Генри Каттнер - Маска Цирцеи
- Войди и возьми его, если хочешь, - с иронией предложил он. - Только не заставляй меня собирать твой прах, чтобы доставить его Цирцее. Даже полубог не мог бы войти в этот сад. Ты по-прежнему хочешь получить Золотое Руно?
- Попозже, - ответил я, вытирая слезы, застилавшие мне глаза. - Не сейчас. - Панир смеялся, и чтобы прекратить его насмешки, я добавил: - Я говорю всерьез. Мне известно, как достать Руно, если оно мне понадобится. Когда придет время, я его достану. Пока же в Гелиополис нужно доставить Маску Цирцеи. Фронтис дает мне корабль. Кто поплывет - ты или я?
Панир вытянул руку и закрыл жалюзи. В полумраке его желтые глаза слабо светились. Он вопросительно смотрел на меня. Когда же он ответил, в голосе его звучала легкая неуверенность.
- Возможно, у тебя есть собственный план, возможно - нет. Только глупец отправился бы на Эю, чтобы украсть у Гекаты Маску Цирцеи. Ты не боишься, что будешь разорван на куски дикими зверями и полузверями Цирцеи, прежде чем успеешь пересечь пляж?
- В прошлый раз ничего такого не случилось.
- Верно, - согласился он, внимательно глядя на меня. - На святую землю Эи нельзя приносить оружия, и если ты поплывешь вооруженным, у тебя не будет ни малейшего шанса. Впрочем, меч и не защитил бы тебя от зверей Гекаты. Это не моя игра. Играй в нее сам и молись об удаче.
Я кивнул.
- Еще до Затмения, - сказал я, - ты увидишь Маску в Гелиополисе.
Сам я мог только мечтать, чтобы это оказалось правдой.
11. ПОМОЩЬ ГЕКАТЫ
Золотой корабль мягко коснулся килем песка Эи. Гребцы в золотистых одеждах выскочили за борт, чтобы вытащить галеру на берег, и я вторично вошел на серый ухоженный пляж острова Цирцеи.
Как обычно, стелился туман, окутывая кипарисы. С деревьев капала вода. Мне показалось, что за мной следят, но я не заметил ни тени движения. Сердце мое беспокойно билось, когда я, увязая в сыпучем песке, прокладывал себе тропу вверх. Люди Гелиополиса молча смотрели мне вслед; от них я не мог ждать никакой помощи. Эя для поклонников Аполлиона была запретной землей, и они трепетали перед чарами Волшебницы.
Я вошел под кипарисы.
Едва мои ступни коснулись поросшего мхом подлеска, как вдали послышался какой-то крик. Это был зычный гулкий голос, словно заговорили сами деревья.
- Он идет, он и-де-е-е-т!! - звучало в глубине острова.
По деревьям вокруг меня прошла дрожь и раскатилась кругами, словно волны до воде, пока кипарисы не закачались как от сильного ветра. Но ветра не было, и повсюду стлался сплошной туман.
Крики не стихали. Я не успел пройти и дюжины шагов, как в ответ послышались другие голоса. Голоса полуживотных-полулюдей. Еще мгновение, и до меня донесся глухой топот, скорее ощутимый, чем слышимый, означавший приближение галопирующих конских копыт. Упрямо продолжал я идти к центру острова, где, как мне было известно, стоял храм.
Копыта отучали все ближе. Эхо от них в тумане совершенно сбивало меня с толку. Я не мог определить, приближались они с одной или со всех сторон сразу. Вокруг шелестели заросли, а вверху, среди деревьев завывал ветер, которого я не чувствовал. Вскоре я замер, вздрогнув от пронзительного сдавленного писка, раздавшегося совсем рядом. Это мог быть кот, человек или оба они одновременно. Это могло быть рыданием, смехом или и тем и другим сразу.
Внезапно грохочущие копыта пролетели над моей головой, и секундой позже мир перевернулся вверх ногами. Я вдруг оказался между небом и землей, с трудом переводя дыхание в сильном потоке воздуха, описывая широкие круги, с легкостью вращаемый сильными руками; а копыта ритмично стучали подо мной.
Холодный нечеловеческий смех звучал в моих ушах. Резким движением я повернул голову, чтобы взглянуть, кто меня держит, и увидел человеческое лицо и большие зрачки желто-карих глаз, с той самой слабой примесью звериной натуры, что проглядывала в глазах Панира. Человек этот вновь отодвинул меня подальше от себя, заходясь холодным смехом, более похожим на ржание, и я убедился, что он не человеческое существо. До пояса он был человеком, ниже пояса - конем. Со страхом вспомнил я, насколько дики кентавры.
Вновь прозвучал писк, похожий на кошачий плач. и смех кентавра зазвучал громче. Я закружился в воздухе, и вдруг меня отпустили. Топот копыт стихал в тумане, а я летел в сторону этого мяуканья, кошачьего и человеческого одновременно.
Меня приняла покрытая мхом земля. Весь в синяках. я дважды перевернулся через голову и странным образом вновь оказался на ногах, горячо желая иметь в руках какое-нибудь оружие. Небольшой силуэт, темный и пятнистый, вырос вдруг передо мной; огромные распростертые лапы сверкали когтями, похожими на сабли.
Я смотрел в дикое, яростное лицо, которое не было ни человеческим, ни кошачьим, хотя напоминало и то, и другоe. Внезапно создание нагнулось, схватив меня в объятия, словно медведь или человек. Я почувствовал холодок когтей у самой своей щеки и силу, таившуюся в этом гладком, твердом теле.
Но камню зацокали копыта, из-за пятнистого плеча показались рогатые головы фавнов с язвительными улыбками на лицах, и в ту же секунду мимо моего уха просвистел камень. Ветер среди кипарисов усилился до воющего вихря - вот только никакого вихря там не было. Я догадался, что это дриады, лесные нимфы, готовятся защищать свой остров, если понадобится. Поблизости слышалось кипение вод - это ореады источников и, ручьев доводили себя до иступления, готовясь отогнать меня.
Сплетенные в объятиях, мы с существом-тигром рухнули на мох. Я знал, что мне нельзя выпускать его, чтобы эти страшные когти не могли нанести удар, который разорвет мне живот, и в отчаянном усилии придавил извивавшееся создание. Оно оглушительно пискнуло мне в ухо, делая с моими нервами то самое, что его когти старались сделать с моим телом. Я невольно вздрогнул и тут же почувствовал, как руки мои скользят по мускулистому телу, как оно вырывается из моего захвата. И тут я услышал торжествующий смех.
- Язон... Язон, любимый... ты слышишь меня? Язон... приди!
Далекий зов прозвучал так отчетливо, словно здесь, в лесу, не было слышно ни скрипа деревьев, ни криков диких голосов. Он без труда заглушил их.
- Язон... Язон, иди ко мне!
С болезненным вздохом тигриное тело отпрянуло от меня, а я кое-как поднялся на ноги и, тяжело дыша, огляделся вокруг. Одно беззвучное движение, и пятнистое тело существа, бывшего одновременно человеком и диким зверем, исчезло среди деревьев и тумана Фигуры фавнов затанцевали вверху, постукивая копытами и переговариваясь гневными голосами. Деревья зашумели, но через мгновенье стихли.
- Язон... любимый... приди!
