Василий Головачев - Гарантирую жизнь. Ведич
– Я должен докладывать о любом изменении…
– Повторить?
– Н-не надо…
Сзади Тарасова возник Хмель, глянул на приходящего в себя второго пилота.
– Давай я их покараулю.
Тарасов отступил назад. Его место занял Никифор.
– Шевелитесь, орлы! Мы не террористы и не бандиты. Просто сильно торопимся. И не вздумайте подать сигнал тревоги. Тогда нам придётся отправить вас в полёт без парашютов.
Тарасов вернулся к группе.
– Как самочувствие?
– Ничего, нормально, – ответил сгорающий от любопытства Тихомиров. – Можно посмотреть на кабину?
– Можно.
Писатель направился к люку.
– Ну, а ты как? – присел рядом с Сергием Тарасов.
– Хорошо, – бледно улыбнулся ведич.
– Устал?
– Есть немного. Я раньше так долго не держал везмощь.
– Прилетим и отдохнём по полной программе. Надеюсь, нас не скоро вычислят.
Глаза Сергия вдруг расширились, потемнели.
Глеб Евдокимович почувствовал дуновение морозного ветра – в душном отсеке вертолёта! – поднял брови, замер.
– Странно… злеч?
– Черновесь… ментальный удар…
– Пси-импульс? – догадался Тарасов. – Нас щупают дистанционно, на уровне пси-видения?
– Ментальный импульс… пси-излучатель…
– Неужели «Лунный свет»?!
– Командир, – высунулся из пилотской кабины Хмель. – Они тут отрубились оба, как по команде!
Вертолёт клюнул носом, начал заваливаться на бок.
– Бери управление на себя! – Тарасов метнулся в кабину, хватаясь за тюки и контейнеры…
Глава 24
НЕСИММЕТРИЧНЫЙ ОТВЕТ
Ветлуга
В голове тихо прозвенел стеклянный звоночек.
Крутов снял правую руку с мышки компьютера, откинулся в кресле, сосредоточил внимание на вхождении в сеть ментальной связи. Перед глазами замелькали полосы «подъема», и он вознёсся над облаками, внезапно ощущая объём звёздного неба над головой.
Перед ним на пушистом облачном покрывале засияло туманное колечко, превратилось в зыбкое марево с очертаниями человеческой фигуры. Марево сделалось чётче, проявилась белая голова, сверкнули светящиеся голубые глаза.
– День добрый, Онуфрий.
– Здравия желаю, Владыко, – раздались в голове Крутова бестелесные и бесплотные слова мысленного «языка». – Не отвлекаю?
– Вопрос излишен.
– Прошу прощения за старческую многословность. Возраст, однако. Докладываю: они выехали. Ираклий на подстраховке. Если понадобится, вмешаюсь я.
– Дополнительно подключи весь трассовый контингент Катарсиса. После гибели Акселя и бегства Кобяги Синклит сбесится.
– Это уж как пить дать, – согласился волхв. – Устранение Черткова ударит по нашим чёрным «друзьям» весьма существенно. Они кинутся искать обидчиков, а главное – Сергия, и потратят много времени. Наши должны успеть выбраться за оцепление.
– Поищи варианты отхода.
– В любом случае они должны быть на кургане Спасительницы в ночь на четырнадцатое. Медлить нельзя.
– Поэтому им понадобится помощь.
– Кроме нас, и помогать-то некому. Я тут недавно пообщался с мужиками из местного колхоза. Все рады, что кто-то борется за счастье народа, за лучшую жизнь. Но сами они лучше подождут. Понимаешь? Все ждут, что за них это сделают другие.
– Масса инертна, это давно известно. И всё же эту невероятную народную глубину надо уважать. Именно она является базой и основой наших устремлений и действий.
– Я понимаю, Владыко, да всё равно грустно. Куда ни кинь взгляд на верхнее начальство, везде чужаки. Знаешь, кто хозяин Жуковского автозавода? Итальянец Джузеппе Маньяни. А директор Брянского телеканала ТВБ? Американец Фрэнк Окерман. Россию продают по кусочкам, незаметно. Скоро от неё ничего не останется.
– Останется, пестователь, – улыбнулся Крутов. – Мы занимаемся этой проблемой, меняем потихоньку их лидеров на своих. А когда оперится Светлый – вся эта нечисть утратит силу. Что у тебя ещё?
– Остальная информация по мере делания.
– Кто охраняет Школу?
– Глеб оставил парня по кличке Хана. Очень разумный человек, хотя и бывший подрывник.
– Контролируйте ситуацию, не спускайте глаз с Шерстнева и его Школы. Возможны провокации.
– Отобьёмся. Ты обещал найти их центр.
– Семьдесят процентов территории России уже проверено. Выявлены двадцать шесть «гнёзд», где сидят конунги. Будем нейтрализовать их по одному. Центр… – Крутов помедлил. – Есть предположение, что центр российского Синклита находится не в Новгороде, хотя там сейчас проживает жрец-водитель Михаил Северин, возглавляющий российскую сепарацию конунгов.
– Голыми руками его не возьмёшь.
– Мы и не собираемся брать его голыми руками. Он сильный маг, сильнее всех, с кем мы сражались раньше. Но я бы не ставил главной целью Катарсиса его устранение. Есть цель повыше.
– Устранение всего Синклита?
– Мирового! Или хотя бы на первых порах перекрытие границ России для подобного рода нечисти.
– Разве это возможно? – усомнился Онуфрий.
– Так если не ставить подобные цели, разве можно добиться позитивного изменения жизни? Надо лишь не останавливаться, идти вперёд, искать соратников, окружать себя друзьями, строить Всероссийский Родовой Собор. Неужто нам это не под силу?
– У них в руках «Лунный свет»…
– А у нас в душах – солнечный.
– Не подумай, что я не верю в успех дела. Старости свойственно брюзжать по поводу и без.
– Мне не нравится, что ты слишком часто стал говорить о старости, Палыч. Ты ещё многим молодым фору дашь. Кстати, как там наш писатель поживает?
– Мы отправили его с Тарасовым. На писателя вышел каким-то образом Харитон Кобяга и чуть не пришиб. Но парень держится молодцом, не жалуется. Да и не простой он человек, судя по всему, есть у него паранормальная закваска.
– Как-как?
– Он чует «ветер смерти» – если оценить его действия. С ним надо позаниматься.
– Буду иметь это в виду. Всё, конец тяму.
Фигура Онуфрия превратилась в облачко искр, облачко растаяло, и Крутов «спустился» с облаков в свою квартиру. Посидел немного, держа в памяти лицо волхва, покачал головой. Онуфрий чувствовал свой уход и аккуратно предупреждал сородича, что он не вечен.
В кабинет тихо вошла Елизавета.
Крутов оглянулся, лицо его разгладилось, стало необычно мягким.
– Лиза… входи, я отдыхаю. Как там он?
Крутов имел в виду ребёнка: уже было известно, что у них родится девочка, но всё равно привычнее звучало «он».
