Иван Зеликов - Завтра Была Война
— Что, китаёза, головка бо-бо? — участливо осведомился тот. Раджан, поднёс руку к глазам, пытаясь получше рассмотреть говорящего, но кроме штанин рабочего комбинезона, заправленных в тяжёлые ботинки, как будто бы армейские (древние армейские, так как сейчас в армии носили другую обувь), рассмотреть ничего не смог. В воздухе просвистел кулак и не успевший ничего сообразить Раджан, провалился в темноту.
А очнулся он уже в больнице, в этой самой палате, что так и сочилась зелёным цветом пополам с невыплаканными людскими страданиями. Потом явился доктор, посверкал ослепительной белой улыбкой, заявил, что через неделю его поставят на ноги и стоить это будет совсем недорого, заодно осведомился, есть ли у Раджана достаточная сумма. Получив утвердительный ответ, заулыбался ещё больше и хотел уже было выйти, пожелав больному скорого выздоровления, когда тот пристал к нему с вопросами, что именно с ним случилось и как он тут очутился. Быстрый ответ про множественные переломы и отбитые внутренние органы Раджана не удовлетворил и он продержал доктора у себя ещё пол часа. Пока тот наконец не выдал названия каждой сломанной косточки. Заодно Раджан узнал, что нашли его за городом, почему-то, на севере в понедельник вечером, да ещё в состоянии алкогольного опьянения. Похоже, что неведомый синофоб посчитал его мёртвым и очень постарался, чтобы замести следы. Впрочем, на него Раджан зла не таил, так как понимал, что человеку, не способному отличить индийца от китайца (во всяком случае, так ему показалось), можно внушить ненависть к кому угодно. Вот именно на тех, кто такую ненависть внушает, теперь и злился Раджан, ну и на себя в том числе, за то, что не смог противостоять всего одному противнику, а теперь должен валяться прикованный к постели, ничего не зная о судьбе Фелис. Доктор, видимо обидевшись на внезапный допрос не в меру любопытного пациента, больше в палате не появлялся. Впрочем, от него этого и не требовалась, так как вся посильная врачебная помощь была уже оказана, а теперь больному требовался лишь покой и уход, с чем вполне могла справиться сестра, а следить за состоянием здоровья можно было, не выходя из собственного кабинета, благо на дворе был конец двадцать первого века. Сестра же, смогла только рассказать, что кандидат в сенаторы Рен Стомберг отправился в предвыборное турне по штату, а с его дочерью, скорее всего, всё в порядке, иначе о происшествии было бы написано во всех газетах. Впрочем, об этом он мог догадаться и сам, смущало молчание Фелис, хотя она могла бы уже давно его отыскать. Все данные были внесены в больничный компьютер, доступ к базе данных которого был достаточно свободным.
То ли, из-за постоянного беспокойства о Фелис и ощущения дискомфорта, толи из-за того, что вечно улыбающийся доктор не совсем верно оценил степень повреждений, но Раджан поправлялся крайне медленно и неохотно. Шла уже вторая неделя, а особых улучшений не было заметно, во всяком случае, так говорила медсестра, передавая слова лечащего врача, который так и не удосужился больше его посетить. А может быть, с него попросту тянули деньги, так как, помимо самого лечения, он платил за каждый день пребывания в больнице. Впрочем, сейчас Раджану было всё равно, он ждал сейчас хотя бы одного известия от Фелис, и ему было без разницы, делать ли это в больнице или у себя дома. Одновременно он заметил и изменения в поведении одной из дежурных медсестёр. Она стала стараться заходить к нему как можно реже, когда он бодрствует, а во время сна наоборот, бывало, просиживала за неудобным столом, что стоял рядом с его кроватью, по несколько часов. Всё это Раджан увидел, когда пару раз притворился спящим. Но потом, сестра больше на подобные уловки не попадалась, наверняка сверялась с показаниями приборов, круглосуточно следящих за его состоянием, прежде чем явиться. Так что, проснувшись, Раджан иногда обнаруживал следы её присутствия только по едва уловимому запаху дешёвых духов в обычно стерильном воздухе, если конечно мощная система кондиционирования не успевала уже его ликвидировать. А к концу второй недели, в комнате появился странный букет, составленный пополам из красных роз и белых хризантем. И хотя букет принёс человек одетый, посыльным цветочной фирмы, шлейф всё тех же духов тянулся за ними, явно указывая на отправителя, хотя сначала у Раджана мелькнула шальная мысль, что цветы послала Фелис, не имея возможности явиться самой. Потом уже Раджан старался не думать о медсестре и цветах, так как ему стыдно было признаться даже самому себе, что мысли о том, что ещё кто-то кроме него страдает тут из-за любви, доставляет ему некоторое удовольствие. Мысленно Раджан очень жалел девушку и сопереживал ей, так как сам невольно являлся причиной её мучений, но ничего не мог поделать с собственными эгоистичными чувствами, которые всегда присутствуют даже у самых благородных натур. Так что, попросту не думать об этом было более простым выходом. Вот он и не думал, а точнее думал, но всегда об одном и том же, старясь мысленно не покидать того утра, когда он расстался с Фелис. За три недели пребывания в больнице Раджан досконально изучил режим её работы, что даже перестал реагировать на редкие моменты, когда в комнату входила, например, сиделка. Он знал, что и сейчас, через несколько минут ему принесут обед, причём принесёт его одна из медсестёр, хотя это вполне мог быть и робот-разносчик. Но, видимо, таким образом администрация больницы добивалась повышения уровня общения больных с людьми, а заодно обеспечивала лишние рабочие места. Однако эти небольшие перерывы Раджан воспринимал, как необходимое дополнение к его одиночному заточению, и они никогда не прерывали его мыслей. Потому Раджан даже не открыл глаза, когда дверь практически бесшумно распахнулась в условленный час. Он продолжил думать о чём-то связанном с его прошлой монастырской жизнью, которая, казалось, была так давно. Но тут кто-то осторожно, но настойчиво постучал его костяшками пальцев по плечу. Раджан скосил глаза и увидел пухленькую руку с короткими пальцами, а потом и зелёный халат доктора, которого он видел лишь единожды почти месяц назад. Перехватив удивлённый взгляд пациента, и так улыбчивый доктор, весь просто просиял и заговорил:
— Поздравляю, господин, Раджан. Вы здоровы!
— Как я здоров? Не может быть, ведь ещё вчера я был болен, или вы наконец-то смогли найти причину «болезни», а теперь исцелили меня за несколько минут, продержав в заточении месяц?
— Господин, Раджан, такова политика нашей клиники. Больные узнают о своём выздоровлении за несколько минут до выписывания. Это даёт им очень сильный эмоциональный всплеск, что помогает быстро вернуться к нормальной жизни. Пока что, мы не получали ни одной жалобы.
