Юлий Буркин - Королева в изгнании
"Ну успокойся, успокойся, — принялась она уговаривать саму себя. Сейчас что-нибудь придумаем…" И действительно, тут же ее озарило: «Метрополь»! Там вполне могут знать, где искать жену своего бывшего хозяина!
— Так, — обратилась она к "Мышонку", — я буду искать, а вы сидите дома и никому не открывайте. Иногда я буду вам звонить, спрашивать, не появился ли Гога, или если еще что-нибудь понадобится.
— Поняла, поняла!
— Тогда иди, закройся за мной. — Маша тороплива встала.
…В ресторане она, только войдя, сразу обратилась к первому попавшемуся официанту:
— Парень, извини, Шахиню ты знаешь?
— Что будете заказывать? — произнес тот ледяным тоном вместо ответа. Но по выражению его толстой рожи было ясно, что все он знает.
— Слушай, у меня нет времени. Мне нужна Шахиня, понимаешь?
— Если вы не собираетесь ничего заказывать, я вынужден позвать охрану.
— Слушай ты, свинья, — зашипела Маша. — Я — девочка-невидимка, слышал про такую?!
Официант слегка побледнел. Слышал он и про невидимку.
— Будешь темнить, я тебя в порошок сотру! Мне это — раз плюнуть! Ты понял, гад?! — схватила она его за галстук-бабочку.
— Тихо, тихо, люди смотрят, — зашептал он в ответ, и Маша отпустила его. — Сдай в гардероб шубку и сядь за столик. Поговорим.
Через минуту он склонился перед ней, якобы принимая заказ:
— Что тебе надо? Только быстро.
— Я ищу Шахиню, — стервенея от злости, процедила она.
— А я здесь при чем?
— Опять за свое?! — она даже привстала. — Ты ведь ее знаешь!
— Еще бы не знать, она у нас "крышу держит".
— Я вас от нее избавлю.
— Зачем? Она по-божески берет. Не она, так другой, еще наглее, будет. К тому же, на мою зарплату это не влияет.
— Ты, гад, — мило улыбаясь прошептала Маша. — Если ты немедленно не скажешь, где ее искать, я тебе яйца вырву. До завтра ты точно не доживешь.
Официант расплылся в ответной улыбке, говоря при этом:
— А если наведу, меня Шахиня прихлопнет, она шутить не любит.
Со стороны их разговор выглядел, как милая беседа с элементами легкого флирта.
— Со мной тоже не шутят.
— Ладно, слушай сюда. — И он сделал какие-то пометки в меню. — Ешь, пьешь, потом я даю тебе счет. На бумажке будет все написано. — Он развернулся и двинулся от нее через зал.
Маша чуть было не выскочила из-за столика и не побежала за ним. Но сдержалась. А потом — и вовсе успокоилась. В конце-концов, один час тут вряд ли что-то решает. А что боится, так это — нормально.
Ужин, принесенный официантом, был не слишком роскошным. Графинчик с коньяком был вполне к стати: Маша нервничала, а спиртное помогло ей расслабиться. А вот подсевший к ней вскоре пьяненький азер был совсем не к стати. Он то приглашал ее на танец, то спрашивал, как ее звать, то описывал свой коттедж на морском берегу… Но Маша только хмуро поглядывала на него, изредка бросая в ответ пару не слишком ласковых слов.
Минут через двадцать азер рассосался, познакомившись с более словоохотливой дамой за соседним столиком.
Появился официант, протянул счет, буркнул:
— На улице.
Маша расплатилась, сунула бумажку в карман джинсов, вышла в фойе. Но не сразу — в гардероб, а сначала прошла в туалет, заперлась в кабинке и, вынув записку, прочла ее.
Шахиня и ее люди здесь, в подсобке. Это в подвале. Без оружия не суйся, убьют. В подсобку иди не через зал, а с улицы, там, на двери служебного входа череп и кости. В конце коридора — лифт. Тебе — вниз.
Сожги записку, как прочитаешь. Я бы мог тебя заложить, но ты мне больше, чем Шахиня понравилась. Будь человеком. Удачи.
Маша порвала бумажку на мелкие кусочки, бросила в унитаз и спустила воду. Затем спокойным шагом прошла в гардероб, оделась и вышла на улицу.
Осенний ветер опалил щеки, и Маша вдруг поняла, что пьяна. "Но, подумала она, — не настолько, чтобы отказываться от принятого решения".
Дверь с черепом и костями нашлась без труда. Замечание про оружие она проигнорировала и, не задумываясь о дальнейшем, нажала кнопку звонка.
2
Дверь отворил мужчина в синем рабочем халате и заплывшем от пьянства лицом.
— Чего вам, барышня? — спросил он, но, получив легкий посыл и повертев головой, пожал плечами и дверь захлопнул. А Маша уже шла по бетонному полу коридора.
Чуть слышно звучала музыка, доносясь из обеденного зала, гудели холодильники и вентиляторы, гремела моющаяся посуда. Тут и там слышались неясные голоса, смех и переругивания работников ресторана.
Пройдя шагов двадцать, она обнаружила массивную дверь грузового лифта и вызвала его. Вошла в кабину и убедилась, что не ошиблась: кроме кнопок с номерами этаже, была тут и кнопка, возле которой было нацарапано: «Подвал». Нажала ее, и лифт двинулся вниз.
Выйдя оказалась прямо в холодильной камере — мрачном помещении, увешанном мясными тушами.
Зябко поведя плечами, пробежала через него до какой-то двери, и тут внезапно что-то заскрежетало, и туши зашевелились. От испуга Маша остановилась, как вкопанная. Туши, словно в каком-то дурацком хороводе медленно двигались по кругу. Приглядевшись, Маша поняла, что крюки, на которых они весят, укреплены на огромной цепи по типу велосипедной, удерживаемой шестернями. Она увидела дыру в потолке, в которую одна за другой исчезло две туши, и поняла, что перед ней просто-напросто транспортер — механическая система доставки мяса из холодильника на кухню.
Все стало ясно, но ужас не отступал — слишком эта картина напоминала что-то читанное ею о фашистских концлагерях… Но она заставила себя ступить еще шаг, толкнула дверь. И оказалась в очень узком и коротком коридорчике с четырьмя дверьми вдоль одной стены. На одной из них была табличка «Склад», на другой — «Вентиляторная», а из-за третьей — с надписью "Колбасный цех" — раздавался звук человеческой речи.
Тут только до маши дошло, что случись ей сейчас встретиться с Шахиней, та будет видеть ее новую шубку. Пришлось немедленно сбросить шубку на пол, туда же она бросила и сумку. Тут же с потолка ей за шиворот упала холодная капля воды. Вздрогнув и передернув плечами, Маша приоткрыла дверь.
Да. Это то, что она искала. За огромны металлическим разделочным столом, уставленным едой и бутылками, сидели трое: Лиза Деева, Копченый (а по сведениям Бермана, он был арестован! Сбежал?) и какой-то незнакомый Маше тип. А еще один незнакомец, стоя возле стены, держал в руках металлический прут и газовую лампу, такую, какой опаливают свиные туши.
О назначении этих предметов нетрудно было догадаться: к вбитым в стену крюкам были привязаны отнюдь не только окорока и колбасы, к ним же за ноги и за руки были привязаны буквально распятые Гога и Соня.
