Елена Федина - Призрак Малого Льва
— Ну? И что дальше?
— Ничего, — жестко ответил ей Ольгерд.
Она сверкнула глазами, отвернулась и пошла вперед по опавшей листве. Кажется, она уже тогда все поняла.
Они сидели на ступеньках и смотрели друг на друга. Глаза у Риции были продолговатые и очень яркие, лицо же наоборот — очень бледное.
— Простись со мной, Ольгерд, — сказала она, напряженно глядя на него.
Сердце на секунду остановилось. Хотя ничего неожиданного не произошло. Он прекрасно знал, что так оно и будет. Что не сможет он просто так улететь на свою Землю, до самого конца изображая олимпийское спокойствие. Сколько можно себя обманывать? Сколько можно оглядываться на Леция?
— Не здесь, — сказал он серьезно.
— Здесь, — возразила она взволнованно, — сейчас.
Он хотел объяснить что-то по поводу неподходящей мебели, но руки уже привлекли ее к себе. «Только поцелую», — подумал он, — «только расстегну эту чертову молнию, а потом…»
Потом звездная сфера завертелась.
Пар из котла, кажется, вышел. Они летели обратно, сидя в мягких креслах планетолета, как будто ничего и не произошло. Иногда он сжимал ее расслабленную руку, она тихонько отвечала. На экране была голубая, серпом освещенная планета и звездная пыль.
Ольгерд опустошенно смотрел в этот экран, и видел, как рушится где-то там за спиной его дом на берегу озера, расплываются, как акварельные рисунки под дождем, дети на берегу и женщина в цветастом фартуке…
— Ольгерд, — проговорила Риция и посмотрела на него с тоской, — неужели всё вот так и кончится?
— Мне лучше улететь, Рики.
— Почему? Ну почему?!
— Твой отец мне тебя не отдаст.
— Отец? — изумилась Риция, — как он может запретить тебе?
— Я и сам не посмею, — усмехнулся Ольгерд.
— Это… потому что я наследница?
— Нет.
— Тогда почему?
— Это старая история, девочка.
Какое-то время они сидели молча. Ольгерд еще сомневался, стоит ли ей все это рассказывать. Невозможно же будет объяснить, в каком они все тогда были состоянии: он, отец, сам Леций…
— Я жду, — тихо сказала Риция.
— Это было еще на Наоле, — вздохнул Ольгерд, — я был молод, самолюбив и самонадеян. Я решил, что аппирский мутант не достоин моей сестры. Что с его стороны просто наглость даже думать об этом. Что-то в этом духе я ему и заявил.
— Как же ты мог, Ол?
— Мог.
— И что же?
— Мой отец сделал проще: он просто взял и отправил Ингерду домой. Вот, собственно, и вся история.
Риция долго сидела молча. Даже свою руку у него осторожно забрала. Он не смотрел на нее, но почему-то чувствовал, как отдаляется она от него. Вот сейчас. Сию минуту. Риция, которая всегда была его. Риция, которая всегда его слушала, шла с ним куда угодно и никогда не скрывала, что любит его. Но, видимо, был человек, которого она любила больше. Леций Лакон. Ее отец. И не человек, а аппир.
— Почему ты не говорил мне этого раньше?
— Это бы что-то изменило?
— Не знаю. Возможно.
Она сказала это со всей присущей ей серьезностью, отвернулась и закрыла глаза.
Через полчаса они были на космодроме. Дул промозглый северный ветер, небо было серым. Их рюкзаки лежали в ногах, на мокрых от прошедшего дождя плитах. Риция поправляла растрепавшиеся волосы. Ольгерд смотрел на нее.
— Летим ко мне?
— Не могу.
— Риция…
— Мне надо подумать. Обо всем.
— Ясно, — усмехнулся Ольгерд.
Она сверкнула черными глазами.
— В конце концов, мы уже простились с тобой. Чего тебе еще?
— Ничего, — сказал он, — я получил сполна.
Конс широкими шагами шел по дворцу. Леций не отмокал в своем бассейне, он ждал его в кабинете, одетый в торжественный черный костюм с золотым оплечьем и поясом. Хмурый день был за раскрытым окном, хмуро было в кабинете, хмурым было и его лицо.
— Поговорим? — ледяным тоном спросил Конс.
— Разумеется.
— Ты уже все знаешь?
— Да. Кера передал в деталях.
— И что ты на это скажешь, брат?
— Этого следовало ожидать, вот что я скажу.
— Ах, вот как?
Леций смотрел холодно, без сочувствия.
— Доигрались со своими экспериментами, — медленно и зловеще проговорил он.
— Вот так ты все вывернул?
— Я ничего не вывернул. Это твое безрассудство, Конс. И безумство твоей Флоренсии. Давно надо было понять, что никто вам не позволит родить смешанного ребенка. Это дело уже не семейное.
— Да? — Конс смотрел на него с каменным лицом, у него и в душе уже все окаменело, рвать и метать уже не хотелось. Хотелось исполнить свой долг и уничтожить чудовище, — а, по-моему, как раз семейное. Убийца среди нас. Он Индендра. И ты его прекрасно знаешь.
— Не уверен.
За окном строем стояли громадные черные ели, подпирая серое полотно пасмурного неба. Царственный брат сидел в высоком кресле как на троне, возложив руки на подлокотники. Он вел себя отнюдь не как пострадавший. Конс уже понял его теперешнюю роль: возмущенный хозяин, в государстве которого устроили бардак. Точно так же возмущалась Сия, которая считала себя главой рода Индендра. Ей не столько жаль было Аделу и ребенка, сколько ее возмущал скандал в благородном семействе.
— Подумай сам, — сказал Конс, — это Прыгун. И вдобавок тот, которого Адела прекрасно знала и любила. К тому же тот, кто был заинтересован в ее смерти. И тот, у кого была такая возможность. Не так много кандидатов остается, не правда ли?
— Я все это знаю, — поморщился Леций, — все равно никаких доказательств нет.
— Придется обойтись логикой.
— Тут одной логикой не обойдешься, Миджей. Тем более, если речь о Прыгуне. Ты думаешь, я не хочу все это распутать?
— Тогда выслушай меня и не перебивай.
— Хорошо.
— У Нриса и Кера был мотив. Но не было возможности. У Би Эра не было причин. Да и сил, пожалуй. Он постоянно в режиме «желтой луны» и из него не выходит. Сам знаешь, на «луне» далеко не прыгнешь, тем более с двойной массой. Ольгерд явно ни при чем, он землянин. Я его исключаю.
