Кларк Дарлтон - Планета моков
Крест, наблюдавший за ним, покачал головой.
— Что это? Для чего могут служить эти купола? Ведь не для одного лишь украшения пустыни?
Родан пожал плечами и сказал:
— Представления не имею. Мы возьмем его с собой. Может быть, ученые на Земле смогут в них разобраться. Я не могу.
Гукки перенес купола в открытый люк помещения, в котором еще оставалось свободное место. Там их закрепили магнитными держателями. Этим все и закончилось. Родан не стал исследовать два других купола — ошибка, сделавшая его богатую приключениями жизнь беднее на одну подлинную сенсацию.
Увы, он об этом не знал. Тем временем доктор Хаггард решил заняться тайнами единственного пойманного им экземпляра насекомого. Он ни в коем случае не хотел убивать муравья, потому что у него не имелось второго экземпляра, и тот представлял из себя большую редкость. Насекомое сидело на полу стеклянной клетки и равнодушно грызло лист кустарника. Хаггард видел, что оно делало это очень методично, откусывая кусочки от листа острыми челюстями, разжевывало их, а потом глотало эту кашку. Он деликатно подождал, пока муравей утолит голод, потом дал попить, затем достал его из клетки, чтобы посадить на лабораторный стол.
Насекомое вело себя спокойно и уже не проявляло никакого страха. Оно выжидающе глядело на Хаггарда почти разумным взглядом.
Врач почувствовал странные мурашки на спине, заглянув в маленькие черные глазки, так странно походившие на глаза земной ящерицы. В них мерцало что-то очень похожее на понимание и разум, ему почти казалось, что муравей хочет задать ему какой-то вопрос.
Но это полнейшая чушь! Хаггард пошевелился. Теперь никаких сантиментов, только точная наука. Такое маленькое животное не может обладать разумом, даже если насекомым не отказывать в некоторой доле разумности — называемой также инстинктом.
Он достал из ящика пинцет и лупу. Пинцет он пока отложил в сторону. Он медленно поднес к глазам сильно увеличивающую лупу и посмотрел вниз. Теперь муравей значительно увеличился, превратившись в подлинного гиганта. Видна была каждая деталь. Можно было различить все черточки панциря, суставы ног, тонкие пальцы на руках — да, действительно! Хаггард не поверил своим глазам: у насекомого были настоящие руки!
Это были маленькие, изящные ручки. У Джоан были такие руки, тогда, в Дарвине, в Австралии. Когда же это было? Да, пятнадцать лет назад. Она была медицинской сестрой в лазарете и отвечала ему взаимностью — пока не заболела и не умерла.
Хаггард отмел мрачные мысли, но не смог подавить страстного желания, чтобы Джоан осталась жива. Он вытер лоб и снова вернулся к работе.
Муравей все еще смотрел на него, изучающе и вопросительно. Затем он пошевелился и перевел взгляд.
Хаггард внезапно почувствовал, что позади него кто-то стоит. Но прежде чем он успел обернуться, ясный, хорошо знакомый, полный нежности женский голос сказал:
— Фрэнк! Ты что будешь — кофе или чай? Он вздрогнул и, смертельно побледнев, уставился на знакомое лицо Джоан, потом у него потемнело в глазах. Лишившись сознания, он упал на стул и соскользнул на пол. Там и обнаружил его Джон Маршалл, минутой позже вошедший в лабораторию, потому что уловил панические мысли врача, перепугавшие его. Он вместе с Булли пятнадцать минут назад возвратился на глайдере и отчитался перед Роданом. Потом он воспринял импульсы тревожных мыслей Хаггарда.
Он бросил на врача быстрый взгляд, прежде чем до его сознания дошло, что видят глаза.
Возле Хаггарда стояла девушка в халате медсестры. На лице ее были смущение и страх, смешанные с полным непониманием и растерянностью.
— Где я? — спросила она по-английски. — Что с Фрэнком?
Маршалл, сам австралиец, узнал родной акцент, но был слишком поражен, чтобы обратить внимание на такие мелочи. Как эта девушка попала сюда? И что произошло с Хаггардом?
— Кто вы? — прошептал он и нагнулся над врачом. Хаггард дышал медленно и глубоко. Он не был ранен. Маршалл снова выпрямился. — Кто вы и как вы сюда попали?
Девушка беспомощно пожала плечами.
— Я не знаю… я в самом деле не знаю. Я словно заснула и только что проснулась. Но я не знаю, где я и почему Фрэнк так испугался, когда увидел меня.
Маршалл знал, что возлюбленная Хаггарда умерла пятнадцать лет назад. У него перед глазами все поплыло. Затем он сумел взять себя в руки. Он начал понимать вероятную связь: если он верно вычислил.
Его мысленный импульс наткнулся на барьер. Мысли девушки нельзя было прочитать, словно что-то их экранировало. Но, несомненно, девушка мыслила.
— Скоро все прояснится, — сказал он, чтобы, выиграть время. — А теперь идемте со мной… мисс Джоан. Я хочу познакомить вас с остальными.
— А Фрэнк?
— С ним ничего не случилось, и он скоро снова придет в себя. Небольшой приступ слабости, вот и все.
Она покачала головой.
— Этого с ним никогда не случалось, — она посмотрела в лицо Хаггарда и внезапно сильно побледнела. Ее расширившиеся глаза вопросительно взглянули на Маршалла. — Боже мой… как он выглядит! Он болен?
— Почему?
— Он кажется… таким постаревшим. Вчера… Она потрясенно замолкла. Маршалл понял. Ее воспоминания, должно быть, были пятнадцатилетней давности — а теперь они внезапно снова ожили.
Но это же было чистое безумие! Он сошел с ума. Однако девушка стояла перед ним во плоти. Действительно ли во плоти? Хаггард пошевелился и открыл глаза. И сразу увидел девушку. Из его груди вырвался стон. — Джоан?.. Я внезапно сошел с ума? Маршалл, помогите же мне, пожалуйста! Я вижу призрак. Маршалл поколебался. Что ему сказать? Правду? — Успокойтесь, Фрэнк, — прошептал он. — Вы же видели бетянина Булли. Здесь тоже нечто подобное. Вы думали о своей возлюбленной, прежде чем лишиться сознания?
Хаггард поднялся. Взгляд его оторвался от Джоан и скользнул по столу.
— Муравей! — он искал свой объект изучения. — Он исчез! Где он? Он же не мог далеко…
— Мы его найдем, — успокоил его Маршалл. — А если нет найдем другого.
— Он ускользнул от меня! — слегка оживившись, прошептал Хаггард. Потом он, казалось, снова вспомнил о причине своего обморока. Он медленно повернулся, посмотрел девушке в лицо и сказал: — Чай или кофе, Джоан? Я предпочитаю кофе. Идем, я познакомлю тебя со своими друзьями.
Хотя происшедшее и превосходило всякое понимание Маршалла, он молча присоединился к ним. Он осторожно изучил мысли Хаггарда и увидел, что врач тоже начал догадываться об истинном положении вещей. Он, конечно, сильно упрекал себя за то, что думал о погибшей невесте. Но с другой стороны, нельзя игнорировать тот факт, что неизвестный творец вымыслов создал не воинственного монстра, а милую девушку — совершенно новая и, казалось бы, радостная перспектива.
