Джонатан Мэйберри - The X-files. Секретные материалы. Никому не доверяй (сборник)
«Что ж, по крайней мере чувство юмора осталось при ней», – подумал Скиннер, подходя ближе.
– Не волнуйтесь, – сказал он, – с этим мы потом разберемся, а сейчас я хотел бы выяснить, что с вами случилось.
– Хотите узнать, кому отправить благодарственное письмо? – рассмеялась Мэллой.
Смех был неровным, и Скиннер решил, что в ее приподнятом настроении виноваты лекарства.
Впрочем, ответ его был серьезным:
– Нет, хочу припечатать мордой в кирпичную стену того, по чьей вине пострадал один из моих людей. Помните что-нибудь?
Мэллой наморщила лоб, не в состоянии толком сосредоточиться, но через мгновение кивнула.
– Я задержалась на работе, – неторопливо начала она. – Добралась до дома, вышла из машины и пошла к двери.
Ее лоб наморщился еще сильнее, добавив лицу морщин.
– Пошел дождь. Затем что-то… кто-то… ударил меня. По руке. Потом еще раз. Потом в грудь. Я упала и получила удар по голове. Дальше не помню.
– Удалось разглядеть нападавшего?
Скиннер не удивился, когда она отрицательно помотала головой. Если бы удалось, то она бы уже об этом сказала.
– Нет, тьма была кромешная. Я никого не видела. – Взгляд Мэллой переместился на дверь, за которой сидел полицейский. – Офицер сказал, что это, вероятно, был грабитель или взломщик.
Скиннер сжал кулаки.
– Да, чего еще ждать от офицера Северена, специалиста по выписке штрафов за превышение скорости и устрашению прогуливающих школу детей, – процедил он сквозь зубы. – Я сам найду того, кто и почему напал на вас. Можете мне верить, Мэллой. Я до него доберусь, даю слово.
Чуть улыбнувшись, она закрыла глаза.
– Спасибо, ассистент директора Скиннер. За это я дам вам еще немного времени на объяснения. Скажем, до понедельника?
Ее голова склонилась набок, дыхание замедлилось и стало более глубоким. Мэллой уснула.
«Понедельник, – думал Скиннер, направляясь к выходу. – Кто бы мог подумать, что Мэллой такая оптимистка?»
Впрочем, к тому времени он твердо намеревался раздобыть для нее какую-нибудь информацию, пускай и не касающуюся проекта, который они обсуждали лишь несколько часов назад. Составляя в уме список вопросов, он прошел по коридору к лифту и спустился вниз, в гараж, где ждала машина. Адрес Мэллой он уже знал. Теперь нужно было отправиться туда и поискать улики – но утром. Если не вернуться домой как можно скорее, то завтра Мэллой окажется не единственным сотрудником ФБР в синяках.
Кенсингтон, Мэриленд. Пятница, 8:20
«Ненадежный свидетель». Это первое, что пришло Скиннеру в голову, когда он прибыл на место происшествия. Несмотря на все ее ледяное спокойствие и проницательный взгляд, Мэллой была ненадежным свидетелем. Впрочем, она все-таки была пострадавшей, а не случайной прохожей, поэтому вряд ли можно было винить ее в забывчивости. Тем не менее это значило, что Скиннеру придется тщательно проверить все ее показания. Во-первых, никакого дождя не было и в помине. Он склонился над папками и документами, рассыпавшимися по земле между машиной и домом в момент нападения. Все они были сухими. Трава была сырой, кое-где виднелись капельки росы – должно быть, дождь все-таки прошел за какое-то время до происшествия, но на помятой бумаге не было ни следа от воды.
Во-вторых, разглядывая бумаги, он заметил еще кое-что занятное. На некоторых листках явно отпечатались следы женских туфель, и, судя по форме и расстоянию между следами, они были оставлены Мэллой, отступавшей назад перед тем, как упасть.
Других следов не было.
Это значило, что нападавший каким-то образом избегал наступать на бумагу либо собрал и унес с собой те листы, на которые наступил, но это казалось столь же невероятным, учитывая, какую площадь они покрывали.
Скиннер осмотрел крыльцо, оглянулся назад, в сторону улицы, и отметил, что в момент нападения наверняка было темно. До ближайшего уличного фонаря далеко, подъездная дорожка не освещена, а одинокая лампочка над дверью – единственный источник света – была выключена. Что ж, по крайней мере хоть в чем-то показания Мэллой были верны: кругом стояла кромешная тьма. Тогда как нападавшему удалось не наследить на бумаге? И с чего она взяла, что шел дождь, когда никакого дождя не было?
Что-то здесь не так.
Скиннер выпрямился. Факты не сходились, и он тут же вспомнил о «секретных материалах». Дельце как раз для Малдера. Скиннер подумал было позвонить ему, но удержался. Долговязый агент наверняка тут же начнет сыпать невероятными теориями и вспоминать давно забытые местные легенды – какой в этом толк? Однако Скиннер все же решил отнестись к этому делу так, будто в нем было замешано нечто сверхъестественное. Забыть о действующих в реальном мире законах. Допустить самые безумные вещи. Так что же было ему известно?
Во-первых, кто-то напал на Мэллой у ее собственного дома.
Во-вторых, несмотря на темноту, нападавший не только смог нанести ей побои, но и не оставил следов.
В-третьих, причины нападения были личными. Это нельзя было принимать как факт, но Скиннер был уверен. Слишком жестоко для простого ограбления. Побои были нанесены с невероятной жестокостью, даже ненавистью. Нападавший намеренно выбрал Мэллой своей жертвой. Он хотел причинить ей вред.
«Наверняка я не единственный, кому она решила урезать финансирование», – подумал Скиннер. Думать так было, безусловно, жестоко, но доля истины в этом предположении была. Скиннер ни на секунду не сомневался, что нападавший был не из ФБР, хотя бы потому, что столь неосмотрительный агент давно бы лишился значка. Но ведь Мэллой не всегда работала в Бюро. Он вспомнил кружку на ее столе. Что там было написано? «Райс и Слоун»? Значит, пора их навестить. К его приезду они как раз откроются.
Университетская больница Джорджа Вашингтона. Вашингтон, округ Колумбия. Пятница, 10:41
– Я поговорил с вашим прежним начальством, – сказал он Мэллой, придя навестить ее парой часов спустя.
Ему было приятно видеть, что она бодрствует и выглядит более сосредоточенной, чем вчера.
– Подумал, что нападение может быть связано с вашей предыдущей работой, но у них не оказалось совершенно никаких идей на этот счет.
– Я бухгалтер, – сказала Мэллой, – а не прокурор. Людям нет нужды за мной охотиться.
Ей ли было это утверждать, когда она выглядела так, будто провела на ринге десятираундовый поединок против автобуса. Под бинтами и вокруг них наливались пурпурным цветом синяки.
– Нападение было намеренным, – возразил Скиннер. – Совершенно точно. Вы сами это знаете.
На долю секунды она отвела взгляд.
– В чем дело? – Заметив это, Скиннер придвинул стул и наклонился поближе. – Что вы от меня скрываете?
