Михаил Тырин - Легионы хаоса
— Это какую? — удивился Эдик.
— Не знаешь какую? То, что мы торчим уже который месяц под этим помойным небом, — это тебе нормально?
— Ну, не особо нормально… — студент часто заморгал. — А какие варианты? Я что-то не пойму…
— Ах, тебе еще объяснять надо… Они же, эти твои друзья, нас сюда дернули! А как бы с ними поговорить, чтоб теперь обратно?
— Во-от ты о чем… — Эдик сокрушенно вздохнул. — Так знай, про это и думать забудь!
— Почему? — у Марго вдруг охрип голос.
— Они нас, людей, к своим секретам никогда не подпустят и на сто километров! Они только сами учатся, но чтоб нас учить — это никогда и ни за что! Не в их интересах.
— Как это? Я же видела — ходят повсюду всякие колдуны-ведуны, а ведь учились-то они как раз у темных.
— Это совсем не то. Чему они учились — знаешь? Фигне всякой, типа лекарственных минералов и предсказаниям погоды. Это все равно что физик-ядерщик тебя научит огонь трением добывать. Нет, подруга, настоящее Темное знание — это совсем другое.
— То есть, говоришь, нет шансов? — у Марго молниеносно возникло щемящее чувство, что этот разговор — зря, да и вся их нынешняя жизнь — тоже зря.
— Шансы, может, и есть. А возможностей у меня сейчас нет. Да и не будет.
Он снова хлебнул из бутылки, на этот раз глоток был долгим.
— А я надеялась… — с вызовом произнесла Марго.
— Думаешь, я не надеялся? А еще знаешь что скажу? Не могут они ничего.
— Почему ты так думаешь? Один же раз смогли.
— Это не они смогли. Это другие гурцоры смогли.
— Какие другие? Они все одинаковые.
— Не совсем. Как тебе объяснить… Гурцоры ведь — они совсем не похожи на людей. Они полностью другие. Ты слышала? У них даже мальчиков и девочек нет! Они все одинаковые. Как… я не знаю… как муравьи — вот! И Шира — это их муравейник. Они выползают, ищут добычу, тащат ее в муравейник, снова ползут…
— Так я и говорю, что они одинаковые.
— Это не то. Знаешь, как бывает у клубники — вылезает ус, и из него начинает расти новый куст. Так и у них. Иногда кто-то вылезает и начинает создавать новый муравейник. Они, конечно, с этим борются, следят, пресекают, но не всегда получается. Наш городок оказался классным местом, где новый муравейник сразу прижился. И его уже так просто не сковырнешь.
— И чем твои новые гурцоры отличаются от старых?
— Да ничем! Просто другой муравейник. Работает он только на себя, а больше — ничем! К чему я это говорю?.. Ах да, вспомнил! Здесь у нас этой методикой не занимаются. А если чего и знают, то мне не скажут, сто процентов!
— Печально…
— Печально, — кивнул студент. — Я не знаю, может, когда-то и получится что-то… не знаю…
Он вдруг поднял на Марго глаза.
— Слушай, я с этой болтовней самое главное забыл!
— Какое главное? — недоверчиво переспросила Марго.
— Как насчет заскочить ко мне в гости?
— В гости? Я не понимаю…
— Чего непонятного. Просто приезжай — и все! Дорогу знаешь?
— Куда? К тебе? Там же темные! Они разве пускают чужих?
— Еще как пускают! Наоборот, зовут всех кого ни попадя! Тут же новый город, новая жизнь и темные порядки, понимаешь?
— Нет, — пожала плечами Марго.
— Ладно, объясняю. Они решили тут сделать что-то типа образцового города всеобщего счастья. Чтобы все увидели — с темными хорошо, а без них — грустно. Свободных домов тут — тьма. Усоды сюда прут толпами…
— И как, всеобщего счастья хватает?
— Ну, не знаю насчет счастья, а еды хватает. И вообще, спокойно тут. Жить можно.
— Я вот слушаю тебя, — проговорила Марго, — и как будто страшный сон смотрю…
— И что во мне страшного? — удивился студент.
— В тебе — ничего. А все, что вокруг, — страшно. И мы торчим посреди всего этого…
— Не пойму, у тебя сегодня настроение плохое?
— А у тебя — хорошее?
— Не знаю… обыкновенное. Вообще рад, что тебя вижу. А ты — нет?
— Да рада я, рада… как-то не так этот разговор представляла.
— А как? Объясни!
— Ну, думала, соберемся вместе… Подумаем, как остальных собрать… Потом что-нибудь решим. А вместо этого слушаю, как ты меня в город счастья жить зовешь…
— Ну, извини, не знал, что у тебя этого счастья и так хватает.
— Да нет у меня никакого счастья! — воскликнула Марго. — И не будет, пока я тут, ясно?
— Ясно, ясно… — Эдик даже вжал голову в плечи. — Я же тебе и предлагал — давай соберемся, давай обсудим — разве я против?
Марго некоторое время молчала, сжав губы.
— Слушай, зайчик, а ты как меня нашел?
— Искал и нашел, — пожал плечами Эдик. — Долго рассказывать.
— Может, ты и остальных так найдешь?
— И остальных искал. Но вышел только на тебя. Похоже, только ты из нас всех на легальном положении. Остальные так и бродяжничают. Если живы, конечно…
— Ты не останавливайся, ищи дальше, ладно? А по поводу встретиться — я подумаю. Встретимся, конечно, только не знаю когда. У меня здесь тоже проблем хватает, понимаешь ведь?
Эдик с готовностью кивнул.
— Так вот, — продолжала Марго. — Ты все-таки подумай, как нам быть. Ты же умный, правда? И я подумаю. Тебе можно будет еще раз вот так… э-э… позвонить?
— Конечно, когда хочешь! Я все время на месте, меня темные далеко от дома не отпускают.
— Вот и хорошо. Будь на месте. Чует мое сердце, мы встретимся гораздо раньше, чем я думаю.
Выходя из каморки, Марго сунула Тэнчу еще пару монет и строго сказала:
— Никому ни слова! Ни-ко-му!!!
* * *Еще днем Петрович заметил, как приехавший с патрулем начальник заставы толкует о чем-то с Туфом, причем оба как-то многозначительно поглядывали на него, Петровича.
Впрочем, никакого разговора пока не состоялось. У главного сторожевика накопилось слишком много текущих дел на заставе, и все свое время он посвящал только им.
Лишь вечером, когда строения и заборы окутали серые сумерки, командир зашел к Петровичу под навес. Запросто присел на перевернутый бочонок и вытянул уставшие ноги. Туф тоже пришел с ним, он встал рядом, прислонившись к столбу.
Петрович привстал с кровати, слегка смущенный визитом. Начальник заставы был немолод — пожалуй, старше самого Петровича. У него были большие покатые плечи, тяжеловатые движения и медленное шумное дыхание, словно у притомившегося атлета.
При этом в нем чувствовалась какая-то мощь — и внутренняя, и физическая. Не та телесная сила, которая бывает у здорового, тренированного человека, а именно мощь. Как у быка. Или трактора.
— Странные вещи я слышу, муммо, — без вступлений проговорил начальник, глядя на небо за кромкой забора. — Говорят, что ты тут моей заставой командовал почище любого гвардейского капитана…
