Зиновий Юрьев - Дальние родственники
- Какое же?
- У него бритва электрическая какая-то необыкновенная, внук подарил. Бритва, и правда, хороша. Он меня раз заставил мою "Агидель" принести для сравнения. Моя грохочет, словно в руке трактор держишь, а его только шипит и бреет - чудо. Да еще с аккумулятором, месяц можно бриться без подзарядки.
- Неужели месяц?
- Месяц, - с гордостью сказал Ефим Львович. - Вы не представляете, как Владимир Григорьевич ее бережет. И волосики все щеточкой аккуратно вычистит, и продует, и оботрет. А, вспомнил, фирма "Норелко".
- Не слышал.
- Есть такая. Внук его все время на заграничных рейсах плавает. Штурман он дальнего плавания. Сейчас он где-то в Тихом океане. - Ефим Львович сказал это с гордостью, будто был это не Володин, а его внук. У него самого внуков не было, а две внучки благополучно стали на брачный якорь и в дальние плавания не собирались. - Так я к чему? Если бы Владимир Григорьевич собирался уехать на несколько дней, он бы бритву свою не оставил, это уж вы мне поверьте.
- А он ее не взял?
- В том-то и дело, что не взял. Я зашел, будто спросить что-то у соседа его Константин Михайловича, а сам глянул в тумбочку, где всегда бритва лежит. На месте.
- Вы наблюдательный человек.
- Глаз художника, - скромно сказал Ефим Львович.
- Вы меня простите, конечно, - улыбнулся Кравченко, но зря вы не стали следователем.
- Я иногда и сам так думаю, - беззвучно засмеялся художник.
- А внук...
- Данилюк Александр Семенович, корабль "Константин Паустовский".
- Ну, вы просто... Хаммурапи настоящий.
- Простите?
- Это я так... Вас не затруднит попросить ко мне лечащего врача? А то я и в лицо его не знаю.
- Он не лечащий. У нас ведь не больница, а Дом ветеранов. Но это я так, для вашего сведения. Сейчас позову. Его зовут Юрий Анатольевич Моисеев, но мы зовем его между собой Юрочкой. Такой человек... Иной раз думаю, может, заболеть для разнообразия, и тут же себе говорю: ты что, Юрочку огорчить хочешь? Это я шучу, конечно.
- Понимаю, - вежливо кивнул старший лейтенант. Было ему как-то покойно здесь, в прохладной библиотеке, разговаривать со старым... как он сказал... бригадмильцем... было приятно. И само исчезновение было какое-то... благородное, что ли, как в заграничном детективе каком-нибудь. Все так чинно, благородно, инсульт, пижама вельветовая, бритва заграничная, внук, корабль... Тихий океан, штурман. Неплохо бы, конечно, попросить майора направить его для опроса этого штурмана.
"Товарищ майор, - сказать, - мне тут по поводу пропавшего из Дома ветеранов командировочку выписать надо".
"На сколько?" - не поднимая головы, спросит майор.
"Дней на десять".
"Чего так долго, ты в своем уме? Куда это?"
"Да на Тихий океан".
Да, вот тебе и мушкенум. Черт-те что за чепуха в голову лезет, уснешь здесь, пожалуй, в библиотеке.
Должно быть, устал старший лейтенант, совсем сбился с ног от постоянной спешки, и вправду задремал ненароком, потому что вдруг увидел перед собой молодого человека в халате и понял, что это врач.
- Здравствуйте, - сказал он и вовремя спохватился, что чуть было не сказал "Юрочка", - Юрий Анатольевич?
- Да, Юрий Анатольевич Моисеев.
- Кравченко Виктор Иванович. Прислали меня помочь...
- Я понимаю.
- Я уже немножко в курсе дела. Вам, строго говоря, угрозыск и не нужен.
- В каком смысле?
- У вас свой сыщик есть, художник Ефим Львович.
- А... - улыбнулся врач. - Это верно. Вездесущ и всезнающ. И добрейшая при этом душа.
- Приятный человек. Он какой художник?
- Театральный. Знаете, декорации, костюмы...
Старший лейтенант вдруг сообразил, что не был в театре, наверное, год, а может, и два. Когда ехал после демобилизации поступать в Московскую школу милиции, голова кружилась от счастья: столица, Третьяковка, Большой, Художественный, Театр на Таганке... Да вот как-то замотался с пропавшими без вести, хорошо еще, если выкроишь время подремать перед телевизором. Плохо это, неправильно. Система нужна. Майор Шкляр им все время твердит: в милиции, как в футболе, порядок бьет класс. Мол, если ты и не такого высокого класса сыщик, но порядок знаешь и блюдешь, всегда своего добьешься.
- Вы ведь лечите пропавшего... Харина?
- Да.
- Скажите, Юрий Анатольевич, действительно ли у него замечалось сильное улучшение? Я так понял со слов Ефим Львовича...
- Улучшение - не то слово. Владимир Григорьевич Харин очень больной человек. Пять лет назад он перенес обширный инфаркт задней стенки... впрочем, это уже детали. Полгода назад - инсульт. Опять же, не входя в детали, скажу, что левая рука и левая нога очень ослабли в результате инсульта, стойкая гипертония, ишемическая болезнь - словом, целый букет, неприятный букет, поверьте, особенно в таком возрасте...
- Ему семьдесят восемь лет?
- Да, совершенно верно. Нельзя сказать, чтобы он совсем не оправился после инсульта, но все шло так медленно... И вдруг в один прекрасный день я застаю его другим человеком. Встал без палочки, даже приседание сделал, представляете? Давление, как у космонавта. Глазам и ушам своим не доверял... Хоть начинай верить после этого в чудеса. Нам, медикам, полагается быть скептиками, во всяких там целителей, знахарей и хилеров мы не верим. А тут хоть осеняй себя крестным знамением.
- Это... когда это случилось?
- Да совсем недавно.
- Такая быстрая поправка... она...
- Я был поражен, повторяю, глазам своим не верил.
- И как вы это объясняете? То есть я хочу сказать...
- В том-то и дело, что никак не могу объяснить. Накануне еле ползал, а назавтра принимает гостей и после этого...
- Да нет, никакой тут связи, конечно, быть не может. Просто так уж совпало...
- А вы этих гостей не видели?
- Нет.
- А у него часто бывали посетители?
- Да нет, насколько я знаю, ни родных у него, ни близких, один внук...
- Как вы считаете, Юрий Анатольевич, если бы вдруг Харин решил уйти, уехать куда-то, он мог бы сделать это? Я имею в виду его физическое состояние.
- В последние дни - да. Но насколько я знаю, ему и ехать не к кому, да он и чувствовал себя здесь как дома.
- Гм... Скажите, Юрий Анатольевич, по вашему мнению, мог Харин уехать куда-нибудь, ну, допустим, к внуку, никого не предупредив?
- Нет. Он на редкость деликатный человек. Знаете, из таких, что даже умирая, обязательно извинятся за причиняемые хлопоты.
- А... голова у него... Знаете, я в прошлом году разыскивал пожилую женщину, ее муж прибежал к нам, взволнованный, на секундочку, говорит, ее оставил около булочной. А она, оказывается, села в троллейбус, а где живет, не помнит.
- Возрастная дементность.
- Да, да, муж еще какую-то болезнь поминал....
- Болезнь Альцгеймера, наверное.
