Григорий Адамов - Победители недр (Первое изд. 1937 г.)
Мареев бросился к распределительной доске и включил аппарат поворота. Одновременно он перевел мотор на уменьшенное число оборотов. Уменьшив скорость продвижения снаряда до пяти метров в час, Мареев давал ему возможность отойти дальше от опасной вертикали. Теперь Мареев сосредоточил все свое внимание на киноаппарате.
Темная извилистая полоса с расширением посредине все резче проступала на снимках, но положение ее оставалось без изменений. Мареев с возрастающим напряжением всматривался в проходящие перед его глазами кадры. Оттого, что снаряд отклонялся в сторону от вертикали, извилистая полоса должна была на снимках перемещаться в противоположную сторону. Однако перемещения не было заметно, и это беспокоило Мареева. Лишь через полчаса он смог уловить чуть заметное отклонение полосы от прежнего ее положения в центре снимка, но в то же время изображение на ленте стало мутнеть. Мареев спохватился: объектив стометровой дальности перешел уже на глубины, лежащие под пустотой.
Мареев переместил объектив на прежнее место в аппарате, передвинул к окошечку объектив пятидесятиметровой дальности и настроил его на фиксацию темной полосы. Опять появились ее четкие очертания, и Мареев уже не выпускал их из поля зрения, непрерывно регулируя аппарат по мере продвижения снаряда вглубь. Полоса на снимке отодвинулась за это время еще немного к его краю. Мареев не сводил с нее глаз. Время от времени он бросал беспокойные взгляды на глубомер, висевший на стене.
Глубина по вертикали нарастала, метр за метром, снаряд приближался к роковой полосе. Все резче, все яснее проступали ее извилистые очертания, но слишком медленно они отодвигались к краю ленты.
Мареев весь ушел в наблюдение за этим убийственно-медленным продвижением полосы. Он не замечал времени, не чувствовал, как немеют спина и шея от неудобного положения над аппаратом. Лишь когда изображение полосы на снимке совсем исчезнет, когда она уйдет из поля зрения киноаппарата, можно будет вздохнуть свободно и сказать, что опасность встречи миновала.
Успеет ли, однако, снаряд при той небольшой кривизне, которую он способен описывать, во-время обогнуть опасную пустоту? Не слишком ли близко от нее он начал свой обход?
На лестнице послышались шаги.
— В чем дело, Никита? — с тревогой спрашивал Брусков, торопливо спускаясь в буровую камеру. — Ты переменил направление?
— Да, Михаил, — ответил Мареев, не отрываясь от киноаппарата. — Впереди показалась пустота, нечто вроде пещеры, и я пытаюсь обойти ее.
— Я только сейчас заметил этот маневр в каюте... Ну как? Мы отклоняемся от пещеры?
— Не очень, Михаил... Не так, как хотелось бы.
— Какое расстояние осталось до нее?
— Семьдесят два метра. Но она все время остается в поле зрения киноаппарата.
— Ты вычислил ее ширину?
— Как раз на нашем пути, — метров тридцать восемь — сорок.
— Гм... Как будто мало успокоительно...
— Да, Мишук, утешительного мало, — сказал Мареев, поднимаясь.
В люке наверху показался Володя. Он осторожно спускался по лестнице, держа в руке лабораторную чашечку. На заметно покосившемся полу камеры он чуть не поскользнулся.
— Посмотрите, Никита Евсеевич, — сказал он, озабоченно поднося Марееву чашечку, — какой образец я сейчас получил из крана.
В чашечке лежала кучка серой, чрезвычайно влажной массы.
Мареев покачал головой.
— Придется разбудить Нину... Необходимо вести непрерывное наблюдение за киноснимками с коротких дистанций. Разбуди ее, Володя, и давай скорей анализ этого образца.
Через минуту Малевская спустилась в нижнюю камеру. Рассказав ей все, что случилось во время ее сна, и о положении снаряда, Мареев добавил:
— Влажность образцов настолько увеличилась, что возникает новая опасность: выдержит ли столь влажная порода тяжесть нашего снаряда. Тебе придется непрерывно следить за состоянием породы по снимкам с ближних дистанций нижнего аппарата. От вахт я тебя освобождаю, нести их будем мы с Михаилом. Анализы образцов пусть делает один Володя.
— Хорошо, Никита, — спокойно ответила Малевская. — Но Володе нужно поспать, ему уже давно пора. А пока я одна со всем управлюсь.
— Делай, как считаешь нужным, — согласился, уходя, Мареев. — В крайнем случае тебе поможет Михаил.
На Володю пришлось прикрикнуть: он ни за что не хотел бросать работу «в такой ответственный момент, когда все должны быть на своем посту». Он уверял, что совсем не хочет спать. Лишь угроза вызвать Мареева из нижней камеры сломила его сопротивление. Недовольно ворча, с надутыми губами, он пошел к столу, нехотя поел и полез в гамак, прицепив его на другой крюк, под опустившейся лестницей. Скоро раздалось его ровное сопение, примешивающееся к слабому гудению моторов и шорохам за оболочкой снаряда.
Напряженное молчание воцарилось во всех помещениях снаряда. Мареев, продливший свою вахту еще на два часа, опять прильнул к окошечку нижнего киноаппарата. Малевская, окруженная микроскопами, колбами, ретортами и ступками, поспешно производила общий анализ породы. Брусков помогал ей. Часа через полтора, окончив этот анализ, она и его погнала спать.
— Все равно, — говорила она, — раньше чем через восемь-девять часов никаких особых изменений в нашем положении не произойдет. Наиболее серьезное положение создастся лишь за пятнадцать-двадцать метров перед подземной пещерой. Тебе нужно набраться сил перед долгой и самой опасной вахтой.
В конце концов Брусков послушался ее настойчивых уговоров. Он развернул свой гамак и, не снимая комбинезона, прилег и немедленно уснул.
Мареев напряженно следил за движением полосы на киноленте. Медленность этого движения раздражала не обычайно. Через каждые двадцать-тридцать минут, при заметной перемене позиции полосы на снимке, он вновь и вновь производил вычисления, чтобы определить линию, по которой пройдет снаряд в зоне подземного туннеля. Результаты каждый раз получались почти одинаковые: снаряд не сможет обогнуть пещеру, он должен пройти сквозь нее на расстоянии, примерно, пяти метров от ее северной границы. К концу своей вахты Мареев установил это окончательно. Итак, снаряд пробьет свод подземной пещеры и провалится в нее! Это ясно!
Мареев поднялся и провел рукой по лбу. Неужели конец экспедиции? Неужели погибнет его идея? Идея, приведшая в движение весь мир, поднятая на такую высоту его страной, его родиной? Из-за чего? Из-за встречи с этим неожиданным препятствием! Но ведь это случайность, ее могло и не быть. И, наконец, стоило немного раньше, на какие-нибудь три-четыре часа раньше отклонить снаряд от вертикали...
