Джеймс Гарднер - Король в изгнании
Мне стало жаль этих бедняг, которые были готовы купить что угодно, хоть как-то напоминавшее им о родной планете. Они были так одиноки. И тосковали по дому.
Впрочем, мандазары вызывали и уважение – за то, что сохраняли связь с планетой, которую едва помнили. Большой красный Зилипулл никогда не слышал слова «найзо», несмотря на то что оно было известно уже много столетий, но знал более длинную фразу-оригинал, наследие придумавших ее средневековых воинов.
Чем больше я об этом думал, тем больше понимал, что на самом деле происходит: здешние мандазары были не просто двадцатилетними подростками, они оставались детьми. Независимо от того, насколько повзрослели их тела, их дом напоминал убежище в ветвях дерева, забитое драгоценностями, найденными на свалке или купленными за гроши. В их поведении не было ничего трогательного, даже благородного – они просто вели себя как дети, подражавшие взрослым.
Но даже при всем при этом стол с королевой Мудростью выглядел крайне вульгарно.
***
Советница моргнула и несколько раз дернула вибриссами, стряхивая воду, которую я брызгал ей на морду, оатем она села и с ужасом уставилась на меня.
– От тебя пахнет…
Она не договорила. Зилипулл пробормотал: «Вонючий хуман», рабочие же столпились вокруг, желая удостовериться, что с Советницей все в порядке. Они вели себя в точности так, как обеспокоенные мандазарские мамаши: гладили Советницу по щекам, проверяя, нет ли у нее лихорадки, исследовали цвет кончиков ее пальцев, обнюхивали маленькие мускусные железы у основания хвоста, убеждаясь, что от нее не пахнет болезнью.
Я посмотрел на эти железы размером с пуговицу. Если бы Советница в детстве стала королевой, эти железы превратились бы в огромные зеленые мешки.
– Запах с моего лица, – сказал я. – Это яд. От мандазарской королевы.
Все пятеро снова судорожно задергали вибриссами. Зилипуллу потребовалось лишь полсекунды, чтобы прийти в неописуемую ярость.
– Осмеливаешься ты заявлять…
– Я ничего не заявляю, – прервал я его. – Это правда.
– Тогда еще хуже! – завопил Зилипулл.
От него, словно дым, начал исходить запах горящего дерева – боевой мускус Б. Еще тридцать секунд, и он окончательно озверел бы – особенно в замкнутом пространстве столовой, где собственный запах приводил его в еще большее безумие. Советница коснулась его щеки и прошептала:
– Спокойно, спокойно.
Однако Зилипулл продолжал вопить:
– Если хуман, грязное ты чудовище, осмеливается священный яд употреблять, как… как духи…
Гм… Сейчас это довольно сложно объяснить, но одной из причин гражданской войны на Трояне стали некие высокомерные инопланетяне, возмутившие местное население тем, что мазались мандазарскими феромонами.
Зилипулл явно знал об этом и, судя по всему, отождествил меня с нарушителями спокойствия на планете.
Рабочие тревожно фыркали и вздрагивали, напуганные до полусмерти запахом мускуса Б в воздухе. Именно эта разновидность мускуса всегда повергала в ужас другие касты. «Этот запах был выработан в процессе эволюции специально для того, чтобы вызывать у противника страх», – когда-то рассказывал мне один мандазарский ученый.
В любую секунду могла начаться драка – и на этот раз настоящая, а не просто вызванная желанием воина прогнать непрошеного гостя. На этот раз у Зилипулла имелись все причины разделаться со мной, поскольку он считал, что я совершил преднамеренное святотатство, используя яд в качестве парфюмерии.
Внутри помещения пространства для маневра у меня не было. Что еще хуже, купол сам закрылся после того, как все в него вошли, и я не видел никакой двери, через которую можно было бы выбраться. Зилипулл мог попытаться меня убить, и единственным способом ему помешать было оглушить его до беспамятства или изуродовать настолько, чтобы он не мог перекусить меня своими клешнями пополам. Мне этого совсем не хотелось, я даже не был уверен, смогу ли вообще это сделать, поскольку вокруг было слишком мало места.
И вдруг… пока я думал, волновался и пытался сообразить, что делать, мои руки потянулись вперед сами. Клянусь, я ими не двигал. Я понятия не имел, что они замышляют. Но они схватили Зилипулла за морду, так, как будто я был силен как тигр, и потянули его за нос, пока тот не оказался возле моего лица.
Он попытался вырваться, но не мог. Помню, я подумал:
«Я не смог бы его удержать. Он же втрое меня сильнее».
Но тем не менее мне удалось подтащить его к себе, так чтобы он почувствовал запах свежего яда на моем лице, и я услышал свой собственный голос:
– Я – принц-консорт Эдвард Йорк, последний законный супруг Истины Второй, ее величества королевы и верховной правительницы всех, кто ступает по Священной земле. Если тебя страшит ее имя, ты подчинишься мне; если нет – считай себя ее врагом и поплатись за собственное недомыслие.
Слова вылетали из моего рта, словно во сне. Я не мог понять, говорю я по-английски или по-троянски; я никогда прежде не произносил подобных фраз и никогда не пытался никого запугивать, пользуясь собственным положением. Насколько мне было известно, эти мандазары понятия не имели, что королева Истина когда-либо имела супруга-человека, и даже если они об этом слышали, с чего бы им поверить в то, что этот счастливчик – я?
Но ноздри Зилипулла были заполнены запахом королевского яда, исходившим от моего лица, более сильным, чем запах боевого мускуса или страха, исходившего от Советницы и рабочих.
Воин медленно поднес лапы-чиджрит к груди и закрыл глаза. Когда я отпустил его, он распластался передо мной на полу.
– Най халабад тайджеф су реллид пузо, – прошептал он.
***
Советница уже лежала лицом вниз. Хиб, Ниб и Пиб тоже пали ниц, плотно прижавшись к циновке. Несколько мгновений я стоял над их головами… и вдруг почувствовал, как мое лицо искажает незнакомая гримаса. Я не знал, как именно она выглядит, но мне стало страшно. Некая сила заставляла меня вести себя совершенно не свойственным мне образом.
Я изо всех сил пытался пошевелить губами, руками, чем угодно. Неожиданно странная сила отпустила меня, и я снова мог нормально владеть своим телом. Упав на колени, я едва не крикнул: «Простите, я не хотел!», – но вовремя остановился. Воины легко распознают признаки слабости, и если я начал бы извиняться, мы могли бы вернуться к тому, с чего начали: озверевший Зилипулл и никакой возможности избежать бойни.
– Гм… вставайте… – Прозвучало не слишком по-королевски. Я попытался вспомнить, как королева Истина обращалась к своим подданным. – Вставайте, – повторил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более великодушно. – Вставайте, и побеседуем.
