, засунул бокал в карман и принялся за второй.
Когда Карр снова посмотрел на танцевальную площадку, она была пуста. Парочки каким-то непостижимым образом сумели найти себе места вокруг столиков. Выяснилось, что на площадке имеется рояль, за которым восседает толстый мужчина. На краю стоял маленький, похожий на шимпанзе человечек в ослепительно белой рубашке - наверное, сам Голди, - который громким хриплым голосом объявил:
– А теперь давайте поприветствуем нашу прелестную цыпочку! Поклонившись залу с холодной усмешкой, Голди спустился вниз.
Руки толстяка, словно две упитанные белые крысы, забегали по клавишам. Появилась блондинка в коротком черном платье. Раздались аплодисменты, но большинство посетителей за столиками вновь вернулись к своей болтовне.
Карр вздрогнул. Вот вам, пожалуйста - пустая сцена, равнодушная аудитория, ритуальные действия машины. Бессмысленное празднество под предводительством Пана, две тысячи лет сидевшего на игле. Чудовищный ритм лишенного цели прогресса. Видят ли эти люди хоть что-нибудь? Слышат? Способны ли чувствовать? В какие стерильные уголки Вселенной загнала жажда красоты одурманенный, едва живой дух человека!
Блондинка подняла руки, и все увидели маленькое деревянное личико - одновременно испуганное, глупое и похотливое. Женщина управляла марионеткой.
Толстяк за роялем, продолжая играть, вдруг поднял голову.
– А сейчас вы услышите грустную историю бедняги Питера Паппета, - раздался его тонкий визгливый голос.
Карр допил второй коктейль и безуспешно попытался разглядеть в толпе Джейн.
– Питер был превосходной марионеткой, - визгливо продолжал толстяк; вялые крысиные пальцы послушно ползали по клавишам. - Лучший на свете Пиноккио! Его вырезали из дерева так, чтобы он походил на человека. У Питера имелось все, что должно быть у мужчины… из дерева!
Кукла повернулась к блондинке. Та не обращала на нее внимания и медленно пританцовывала, стоя на месте.
– Но один недостаток у него все-таки был! - завизжал толстяк. - Питер хотел быть живым! - И снова перешел на монотонные завывания. - Да, он мечтал быть мужчиной! Чтобы делать все, что делает мужчина. Даже то, о чем никогда, никогда, никогда не подумает джентльмен - с деревянными частями тела!
Послышался смех. Пухлые пальцы толстяка задвигались быстрее.
– Однажды теплым весенним днем, когда Питер гулял по лугам, мечтая стать настоящим мужчиной, он встретил прекрасную блондинку. Красотка потрясла его до самой деревянной сердцевины. Он почувствовал, как распухает деревянное… - тут толстяк ухмыльнулся, - сердце.
Толстяк продолжал свой рассказ, а блондинка, тихонько напевая, раскачивалась в такт музыке. Карр наконец заметил Джейн, которая, лавируя между столиками, удалялась от него. Он попытался привлечь ее внимание.
– И Питер решил проводить блондинку до дома. - Толстяк застучал по клавишам, имитируя деревянную походку.
Джейн подошла к сцене и, к удивлению Карра, взобралась на нее. Он попытался подойти к ней, но все проходы были плотно забиты публикой. К тому же, вопреки его ожиданиям, никто не обращал на Джейн внимания, а толстяк и блондинка и вовсе решили ее игнорировать.
– Питер обнаружил, что красотка живет рядом с мебельной фабрикой, - продолжал толстяк. - А он не любил мебельные фабрики, потому что сам едва не стал ножкой от стола…
Джейн встала рядом с блондинкой. Карру удалось поймать ее взгляд. Ему показалось, что он прочитал в ее глазах отражение его собственного отвращения к шумной, бессмысленной толпе.
Он жестом попросил ее спуститься, но она только улыбнулась, медленно расстегнула пальто и сбросила его на пол.
Наконец, преодолев свой ужас, Питер проскочил мимо мебельной фабрики в дом блондинки…
Джейн начала хладнокровно расстегивать белую блузку.
Карр покраснел и, отчаянно жестикулируя, вновь попытался пробиться к платформе. Джейн больше не обращала на него внимания. Он открыл рот, чтобы закричать, позвать ее, но тут понял, что происходит нечто очень странное.
Толпа не реагировала на Джейн. Люди продолжали громко разговаривать.
Они слепы. Лишены разума. Воспринимают только то, что заложено в их программу.
Но этого просто не может быть!
Однако сама мысль о том, что Джейн устроит стриптиз в «Касабланке Голди», казалась Карру и вовсе абсурдной. Не могла же она так сильно напиться…
– Питер поднялся за блондинкой по лестнице… и вошел в ее спальню. Он почувствовал, как сок течет по его маленькому деревянному… животу…
Джейн сбросила блузку и осталась в лифчике и юбке.
– Чувствуя, что задыхается, Питер лег в постель с блондинкой! - Пухлые пальцы с остервенением упали на клавиши. - А блондинка посмотрела на него и сказала: «Деревянный человечек, и что дальше?»
Джейн взглянула на Карра и быстрым движением сняла лифчик. Карр сглотнул. На глазах у него выступили слезы. Грудь Джейн показалась ему прекрасной.
Иногда на больших вечеринках неожиданно наступает тишина. Вы начинаете глупо озираться. Думать о вероятности случайного совпадения или невидимом духе. А потом кто-нибудь начинает смеяться, и все становится на свои места.
Мгновения такой тишины наступили в «Касабланке Голди». Даже толстяк замолчал, словно остановившаяся пластинка. Его пухлые пальцы замерли на середине аккорда. И Карру показалось, что, пока он смотрел на Джейн, взгляды обратились к платформе, но как-то неуверенно, словно во сне - присутствующие вдруг ощутили слабую, почти болезненную волну жизни. Казалось, они видят и одновременно не видят грудь Джейн, но как только понимание достигает разума, тут же обо всем забывают.
