Юрий Алкин - Физическая невозможность смерти в сознании живущего. Игры бессмертных (сборник)
– Спасибо, – тихо отвечает она. А затем убивает все мои надежды: – Андре, ты мне очень нравишься. Но это место, эта ситуация – они как-то не располагают к отношениям. Ты не хочешь признавать этого, но это так. Ты любишь не меня, а мой вид. А кроме того, что ты будешь делать, если завтра моя конкурентка сдаст экзамен и меня отправят домой?
Я пытаюсь возразить.
– Молчи, – говорит Мари, предостерегающе поднимая ладонь, – я все равно останусь при своем мнении. Да, я хочу быть с тобой. Но я не позволю нам обоим совершить сейчас эту ошибку.
Она подходит ко мне.
– До свидания, – тихо произносит она.
– До свидания, – так же тихо отвечаю я. И добавляю: – Пожалуйста, откажись от операции.
Она улыбается и отвечает:
– Не волнуйся. Восьмая похожа на меня как родная сестра.
Глава шестая
9:10 утра. Я сижу в удобном бордовом кресле и просматриваю долгожданный второй контракт. На стене передо мной пустой экран. Я один. Десять минут назад, после того как на мой настойчивый стук никто не отозвался, я рискнул войти без приглашения.
Комната номер 40 оказалась маленьким уютным кинозалом с четырьмя рядами кресел и деревянной трибуной. Осмотревшись, я заметил на трибуне большой конверт, поперек которого было размашисто написано «Для Пятого».
«Неужели еще один тест?» – с содроганием подумал я, беря конверт. К счастью, все его содержимое состояло из контракта. Выбрав кресло во втором ряду, я стал читать. Что и продолжаю делать сейчас в гордом одиночестве.
Документ, который я держу в руках, – копия контракта, который Тесье показывал мне полгода назад. По крайней мере, никаких отличий я не вижу. Те же туманные фразы, трехлетний срок, молчание обо всем услышанном и увиденном. Ни малейшего намека на объяснения. Видимо, они будут устными.
Убедившись еще раз, что мое понимание ситуации чтение не прояснит, я откладываю конверт в сторону и принимаюсь насвистывать «Тореадора». Задорная мелодия почему-то крутится в голове с утра. При этом я усердно помогаю себе руками, отбивая ритм на подлокотниках. За этим занятием и застает меня Тесье.
– Приятно нанимать на работу всесторонне образованного человека, – комментирует он, возникая в дверях.
Я смущенно прерываю свои музыкальные упражнения и здороваюсь. Он кивает и опускается в кресло в первом ряду, чуть левее меня.
– Вы уже подписали контракт? – интересуется он. Услышав отрицательный ответ, Тесье протягивает мне поблескивающую золотом ручку и говорит: – Вы так долго ждали этого момента. Давайте исполним все формальности и приступим к делу.
Я еще раз пробегаю глазами по строкам контракта и на всякий случай уточняю:
– Это абсолютно точная копия того, что вы мне показывали прежде?
Тесье утвердительно кивает.
– Абсолютно точная.
«Действительно, – думаю я, – долгожданный момент». Только почему я не чувствую особой радости? Расписываюсь, отдаю контракт Тесье. Он внимательно, словно кассир в магазине, изучает мою подпись, аккуратно вкладывает документ обратно в конверт и опускает его на соседнее кресло. Затем изящным движением фокусника выхватывает откуда-то небольшой черный пульт и нажимает на нем разноцветные кнопки.
Медленно гаснет свет. На экране возникает загадочная картина. Камера смотрит с высоты трехэтажного здания. Огромное помещение залито потоками яркого солнечного света. Странная обстановка: мебель, расставленная как попало, картины на стенах, статуи. По залам и коридорам этого то ли санатория, то ли дворца прогуливаются люди.
Одни беседуют, расположившись в креслах прямо посреди зала, другие рассматривают и обсуждают картины, кто-то поглощен чтением. В этой сцене есть что-то от скучных утопических произведений о спокойном и затхлом будущем человечества. Все это слишком неестественно, чтобы быть правдой.
Знакомое и в то же время незнакомое место. Где же я это видел? И тут же понимаю – нигде и никогда. Зато неоднократно об этом читал. Это – мир Книги. И свет этот – не солнечный.
Тесье молча манипулирует пультом. Изображение увеличивается, камера приближает людей, делает круг по залу, потом снова дает общую панораму. Все как на подбор моего возраста. Молодые, доброжелательные, оживленные, искренне поглощенные интересами своего нелепого мира.
Покрутившись, камера останавливается на молодом человеке, читающем книгу. Его лицо медленно приближается. Еще до того, как черты становятся различимыми, я понимаю, кто это.
– Вы любите читать, – нарушает молчание Тесье. – Это – ваше любимое место в Секции Встреч. После того как вы замените нынешнего Пятого, я буду часто видеть вас в этом кресле.
Не поворачиваясь ко мне, он продолжает своим звучным голосом:
– С этого момента вы становитесь полноправным участником нашего эксперимента. Эксперимента дерзкого, небывалого и, в случае успеха, эпохального. Несмотря на свою необычность, он базируется на очевидных идеях, которые очень поверхностно можно изложить следующим образом.
Люди занимают уникальное место в этом мире благодаря тому, чему и сами не нашли пока объяснения. Есть в нас нечто выделяющее нас из мира зверей, к которым мы по всем остальным параметрам принадлежим. Какой-то нам самим неясный дополнительный фактор. Тысячелетиями мы видим и исследуем его проявления, абсолютно не понимая его сущности. Одна из его граней – людская психология. Другая – мышление, способность делать абстрактные обобщения. Третья – язык. Четвертая – письменность. И наконец, то, что положено в основу нашего эксперимента. Странная, неуловимая связь между физическим и душевным состояниями человека.
Сотни примеров подтверждают ее существование. Врачи с давних пор знают: с того момента, как больной считает, что ему не выжить, его шансы на выздоровление падают. Беременным женщинам уже много лет говорят – не бойтесь родов. Ваш страх перед болью только усилит эту боль. Известны случаи, когда люди физически старели от сильных переживаний. Смерть, вызванная страхом, описана в сотнях книг и зафиксирована в официальных документах. Связь налицо. И тем не менее наука ее практически игнорирует, несмотря на то что столь родственный нам животный мир не знает подобных прецедентов. Наш эксперимент – это попытка использовать эту связь наиболее практическим способом.
Он говорит, а передо мной идет прямая трансляция из этого сумасшедшего дома, который они называют миром. Довольные люди, притворяющиеся бессмертными, с нелепыми доброжелательными улыбками проходят на экране. «К чему он ведет? – думаю я. – Что это за практическое применение необъяснимого фактора?» Я начинаю смутно догадываться, что сейчас услышу, но мое предположение кажется слишком невероятным. Где-то на заднем плане голос Тесье:
