Роберт Шекли - Игра агента X
Я взглянул на карту. Все обозначения, в общем-то, были общепринятыми. Фарватеры помечены жирным пунктиром, навигационные знаки — белыми или красными точками. Заболоченные или засоленные участки обозначены маленькими голубыми крестиками; таких мест было довольно много. При невысоком приливе глубина лагуны составляла футов шесть, но в среднем, похоже, не превышала и трех. Мест, где можно было сесть на мель, было предостаточно, и если такое случится сейчас, когда приливная волна начала спадать, то это будет полная катастрофа.
Кариновски стал проявлять признаки беспокойства, но я воспользовался моментом и осмотрел катер. Это было приземистое, неказистое, старое суденышко с акульей мордой, причем давно не крашенное, все в заплатах. На корме имелся стабилизатор устойчивости, ближе к носу бугрился под десятифутовым кожухом мощный двигатель. Там, должно быть, вполне мог бы разместиться и мотор от десятитонного самосвала. В рубке — панель приборов и рычаги управления — обычное месиво ручек, циферблатов и кнопок, ничего сверхъестественного, если не считать какого-то рычага с надписью «трим». Имелись также два тахометра: один для двигателя, второй — для блока электропитания. В центре панели блестела медная табличка с основными параметрами катера: длина — 28 футов 6 дюймов, ширина — 11 футов 6 дюймов, вес — 5200 фунтов. Двигатель: Роллс-Ройс, Мерлин. Мощность: 2000 лошадиных сил.
Мощность — две тысячи? Я замер и вновь перечитал данные. О, Матерь божья, две тысячи лошадиных сил! И вся эта мощь зажата в очаровательном двигателе Роллс-Ройса. Если вы помните, именно такой мотор во время Второй мировой войны ставили на истребитель-бомбардировщик типа «Москито».
— Что за маньяк-самоубийца, — произнес я, стараясь говорить спокойным и ровным голосом, — приготовил для нас эту торпеду?
— Это вы о катере? Его достал Гвеши, разумеется.
— Вот пусть он на нем и ездит.
— Катер, как катер, — резко заметил Кариновски.
— Черта с два, — завопил я. — Это не катер, это настоящий глиссер. Вы знаете, что это такое?
— Я полагаю, вы имеете в виду, что это очень скоростная машина.
— Скоростная, ещё бы. Она настолько скоростная, что погубит нас обоих, и Форстеру больше не придется ломать себе голову, что с нами делать.
Кажется, мои слова заинтересовали Кариновски:
— А какова его максимальная скорость?
— Когда он был помоложе, то мог, наверное, давать 170–180. А сейчас, с учетом его неважного состояния, вряд ли он выжмет больше 130.
— Километров или миль?
— Миль, миль. Присовокупите к этому кромешную тьму, албанскую карту и лагуну глубиной с лужу, где больше отмелей, чем воды.
— Я ничего не смыслю в катерах, — легкомысленно заявил Кариновски. Ну хорошо, а другой выход у нас есть?
Его, конечно же, не было. Совсем. Кариновски был просто не в состоянии преодолеть лагуну вплавь. Искать другой катер у нас времени не было, наземный транспорт исключался полностью. Мы остались один на один с акулообразным монстром, больше похожим на гидросамолет, чем на катер. Мне придется вести его тихо-тихо и надеяться при этом, что я все же сумею с ним справиться: не взорваться, не перевернуться, не посадить его на мель посреди лагуны.
— Ладно, — решился я. — Отдать швартовы!
Кариновский сбросил канат и оттолкнул катер от стенки причала. Я повернул ключ зажигания и включил стартер.
Двигатель взревел и завелся с первой попытки. Двенадцать цилиндров усовершенствованного двигателя «Мерлин» загудели, как снежная лавина в горах, газы из выхлопной трубы затрещали, как ротный пулемет.
— А можно что-нибудь сделать, чтобы он работал чуть потише? прокричал Кариновски. — Мы так весь город, к черту, перебудим.
— Это он пока на холостых оборотах работает, — прокричал я ему в ответ. — Держитесь крепче!
Так вот он каков, Агент Х, бесстрашный пилот самых быстроходных машин в мире! (Я уверенно сел в капитанское кресло.) На его загорелом, орлиного профиле лице застыла жесткая полуулыбка, твердые, умелые, сильные руки легко легки на рычаги управления. С осторожностью хирурга он отпустил педаль сцепления и слегка тронул сектор газа.
Глиссер заревел так, что его было слышно в Швейцарии, стрелка тахометра скакнула к отметке 3 тысяч оборотов в минуту. Машина рванулась вперед, как снаряд из пушки, а Агент Х ухватился за поручни, чтобы не вылететь за борт.
Глава 18
Все шло наперекосяк. Скорость была чересчур большой, и поэтому носовая часть глиссера сильно кренилась влево. Я повернул штурвал, и лодка мгновенно дала правый крен. Поручни по правому борту погрузились в воду, а нос чуть было не зарылся совсем.
— Сбавьте скорость! — заорал на меня Кариновски.
Именно это я и пытался сделать. Я снял ногу с педали газа, но её, по-видимому, заклинило — мы мчались все быстрее. Стрелка тахометра подбиралась к отметке 5700 оборотов. Метнувшись снова влево, лодка явно захотела выброситься на насыпь.
Я опять крутанул штурвал вправо. Нос снова зарылся, и корма начала подниматься. Она задиралась все выше и выше, и тогда я выжал сцепление. На холостом ходу двигатель ревел так, как будто вот-вот рассыпется на куски. Потом педаль газа все-таки выскочила, и двигатель слегка успокоился, перейдя на несколько более приемлемый для уха душераздирающий грохот.
— Что вы там делаете? — спросил Кариновски.
— Педаль заело, — ответил я. — Да и дифферент не тот. Ее все время тянет влево, а если выравнивать, нос уходит под воду.
Кариновски вздохнул и потер лицо.
— Давайте, что ли, я буду давить на газ.
— Нет, вы мне нужны как штурман. Куда дальше?
Кариновски сверился с картой.
— Прямо по главному фарватеру.
— Да где он, этот чертов фарватер? — заорал теперь я.
— Не надо так нервничать, — сказал Кариновски. — Мне кажется, нам надо идти вон по тому ряду вешек.
— Они смахивают на рыболовные.
— Может и так… Тогда рулим на ту здоровенную треугольную штуку по правой руке.
— О'кей, — сказал я. — Ищите ещё такие ориентиры.
Я нежно коснулся педали газа. Ничего не случилось. Потом попробовал давить медленно и равномерно. Педаль неожиданно проскочила до самого пола, и глиссер рванул вперед. Просунув ногу под педаль, я приподнял её вверх. Педаль вернулась в положение холостого хода, и лодка пошла медленнее. Мы уже прошли один буй, да и следующий был уже близко.
Я повторил все эти манипуляции с педалью газа носком ноги. Звук был такой, как будто я стрелаю из 88-миллиметровой пушки. Если меня и не было слышно в Швейцарии, то только потому, что им там было на это наплевать. Глиссер пошел вперед невероятными прыжками, которые могли бы быть под силу только пьяному танцору-инвалиду. Я всем своим нутром ощущал, как ходовой вал гнется и стонет под невероятной нагрузкой. Я был готов к тому, что он в любой момент может развалиться на куски.
