Джеймс Фелан - Карантин
В наступившей тишине было слышно, как дышат люди. А мне казалось, что сам я не дышу, боюсь сделать даже вдох. Я знал, какие слова произнесу следующими – потому что уже говорил их Пейдж, говорил их всем, кто готов был слушать. Правда, от этого ничего не менялось, но мне все равно нравилось, что они как будто что–то значили для тех, кто слышал их впервые. И я сам получал право на надежду.
– Ваше решение зависит только от вас. Полагайтесь на зов сердца, на доводы разума, на смелость, на что угодно. А я просто хочу домой.
15
– Пойдем, – позвала Пейдж, – найдем спокойное место.
– После тебя, – согласился я и зашел за ней в бывший офис. Мы сели за стол, и Пейдж зажгла между нами свечу. В столовой все еще гудели разговоры, но слов было не разобрать.
– Как твоя голова?
– Отлично. Спасибо.
– А рука?
– Пока не отвалилась.
Пейдж засмеялась.
– Спасибо, что позаботилась о моих травмах.
– Мне не трудно. Спасибо, что поговорил с ними.
Пейдж предложила выпить водки с апельсиновым соком, но я остался верен кока–коле. Второй коктейль подействовал на девушку: она сменила позу, стала по–другому смотреть на меня, вытянула под столом ногу и коснулась моей.
– Если завтра выдвигаться, то я должен буду уйти вперед, забрать Фелисити и Рейчел…
– Ага…
Она положила подбородок на лодочку из переплетенных пальцев рук и сидела, глядя в темноту.
– Что–то не так?
– Ты говорил, что я должна оставаться с отцом и Одри?
– Да. Именно.
– Ты по–прежнему так считаешь, несмотря ни на что?
– Ты сама должна решить.
– Но ведь ты считаешь именно так?
Я прикусил губу. Пейдж пристально смотрела на меня, но я лишь пожал плечами.
– Да, я так считаю, – признался я. – Тем более, разве они не заставят тебя остаться?
– Они не могут меня заставить, – сказала она, допивая. – Я сама…
Я приложил палец ей к губам, и она будто забыла, о чем говорила.
– Подумаешь об этом завтра утром, а сейчас – забудь. Давай дождемся Боба, послушаем, что он скажет. Посмотрим, какое решение примет твой отец.
Глядя в пол, Пейдж проговорила:
– Если мы разделимся, я хочу быть с тобой, куда бы ты ни направился.
Такая вера в меня, в мои силы и возможности очень трогала, но совесть и здравый смысл говорили, что нужно переубедить Пейдж. Нельзя разделять ее с родителями. И что теперь делать? Уговаривать ее остаться? Через силу я сказал:
– Послушай, мне кажется, если твои родители не захотят уходить, тебе, наверное, будет лучше остаться с ними…
– Джесс, я хочу быть там, где ты.
Я проглотил комок в горле.
– Пейдж…
– Я пойду за тобой и говори, что хочешь. – Она пристально смотрела на меня.
– Ты сама пожалеешь, если оставишь их. Здесь тихо. Место надежно защищено. Я буду спокоен за тебя. Зараженные до тебя не доберутся.
– А здоровые – вполне.
Сложно было спорить с этим. Я вообще чувствовал себя по–дурацки, внушая ей, как здесь безопасно.
Но гораздо сильнее меня смущало другое. В школе я бы отдал правую руку, лишь бы какая–нибудь девчонка относилась ко мне так, как сейчас Пейдж, только вот ее привязанность оказалась тяжелым грузом. Безусловно, я убеждал себя, что все, что я делаю, я делаю не только ради себя, но и ради других: ради тех, кого мне удалось собрать вместе. Только не кривил ли я душой? Ведь в итоге я всегда уходил один. Да, так складывались обстоятельства, но и я сам так решал.
Если я возьму с собой Пейдж, моя миссия станет еще более ответственной. А вдруг итог окажется для нее не слишком радужным? Или для меня? Я могу пообещать привести ее «домой», но ведь не могу гарантировать, что «дома» лучше, чем здесь. Вот так–то: чем дальше, тем больше неожиданных мыслей приходит в голову.
– А еще, я устала от «надежности». Мы все устали от этой «надежности».
Я немного отклонился назад, так, чтобы правой рукой взять за подбородок и повернуть ее лицо ко мне. Она плакала.
– Пейдж, послушай… Я не хочу, чтобы ты… Ведь если ты бросишь родителей, ты бросишь свой дом. Ты можешь лишиться того, что больше никогда не приобретешь, понимаешь?
Я замолчал, надеясь, что она услышит меня, воспримет смысл моих слов.
– И? – решительно спросила она.
– Я не хочу, чтобы с тобой случилась беда. Я боюсь этого. Даже если мы уйдем все вместе, почти полсотни человек, нам придется бороться за жизнь.
– Я способна о себе позаботиться.
– Уверена? – Не хотелось обижать ее, но пусть лучше взглянет фактам в глаза. – Да попадись вам даже несколько человек с оружием, они могут убить вас или того хуже.
– Хуже?
– Ты знаешь, о чем я.
– Дурак.
– Пейдж, держись родителей, что бы они ни решили. Ведь они всегда будут с тобой, несмотря ни на что. Они никогда тебя не бросят тебя, понимаешь?
По глазам я видел, что она понимала, но в то же время не желала слушать. Я сам себе не верил, так что говорить о ней? Пейдж, похоже, приняла решение и не собиралась от него отступать. Она действительно желала сделать именно так, как говорила. Может, ее решение было одним из самых самоотверженных поступков на «новой земле»? Ведь она нашла силы отправиться на поиски нового дома. Плохо было только одно: эти силы она нашла во мне.
16
Ночью я, как и большинство остальных обитателей Челси Пирс, не спал. Помогал складывать вещи. Судя по всему, даже если путешествие затянется, с таким количеством припасов можно будет прожить две–три недели.
Приближался рассвет, а Боба все не было. Я начал беспокоиться. Когда же он вернется? До этого я ни разу не думал, что будет, если новый день не принесет никаких новостей. Если Боб не вернется.
Я лежал на своей раскладушке. На соседней – Пейдж. Изредка мы перешептывались. Уснуть не получалось, как мы ни старались, хотя Пейдж, мне кажется, иногда дремала. Через пару часов лежания и изучения теней на потолке я убедил себя, что Боб обязательно, непременно вернется именно этим утром. Он отлично знает город, не питает иллюзий по поводу Охотников, он всегда начеку. В отличие от многих, он может позаботиться о себе. Хотелось чувствовать такую же уверенность по поводу двух девушек, оставшихся в зоопарке, но с каждой секундой бодрствования я все больше переживал за них.
Но нельзя было поддаваться напрасным страхам. Проблемы нужно решать по мере их поступления. Появится Боб или нет, плохие вести принесет или хорошие, с первыми лучами солнца я отправлюсь в зоопарк.
Перед самым рассветом я вышел в столовую. От кастрюль с едой уже подымался пар, на террасе мерно гудел генератор. Я налил себе кофе и устроился на внешней закрытой террасе. За этим столиком, заваленным камерами, картами памяти, флешками и аккумуляторами, часто сидел Боб. Попивая горячий кофе, я разглядывал груду электроники: все карты памяти были подписаны. Порывшись, я нашел одну, помеченную словом «АТАКА».
