Александр Беляев - Человек-амфибия (первоначальный, журнальный вариант романа)
Кристо поднялся и, любезно улыбаясь, сказал:
— Стараюсь, дон Педро. Что делать? Этот «морской дьявол» — не простая рыбешка. Никак его из своего омута не вытащишь. Раз было привел, — вас не было; посмотрел «дьявол» город, не понравилось ему, и теперь больше не хочет итти.
— Не хочет, не надо. Мне надоело ждать. На этой неделе я двух зверей сразу убью. Сальватор еще не приехал?
— Ждем.
— Значит, надо спешить. Ждите гостей. Я подобрал надежную компанию. Головорезы — первый сорт. Ты нам откроешь двери, Кристо, а в остальном я сам справлюсь. Когда все будет готово, я скажу Бальтазару. И чтоб у меня… понимаешь? Ну — то-то! — И обернувшись к Бальтазару, он сказал: — А с тобой я еще завтра переговорю. Но только помни, что это будет наш последний разговор.
Оба брата молча поклонились. Когда Зурита повернулся к ним спиной, любезные улыбки сошли с лиц индейцев. Бальтазар тихо выбранился, Кристо, шевеля губами и нахмурившись, что-то обдумывал.
Слышно было, как Зурита в лавке о чем-то тихо говорил с Гуттиэрэ.
— Нет! — твердо ответила она.
Бальтазар сокрушенно качнул головой.
— Кристо! — крикнул из лавки Зурита, — иди за мной, ты мне сегодня будешь нужен.
VI. Брак по расчету
Ихтиандр чувствовал себя очень плохо. Его лихорадило. Рана на шее болела. Вдобавок, он начал все больше задыхаться на воздухе. Несмотря на это недомогание, утром он отправлялся к скале в надежде увидеть Гуттиэрэ. Она пришла в полдень. Стоял палящий зной. Раскаленный воздух обжигал легкие Ихтиандра. От мелкой белой пыли перехватывало дыхание. Ему хотелось остаться на берегу моря. Но Гуттиэрэ сказала, что сегодня она не может быть с ним долго.
— Отец идет в город по делам, и я должна сидеть в лавке.
— Тогда я провожу вас, — сказал юноша, и они пошли по накаленной пыльной дороге по направлению к городу.
Навстречу им, низко опустив голову, шел Ольсен. Он был так озабочен, что не заметил Гуттиэрэ и прошел мимо. Но девушка окликнула Ольсена.
— Мне нужно сказать только два слова, — сказала Гуттиэрэ, обращаясь к Ихтиандру, и, повернув назад, нагнала Ольсена и начала о чем-то тихо и быстро говорить с ним, как будто упрашивая его.
Ихтиандр шел в нескольких шагах позади них.
— Хорошо, сегодня после полуночи, — услышал он голос Ольсена.
Великан пожал руку девушки, кивнул головой и быстро продолжал путь. Когда Гуттиэрэ подошла к Ихтиандру, у него горели щеки и уши. Ему хотелось, наконец, поговорить с Гуттиэрэ об Ольсене, но он не находил слов.
— Я не могу, — начал он, задыхаясь, — я должен узнать… Ольсен… вы скрываете от меня какую-то тайну. Он назначил вам свидание ночью. Вы любите его?
Гуттиэрэ взяла Ихтиандра за руку, ласково заглянула в глаза и, улыбаясь, спросила:
— Вы верите мне?
— Я верю… вы знаете, я люблю вас, — теперь Ихтиандр знал это слово, — но я… я так невыносимо страдаю…
Это была правда. Ихтиандр страдал от ревности, но в эту минуту страдал и физически. Он чувствовал в боках режущую боль, — как будто в его тело вонзили десяток ножей, — он все более задыхался. Румянец сошел с его щек, и теперь лицо его было бледно.
— Вы совсем больны, — с беспокойством сказала девушка. — Успокойтесь, прошу вас… Милый мой мальчик! — и она быстро прикоснулась своей щекой к его щеке. — Я не могла сказать вам всего потому, что это тайна, которая касается других. Но, чтобы успокоить вас, я скажу. Вам можно доверить. Слушайте.
Какой-то всадник промчался мимо них, но взглянув на Гуттиэрэ, круто остановил лошадь, повернул назад и подъехал к молодым людям. Ихтиандр увидал немолодого человека, с пушистыми, закрученными вверх усами и небольшой эспаньолкой[24]. Всадник похлопал хлыстом по сапогу, подозрительно и враждебно осмотрел Ихтиандра и подал руку Гуттиэрэ. Поймав руку девушки, он неожиданно приподнял девушку к седлу, громко поцеловал руку и рассмеялся.
— Попалась! — и опустив руку нахмурившейся Гуттиэрэ, он продолжал насмешливо и в то же время раздраженно.
— Карамба! Где же это видано, чтобы невесты накануне свадьбы, разгуливали с молодыми людьми?
Глаза Гуттиэрэ гневно вспыхнули, но он не дал ей говорить.
— Отец давно ждет вас. Я буду в лавке через час.
Но Ихтиандр уже не слыхал последних слов. Он вдруг почувствовал, что в глазах его потемнело, какой-то ком подкатил к горлу, дыхание остановилось… Он не мог больше дышать на воздухе. С последним усилием боли, Ихтиандр сорвался с места, побежал к берегу и бросился в море с крутой скалы.
Гуттиэрэ вскрикнула, в отчаяньи схватилась за грудь и пошатнулась. Потом она обратилась к Педро Зурита — это был он:
— Скорее… спасите его!
Но Зурита не шевельнулся.
— Я не имею обыкновения мешать другим, — сказал он насмешливо.
Гуттиэрэ побежала к берегу с явным намерением броситься в воду. Но Зурита пришпорил лошадь, нагнал девушку, схватил за плечи, втащил на коня и поскакал на дорогу.
— Я не имею обыкновения мешать другим, если другие не мешают мне. Вот так-то лучше. Да, придите же в себя, Гуттиэрэ!
Но потрясенная Гуттиэрэ склонила голову и лежала без чувств. Только у лавки отца она пришла в себя.
— Кто был этот молодой человек? — спросил Педро.
Гуттиэрэ посмотрела на Зурита с нескрываемым гневом и ненавистью и сказала:
— Отпустите меня!
Зурита усмехнулся. «Детское увлечение, — подумал он. — Герой ее романа кончил жизнь самоубийством от безнадежной любви. Тем лучше: он не опасен». — И обратившись к лавке, Зурита крикнул:
— Отец! Бальтазар! Эй-эй!
Бальтазар выбежал.
— Получай твою драгоценную жемчужину. И благодари меня. Я спас твою дочь, она едва не бросилась в море вслед за молодым человеком приятной наружности. Каково? Я приеду через час. Помни наш разговор!
Бальтазар, униженно кланяясь, принял от Педро дочь.
Всадник кивнул головой, пришпорил коня и уехал.
Отец и дочь вошли в лавку.
Гуттиэрэ, без сил, опустилась на стул и закрыла лицо руками.
Бальтазар прикрыл выходную дверь и, расхаживая по лавке, начал взволнованно и горячо говорить. Но он напрасно тратил свое красноречие. С таким же успехом Бальтазар мог бы проповедывать засушенным крабам и морским ершам, лежавшим на полках.
Гуттиэрэ была погружена в свои мысли.
«Он бросился в воду! — думала девушка, вспоминая лицо Ихтиандра, искаженное страданием. — Несчастный! Ревность погубила его… Сначала Ольсен, потом эта нелепая встреча с Зурита… Но ведь я не могла сказать Ихтиандру про Ольсена… А Зурита? Как смел он назвать меня невестой?.. Теперь все погибло… Бедный, бедный мальчик…»
![Ольга Новикова - Каждый убивал [Журнальный вариант]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
