Виталий Обедин - Волчий пасынок - путь к сухому морю
Кресс побери! Гай тряхнул головой, отгоняя не вовремя набежавшие воспоминания.
Волчьи Пасынки, Гвардейцы Крылатого Волка умирают в бою! И он не претендует на то, чтобы стать исключением. Решившись, оборотень-меченосец мрачно сжал губы и тронул поводья, вынуждая коня ступить вперед, навстречу демону. Он был холоден и собран, как всегда в минуты опасности. Вот только бледное лицо уранийца стало от напряжения совсем белым, словно гипсовая маска.
7
Капитан лихого наемного корпуса, состоящего на службе города-порта Пту, Кулдус из Круста, изрыгая проклятия запустил мощную, мозолистую от частых игр с рукоятью боевого топора длань за отворот кольчуги и с остервенением почесал скользкую, мокрую от пота грудь, путаясь пальцами в слипшихся завитках густой шерсти, коей, если верить злым языкам, наемник был одарен на зависть любой юмахавской горилле.
На самом деле Кулдус из Круста был коренным уроженцем Бабарии области лежащей за южными берегами Сухого Моря и пограничной Шарумскому султанату с востока. Об этом наглядно свидетельствовали такие характерные черты, как светлая кожа соломенный цвет по-солдатски коротко подстриженных волос, обильно тронутых проседью, тяжелый приземистый костяк и далеко раздавшиеся вширь бугристые плечи. Вот только всю свою юность и большую часть зрелой жизни Кулдус провел в Крусте, где перенял не только нравы, привычки и обычаи тамошних жителей, но даже манеру думать на их языке. Впрочем, генеалогия Капитана Кулдуса никого особо не интересовала, или вернее сказать никого не интересовала вообще. Старый вояка на совесть справлялся со своей должностью, держа лихих наемников, иной раз очень даже охочих до греха и насилия, в ежовых рукавицах, а враждебные городу племена степных пиратов в почтительном страхе перед неприступными стенами Пту. Большего от него не требовали, и, учитывая странный акцент и некоторые особенности в поведении, характерные жителям Круста, упорно именовали круститом.
Самого Кулдуса подобный нюанс тревожил меньше всего. "Пусть хоть огром назовут, лишь бы с выплатой жалования не опаздывали." говаривал он. И сейчас Капитан ехал это самое жалование отрабатывать.
Вытащив руку из-за пазухи, Капитан поправил притороченный к седлу шлем. Тот негромко бряцнул, стукнувшись о широкое округлое лезвие боевого топора, засунутого в ременную петлю на поясе. Все люди в его отряде изнывали от жары и духоты, истекая кровью под доспехами из кожи и металла, но единственной поблажкой сделанной им было лишь разрешение командира снять шлемы (не то мозги пропекутся на солнце лучше, чем лепешки в иной печи), а панцирникам кроме того было позволено снять кирасы и панцири, надетые поверх кольчуг. Осточертевшие же, насквозь пропитавшиеся едким потом, жаркие и тяжелые доспехи, можно будет сбросить лишь вечером, когда будет разбит лагерь, выставлены часовые и высланы вперед дозорные. Оно и понятно - кто знает, не вылетит ли из-за следующего холма смуглолицый, верещащий кагас с тетивой, натянутой до самого уха. Тогда, поди поздно будет натягивать на себя кольчугу. Уж кагасы-то, проклятые пираты степей, будут похуже даже своих собратьев пиратов-скорпов. Из луков стреляют славно! Чуть зазевался - и стрела под боком на одну треть своей длины! Не зря говорят: кагас с луком, что дафф с пикой, поди выбери, кому сподручнее спровадить твою душу в когти Хогона. Нет, всяко уж лучше потерпеть до вечера, чем поймать в грудь кагаскую стрелу
А всё эти таинственные исчезновения купеческих караванов чуть не из-под самых стен Пту. Вот и отправляйся, старый солдат, со своими наемниками-головорезами шастать окрест караванных путей в поисках бандитов-грабителей. Хватит за шлюхами по кабакам слоняться... И-эх! да поможет нам Уран!
Капитан Кулдус прогнулся в седле, разминая уставшие от тяжелых доспехов мышцы. Затекшие суставы протестующе затрещали. В позвоночнике стрельнула боль, наводя наемника на невеселые мысли. Стар он стал - чувствуется. На подъем не так скор как раньше и ворчлив не в меру. Пора завязывать с этой службой. Не век же вот так по пескам с мальчишками шастать. Еще год, от силы два - и на покой. На этот раз он на уговоры Городского Совета не поддастся. Пусть подыскивают другого Капитана наемным сорвиголовам. Вон молодой сотник Тарен из Голтии чем плох? Горяч, правда, и частенько кулаками думает, но это пройдет. Еще один-два шрама под ребрами заполучит небось успокоится. А так парень с перспективой, толковый, расторопный, мечом владеет отлично, да и военную тактику неплохо разумеет. А главное, есть в нем чувство ответственности за других, без которого командиром хорошим, как не крути, не станешь. Что же до молодости, то разве сам он, Кулдус, старше был, когда командовал полуторатысячным отрядом панцирной конницы в Крусте. Э-хе-хе! Когда это было-то?
Оглянувшись назад, на растянувшийся в длинную цепь отряд в шесть сотен всадников, Кулдус привстал на стременах и зарычал для профилактики :
- А ну подтянуться! Держать строй! Сук-кины дети! Не успели отъехать от казарменных шлюх на два полета стрелы и уже раскисли!
- Неужели вам за столько лет так и не удалось привить им хоть какое-то чувство дисциплины и приходится так орать? - с недоумением и недовольством спросил Капитана высокий мужчина с сутулыми плечами и сухим острым лицом.
Золотая пластина на цепочке, свисавшая с его шеи говорила о принадлежности к Городскому Совету.
- Они вообще кроме вашего рева что-нибудь понимают?
Кулдус невольно покосился на мага, решением Совета Пту вошедшего в состав его людей, и буркнул :
- Это же не какие-то вымуштрованные солдафоны, готовые подчиняться даже надушенному жеманному офицерику с побрякушкой на шее и золоченой безделушкой у пояса. Это самое настоящее отребье, кормящееся с меча! Приказы они готовы принимать только от себе подобного, разве что погорластей да посильнее. Вот и надо им об этом напоминать время от времени. Пусть помнят, чей кулак здесь самый тяжелый.
Грубость старого наемника была нарочитой, специально рассчитанной на то, чтобы задеть мага. Подобно большинству своих собратьев по оружию Капитан Кулдус магов не жаловал, и к волшбе относился с изрядной долей опаски и недоверия. Она казалась темным и нечестным искусством, поскольку шла в разрез с тем, во что наемник искренне верил - справедливостью и правотой сильного. Иной справедливости старый солдат просто не знал. Да и была ли она в этом жестоком, изменчивом, непрестанно борющемся с самим собой и самое себя пожирающем, мире? Об этом Капитан Кулдус как-то никогда не задумывался. Ему всегда казалось нечестным, что какой-то хлипкий на вид колдунишка одним взмахом руки мог сделать не меньше, а то и больше, чем такой воин как он - крепкая косточка с железными мускулами и острым клинком - во всю потея и истекая кровью. Сама мысль об этом претила наемнику. Больше всего на свете Капитан боялся оказаться бессильным перед кем или чем-либо, а магия... она вполне могла поставить его в подобное положение.
