Виталий Каплан - Юг там, где солнце
Я удивлённо уставился на него.
- Да, парень. Я не знаю твоих взглядов, но ты меня всё-таки послушай. Я, видишь ли, человек православный. А вера наша говорит, что для Бога мёртвых нет. У Бога все живы. Погибли твои родители - а что это значит? Тела их здесь остались, сгорели тела, а души - те в иной мир перешли. Там у них своя жизнь, и, кто знает, вдруг им сейчас лучше, чем было на земле? Оттуда они, может быть, видят всё, что здесь творится. Вот сейчас видят нас с тобой, как мы тут сидим и говорим. И не надо своей тоской их огорчать. Разлука ваша временная. Я верю, что ты с ними когда-нибудь встретишься. Мёртвые воскреснут, и ты ещё обнимешь маму. Вот тогда всё действительно будет хорошо. А пока - нужно жить так, чтобы стать достойным этой встречи.
- Откуда вы знаете, что это правда? - помолчав, хмуро отозвался я. - Это же просто красивая сказка, а на самом деле ничего там нет!
- Лёша, я тебя не агитирую, - тихо ответил Григорий Николаевич. Я просто сказал, что обо всём этом думаю. Выходит, мне соврать надо было? Верить или не верить - твоё право. Подумай только о том, что не всегда нужны доказательства. Это же не теорема из учебника по геометрии. Здесь другое важно - чего ты сам больше хочешь? Чтобы это оказалось правдой или красивой сказкой? Тут, видишь ли, дело такое. Надо иметь смелость поверить правде, которую нельзя потрогать, пощупать, доказать как теорему, да и все вокруг могут твердить, что это лишь красивые байки.
Я молчал. Что тут можно было сказать? "Ты ещё обнимешь маму..." Залитый солнцем луг, ветер треплет седые головки одуванчиков, и облетает невесомый пух, а я... Я бегу по этому явившемуся из моих снов лугу, и впереди, на невысоком холме, уже показались две фигуры, и обмирает сердце от сумасшедшей надежды и страха, что вот добегу сейчас, домчусь - а это окажутся не они.
- Ладно, Лёша, - скрипнув пружинами, поднялся с койки Григорий Николаевич. - Пойду я, а ты ложись, поспи. Потом ещё поговорим.
Я и в самом деле пошёл в городской парк. Там оказалось весьма людно, при входе бойко торговала мороженным хлопотливая тётка, от пруда доносился жизнеутверждающий детский визг, где-то вдали слышалось стуканье футбольного мяча. А что самое ценное - здесь было полно скамеек, тени и возможности наслаждаться всем этим до вечерних моих визитов. Я решил пойти на Заполынную часам к восьми, когда уж точно все окажутся дома. Расчёт был простым - раз уж у них, у Званцевых, огород, то самое время поливать - ещё не темно, но уже спала жара.
Похоже, сегодня у них возникнут проблемы с поливом.
В принципе, нужно было бы сходить в местное отделение, показать ксиву и предупредить, чтобы в случае чего не удивлялись вызову. Но это именно что "в случае". А если такового не будет? Мне и самому хотелось верить, что никакого оккультизма не окажется. В конце концов, по внутренней нашей статистике, шестьдесят процентов сигналов - ложные. Об этом, конечно, особо вслух не говорят, но имеют в виду при работе с первичными информаторами. Так что светиться раньше времени не стоит не случайно мне намекал на это начальник. А я уже немного научился понимать его намёки. Как, например, два года назад, в липоградском деле. Именно тогда он, искоса поглядывая на меня, хмыкнул: "Ну что, Лёша, становимся помаленьку профессионалами, а?" Хотя профессионализм заключался всего лишь в двух мелких деталях. Не стал связываться с местной экспертизой, а вдобавок, изобразив служебное рвение, приставил своих ребят к епархиальному секретарю - усиленная вроде бы охрана. Точнее, конвой. Именно так и подумал наивный отец Симеон, и его возмущённые докладные дезориентирвали кого следует. Взяли мы их тогда, Рыцарей, весь выводок.
Думал ли я десять лет назад, чем придётся заниматься? Так вот и не сбылась детская мечта - не стал я программистом, не писал компьютерных игр. В другие игры пришлось играть - и мне самому, и стране. Как-то быстро всё тогда пошло. Пока я дрался с Голошубовской кодлой и привыкал к неласковой интернатской жизни, интересные дела творились во внешнем мире. В ноябре взорвалась Полянская АЭС, облако, конечно, не утянулось в арктические пустыни, как писали правительственные газеты, а энергично расползлось по центральным областям, убивая и без того полумёртвую землю. Много грязи вылезло тогда на свет Божий, и правительство засветилось уже окончательно. Утекающие за рубеж деньги, мафиозные связи избранников народных и прочая проза - всё это оказалось ещё цветочками.
А вот когда нашли в Богом забытом Аламском спецхране архив Вершителей - тогда уже пошли ягодки. Руководство Державного Фронта настояло на досрочных выборах - и правительству пришлось, скрепя сердца, пойти на это, иначе северные округа двинули бы танки на Столицу, и все понимали - решись они на это, люди бросали бы под гусеницы купленные у спекулянтов гвоздики. А потом... Ну куда они, Вершители и их прихвостни, думали сбежать от Возмездия? Границы перекрыли немедленно, едва оглашены были итоги выборов. Войска не колебались - все понимали, что так больше жить нельзя, сыты демократией по горло, и если не вспомним о корнях наших - вымрем как мамонты. А точнее - истребят нас Вершители точно в прериях бизонов. Программу геноцида, всю как есть, без малейших купюр, опубликовали сперва в "Народном гласе", потом уж и в других газетах. Слава Богу, успели, в последний момент успели. Продержись у власти плутократы ещё хотя бы года полтора-два - и страну можно было бы стереть с мировой карты. А взамен написать: "Кладбище". Или "Осторожно - радиоактивная зона".
Конечно, были поначалу и эксцессы. Бульдозерами сносили коммерческие палатки, превращая в безобразный хлам зарубежное шмотьё. Торговцев - били, говорят, многих забили насмерть. Но Державный Фронт, естественно, сумел обуздать стихию. И когда спустя полгода после выборов в Преображенском соборе венчался на царство Государь, все поняли это, наконец, та власть, которая и впрямь от Бога. Та, которую тайком, боясь произнести вслух, ждали и при красных, и при плутократах. Та, которая родная своему народу. Власть, которая не колеблясь вычистила из страны всю эту накипь - торгашей, бандитов, еретиков. Власть, которая вернула народу его веру.
И это тоже было непросто. И внутри Церкви оказалось немало людюшек недостойных, а то и прямых пособников Вершителей. И лишь когда новый, назначенный Государем патриарх твердой рукой повёл церковный корабль, когда пришлось сменить едва ли не половину епископов, проверить чуть ли не каждого приходского иерея - только тогда удалось вздохнуть свободно. Но и то - тёмное наступление сменилось тёмной обороной, и пришлось создавать Управление Защиты Веры - иначе бесовская сила неминуемо взяла бы реванш.
