Елена Асеева - К вечности
На голове у Небо находился ореол-венца. Я ведал, что основные коды строения систем прописывают Небо и Дивный, посему у старшего Раса венец в навершие представлял миниатюрную систему. Не обязательно ту в которой ноне жила девочка, а систему являющуюся последней в своем построении.
Узкий обод венца старшего Раса пролегающего по голове по коло украшали восемь восьмилучевых звезд. Из углов этих звезд вверх устремлялись закрученные по спирали тонкие дуги, созданные из золота и украшенные изображениями рыб всевозможных видов. Дуги сходились в навершие, испуская из себя яркий голубой свет, в каковом словно в системе в центре светилась светозарная, красная звезда. Она рассылала окрест себя желтоватое марево, перемешивающееся с голубой пеленой, придавая местами и вовсе зеленые полутона в коем двигаясь по определенным орбитам, вращались восемь планет, третья из оных перемещала по своей глади зеленые и синие тени.
Посему, взглянув на сей венец, стоило с уверенностью сказать, что последняя из построенных систем в какой-то Галактике (не обязательно Расов, может быть и Димургов) имела именно такое строение.
Нежданно венец Небо вроде исторг из своих планет, звезд и космического пространства блеклый свет превратив изображение в негатив, отчего, светлые тона обернулись в темные и наоборот черные в белые. Глаза девочки от удивления расширились, вероятно, узрев таковое впервые. Абы увидеть это она смогла только по причине моих способностей. Впрочем, я догадался, старший Рас попытался принять сообщение посланное моим Отцом. Но так как оно не предназначалось ему, всего-навсе плавно взмахнул рукой, да так ничего, и, не поняв, неспешно направился в капище. Я, было, попытался обратить на себя его внимание.
Его! ибо в мощи Небо находилось определить мое нахождение в плоти дитя и с тем ярко…ярко засиял. И, тотчас, синхронно моему сиянию, над его головой и одновременно позадь венца насыщенно блеснули лучи света. Стрефил-создание разворачиваясь, вновь воздвигало меж мной и Небо щит. Воздействуя своими способностями и не дозволяя не то, чтобы прощупать плоть, даже взглянуть Богу на нее.
Я вновь тягостно дернулся и враз стремительно отключился.
Похоже, после пережитого расстройства в чанди Вежды я не просто потерял свои силы, переданные мне Отцом и накопленные в Березане, а захворал. Потому и последующее время пребывания в плоти почасту отключался, а когда приходил в себя, воссоздавал в мозгу девочки глаза моего Творца. Большие с темно-коричневой радужкой занимающей почти все глазное яблоко и окаймленной по краю тонкой желтовато-белой склерой. Они смотрели на меня… на нее и вызывали в нас обоих смурь, тоску, кручину. И в такие мгновения! Мгновения сцепки с плотью, совсем ослабший, я указывал девочке смотреть вверх на чревоточину и тогда слышал зов Отца:
— Крушец! Крушец! Где ты, мой милый? Где? Отзовись!
— Здесь, — пытался я повлиять на плоть, абы она это прокричала и немедля отключался.
Я посылал на мозг девочки не только отображение глаз моего Отца, но и полностью воссоздавал образ его лица. И тогда она видела схожее с каплей лицо, вельми осунувшееся, имеющее самое широкое место в районе скул и сужающееся на высоком лбу и округлом подбородке. Лицо, на коем находился нос, с выпуклой спинкой, и острым кончиком, широкий рот с полными губами и приподнятыми уголками, да крупные… крупные глаза моего любимого Творца, где верхние веки, образовывая прямую линию, прикрывали часть радужной темно-коричневой оболочки.
Посылал… Воссоздавал, посылал, и, растрачивая свои силы, наново отключался…
Однозначно, что я приметил за время коротких своих подключений, своего так называемого бодрствования, девочка выросла. Очевидно, прошло достаточно времени, какие-то дамахи, ахоратрамы, даши, свати, определенно асти. И она из маленького ребенка, которому едва ли было половина асти, превратилась в отроковицу. Удивительно, нет ли, но я точно знал, как нынче выглядела девочка. Это была высокая, худенькая юница, со смуглой кожей и каплеобразной формой лица, как у Першего. У нее даже имелся такой же изогнутый в спинке, потянутый кончиком вперед нос, полные губы и зеленые с коричневатыми вкраплениями радужек глаза. За этот период у девочки даже потемнели ее вьющиеся, длинные волосы, став темно-русыми.
В ее судьбе особую роль играли Боги.
Мои старшие братья Воитель и Огнь. Это было вельми удивительным, ибо Зиждители, тем паче довольно-таки равнодушные в отношении человеческих существ Расы, проявляли к ней не просто трепет, а особую заботу. Хотя почему это должно стать удивительным, ведь за головой Воителя и Огня висели те самые Стрефил-создания.
Посему изредка лицо Воителя грушевидного типа, выделяющееся заметной мужественностью, где значимо широкими в сравнении со лбом были линия подбородка и челюсти, с длинным мясистым носом, с крупными чуть раскосыми глазами, с сине-голубой радужкой, слегка загороженной верхними веками, и синевато-красными губами, прикрывалось от меня радужными крыльями Стрефил-создания. Как и обобщенно голова его покрытая густыми, средне-русыми волосами покоящимися волнами (таковой же пышности, аки борода и усы), и широкий обод красного цвета, творенный из червонного золота, полностью скрывающий саму лобную часть, в центре которого переливался крупный, овальной формы, фиолетово-красный аметист и всю его, в отличие от иных Расов, более мощную фигуру с широкими плечами.
Стрефил-создания, безусловно, руководимые Родителем заставляли братьев оберегать плоть, и единожды не позволяли прикасаться к ней. Потому кроме Дажбы, почасту голубящего волосы девочки, никто до нее не дотрагивался. Не понимаю, зачем это делал Родитель, очевидно, изменились Его замыслы и Он решил не указывать Небо на меня, как на лучицу. Вместе с тем Родитель, похоже, не знал, что я болен. Что порой худо соображал и забывал многое, абы во мне смешивались знания. Родитель не ведал, что мне нужна помощь… помощь особых существ, Творцом каковых являлся мой Отец. Наверно, Родитель, уверенный в моем благополучие, решил таки-так дождаться зова, оный бы подтолкнул Першего повиниться.
Зов!
Зов я все-таки подал, и это случилось столь внезапно… В целом, коли быть справедливым, как и все в моем бытие, как и само мое возникновение… появление.
Тогда я снова был отключен.
Некоторую часть времени это, определенно, шло сплошной полосой с малыми проблесками моего бодрствования и то в основном ночью.
Однако нежданно густая тьма прочертила передо мной ярчайшими красками мощное колесо. Его круглый обод днесь горел золотыми переливами, в середине огромными полосами света пролегали спицы, сходящиеся во вращающемся на вроде втулки навершие. От самого обода, как и от спиц, и от навершия, в разные стороны отходили узкие вервие, трубчатые сосуды по которым протекали разные соки: жидкие соединительные ткани, горные породы, родниковые воды, разнообразные жидкие сплавы, раскаленная магма, обладающие особой текучестью жидкие кристаллы. Все то, что напитывало планеты, звезды, создавая живое однородно-связанное существо, соединяя меж собой Галактики, системы, созвездия, центром которого… сутью которого являлось Коло Жизни, искра бытия Всевышнего.
