Юлий Буркин - Королева в изгнании
На миг в зале зависла тяжелая тишина. Маша глянула на Бермана. Его лицо было напряжено так, словно он пытался, но не мог, осмыслить сказанное президентом.
Генеральный секретарь с растерянным видом слегка привстал с кресла.
И тут четыре двери в четырех стенах зала распахнулись и в каждую из них одновременно вошло по два вооруженных автоматами молодчика.
— Следствие установит степень вины каждого из вас, — повысив голос, продолжил президент. — Надеюсь, никто из здесь присутствующих не станет оказывать сопротивления конституционной власти.
От каждой пары автоматчиков, на ходу сдергивая с поясов наручники, отделилось по одному.
"Вот и все", — подумала Маша и неожиданно для себя поняла, как, оказывается, симпатичны ей «заговорщики», И КАК НЕНАВИСТЕН СИДЯЩИЙ ВО ГЛАВЕ СТОЛА.
Она даже и мысли не имела, что при таком раскладе кто-то попытается сопротивляться. Но, видимо, на карту было поставлено слишком многое.
— Мери! — услышала она. Илья Аркадьевич смотрел на нее с сумасшедшим огнем в глазах. — Мери! — повторил он.
Маша очнулась от оцепенения и, торопливо расстегнув сумочку, достала пистолет. Тем временем, один из молодчиков уже начал заворачивать Берману руки за спину. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она сняла предохранитель и с локтя выстрелила охраннику в голову.
Грохот потряс кабинет, словно в центре его взорвалась водородная бомба. Охранник еще падал на пол, а пистолет, брошенный Машей, уже был в руках Ильи Аркадьевича.
Автоматчики слегка замешкались. Оно и понятно: сначала выстрел, раздавшийся из пустоты, затем из той же пустоты вылетел какой-то предмет, оказавшийся пистолетом… Замешкались СЛЕГКА. Ровно настолько, чтобы Илья Аркадьевич успел, вытянув обе руки, сделать три выстрела в президента. Вернее, в то место, где президент был только что, ибо тот уже успел сползти на пол, спрятавшись за массивный дубовый стол.
Краем глаза Маша заметила, что стоящий рядом, сбоку от нее, автоматчик сделал какое-то движение. Но баллончик был уже у нее в руке, струя газа ударила ему в лицо, и он скорчился на полу.
Еще одна секундная заминка позволила Маше вынуть еще два пистолета и кинуть их еще двум приспешникам генерального прокурора. И тут пальба началась.
Грохотали автоматные очереди и одиночные пистолетные выстрелы. Сыпались оконные стекла и рушились массивные фаянсовые вазы…
Все это закончилось так же внезапно, как и началось. В неестественной ватной тишине слышались только стоны. Все пятеро «мятежников» лежали на полу. Трое — без движения. Из-под стола выползали целые и невредимые люди президента. Два охранника были ранены, пятеро лежали замертво, трое, опасливо озираясь и отряхиваясь, поднимались с пола.
— Мери, — раздался хриплый шепот.
Она подбежала к Берману, склонилась над ним…
— Мери, — прошептал он еще раз. — Беги. Мы проиграли… Я хотел сказать тебе… Я тебя… — И тут он дернулся и затих. Кровавая пена тонкой струйкой выплеснулась изо рта.
Маша стиснула зубы. Нет, плакать я буду потом… Выпрямившись, она прошла в торец стола и заглянула под него. Господин президент, прислушиваясь и не решаясь показаться на свет, мелко трясся там.
Маша вынула из сумочки один из двух оставшихся пистолетов. Президент выпучил глаза. Появившись из ниоткуда, пистолет завис в воздухе, ствол в нескольких сантиметрах от его лица был направлен прямо между глаз.
— Не-е-ет!!! — тоненько заверещал господин президент. — Не-е-ет!!!
Красное лицо пьяницы. Знакомые с детства налитые кровью глаза… Такие глаза Маша видела в детстве, по пятницам, когда Степан Рудольфович тискал ее на коленках.
— Нет! — пискнул старик еще тоньше. И Маша вдруг поняла, что не сможет нажать на курок.
Пистолет, висящий перед носом президента, внезапно со звоном упал на пол. Раздался чмокающий звук, и президент почувствовал на лице влагу. Он утер лицо и посмотрел на руку. Это была слюна.
Крики, стоны, беготня, рев тревожной сигнализации — все это не касалась Машу. Невидимка шла мимо бегущих омоновцев, мимо докторов и просто аппаратчиков… Она миновала одну, другую дверь…
Через несколько минут ее уже не было в Белом Доме. Сюда она добралась в машине Ильи Аркадьевича, выскочив из гостиницы без шубки…
До «России», чтобы не продрогнуть, ей пришлось бежать.
МАША
1
— Если бы я сам не видел фотографию в газете, я бы решил, что ты начиталась плохих детективов, — сказал отец, туша четвертую подряд сигарету. — Но я не понимаю: почему ты не рассказала обо всем этом раньше?
— Я рассказывала! — деланно возмутилась Маша. — Помнишь, я же прямо так и сказала тебе: "Папа, я граблю банки и сберегательные кассы…"
Варвара Сергеевна улыбнулась своей мягкой тихой улыбкой и, поднявшись со стула, сказала:
— Между прочим, Паша, я помню. Ты сам мне рассказывал, как она это тебе заявила…
— Нет! — возмутился Павел Иванович, — в тот момент это было подано как шутка! И, между прочим, довольно глупая. Не мог же я всерьез принять эти слова, когда не знал, что моя дочь — невидимка! Это коварный, очень коварный прием: говорить правду так, чтобы все думали, что ты лжешь, и именно таким образом скрывать правду!
— Не кипятись, — Варвара Сергеевна положила ему на плечо руку, — вон, чайник вскипел. Пойду заварю. — И вышла из комнаты.
Он снова закурил.
— Ну и что ты собираешься делать дальше. Ты, несмотря на юность, напрочь погрязла в криминальной среде. И это моя дочь — дочь известного в стране юриста!..
— Да нет, папа, ты не прав… Из криминальной среды я уже выбралась. На мне ничего не висит. Берман позаботился…
— О-о-о, Берман!.. — Папа закатил глаза, — о коварстве и хитрости этого персонажа ходят легенды. Он умеет так поставить дело…
— Умел, — поправила Маша.
— Да, прости. Умел. — Он осекся, поскреб бороду. — И все-таки я никак не могу окончательно поверить в то, что нашумевшее покушение на президента… Что это именно ты… Но президент-то, президент-то — хорош! Я всегда догадывался…
Варвара Сергеевна вошла с подносом — чайник, чашки, вазочка с вареньем.
— Паша, — остановила она мужа. — Ты отец не президента, а вот этой девочки. Задумайся-ка лучше о ее судьбе.
— Я задумался, — обиженно буркнул Павел Иванович и принялся мрачно и шумно прихлебывать чай.
— А по-моему, и думать нечего, — пожала плечами Маша. — Поеду домой, закончу вечернюю школу, а потом — буду поступать.
— Куда, если не секрет, — поинтересовалась Варвара Сергеевна.
