Венедикт Ли - Гроза над Миром
— Не стоит волноваться. Рассудок ваш в порядке. А легкая дезориентация вскоре пройдет. Скажите мне: помните ли, что болели?
Пини вздрогнула.
— Да! Теперь да. Я, что орхой увлеклась?
Старец скупо улыбнулся.
— Отнюдь. Вы благоразумная молодая женщина. Следуйте за мной.
— З-зачем?..
Он усмехнулся, оценивающе разглядывая Пини.
— Вы же хотите получить ответы на ваши вопросы?
Лифт, движущийся не только вниз, но и горизонтально. Коридор с высоким узорным потолком. Приемная. За ней вторая. Третья. Молодые мужчины в красивых мундирах, такие же эффектные женщины. Одна из них спросила другую:
— Как там наша жабочка?
— Дуется.
— Уже лучше. Вчера так рвала и метала. Ничего, закон этот подправят и снова предложат Госсовету. А там и сама докумекает, что лучше…
Главная, (Пини ясно осознала это), дверь медленно отошла в сторону. Спутник Пини легонько подтолкнул ее в спину.
Кабинет правителя. Средоточие власти. Обитель высшей мудрости… И т. д. и т. п. и пр. и пр. А вот и он сам. Вернее, она. Смотрит на Пини, кажется, вот-вот улыбнется. Нарочито скромные жакет и блузка, ни одного украшения, кроме золотых часов, почему-то на правом запястье. Немного смущена, то и дело поправляет и без того хорошо уложенные темные волосы… У Пини отлегло от сердца. Наконец-то знакомое лицо!
— Наоми!? Ты что здесь делаешь? Где отец?..
Она подошла к Пини, обняла, усадила на диван.
— Хорошая моя. Радость моя. Любимая моя, не бойся. Рядом я, рядом доктор Гаяр.
«Этот ужасный старик», — подумала Пини.
— Что со мной, Наоми? Что творится вокруг? Этот маскарад… — у нее запершило в горле.
— Пини, родненькая… Все хорошо. Я не надеялась, теперь сознаюсь, на удачу. Но все обошлось.
— Что обошлось? — шепотом переспросила Пини.
Наоми сдвинула брови.
— Я не собираюсь тебя мучить. Слушай меня: сейчас не двадцать седьмой год, а пятьдесят девятый.
— Что?! — Пини показалось, что она теряет сознание, но напрасно она ждала беспамятство не наступило.
— Тысяча триста пятьдесят девятый. 8 апреля.
Она крепко обнимала Пини, гладила ее волосы, от нее исходило спокойствие, но… несколько нарочитое, словно Наоми сама боялась чего-то.
— Летаргия… — пробормотала Пини, — Так вот чем я заболела. Проспала свою жизнь. Отец умер?.. Когда?
— Тридцать два года назад. В том году, когда мы с тобой встретились. Не от рук убийц, не волнуйся…
Пини овладело отчаяние.
— Теперь мне лучше умереть. Я все равно состарюсь через год, так бывает со всеми, кто… Сколько мне сейчас? Пятьдесят три? Целая жизнь прошла мимо…
Она осеклась. Уставилась на Наоми, внезапно сообразив, в чем странность. Закричала:
— Ты врешь!
— Милая моя, — Наоми заговорила строго и отчужденно, — Я знаю, что ты скажешь.
— Лжешь! Я спала столько лет! Мир переменился! А ты — молода… как я…
— Да, Пини. Да. Я молода, мне пятьдесят четыре — все еще юность для Новых людей. А ты увяла. От неудачного брака с Арни у тебя детей не было, второй был… счастливым, насколько можно говорить о семейном счастье. Затем твоя короткая жизнь прошла свой пик и ты начала стариться… Но я все поправила. Цени.
— Что… Предатель Арни — мой муж?!
— Какой он предатель… Про их мелочные разборки с Вагой никто сейчас не помнит.
Пини бросило в жар.
— Хорошо. Пусть. Почему я ничего не помню? Почему вот тут… — она постучала себя костяшками пальцев по лбу, — Почему ничего не осталось? У меня были дети? Потом?
— Сын, — нехотя ответила Наоми.
— Где он? Сколько ему лет?
— Погиб в пятьдесят шестом. В войне с Эгваль. Командовал взводом. Девятнадцать лет. Никакого значения это теперь не имеет — ты никогда не вспомнишь свою первую жизнь.
— Почему же? — с яростным спокойствием спросила Пини, — Это что предосторожность? Чтобы я не предъявила счет?
— Счет? — Наоми недоуменно подняла брови, — За что?
— Поправь меня, пожалуйста, если путаю, но четвертый десяток лет с Островом управляешься ты? Как тебя кличут? Хозяйка Острова?
— Угадала, — скривилась Наоми, — Кому-то ж надо ваши авгиевы конюшни разгребать.
— Ты составляешь нелепые комбинации: я и Арни. Кто-то еще с кем-то, не знаю. Знаю — ты воюешь с Эгваль. На кой черт? Много ли радости оттого, что ты нами правишь? За глаза тебя называют жабой.
— Правитель всегда тот, кого народ терпит, — отрезала Наоми, — Что до тебя, так ты давно от меня не в восторге. А память к тебе не вернется не по моему коварному умыслу, а потому что процедура ренессанса восстанавливает все клетки организма, в том числе нервные. Иногда остаются отрывочные воспоминания детства и юности. Чудо, что меня вспомнила. И хватит на меня пыхать. Ты сама согласилась. Смотри.
В большом зеркале на стене Пини увидела изображение кабинета, в котором сейчас находилась. Но картина не повторяла происходящее сейчас.
— Запись. Годом раньше, — пояснила Наоми.
Кто эта обрюзгшая пожилая женщина? Пини услышала в чужом голосе свои интонации и догадалась, что слышит себя со стороны.
— «Светлого пути, вашвысочество…»
— «Очень рада, что ты зашла ко мне, Пини»
— «Хозяйке не отказывают. Я повинуюсь, как все».
— «Спасибо. Рада тебя видеть и слышать».
Неловкое молчание.
— «Ты не говорила со мной двадцать лет, Пини… Но все же простила».
— «Дьявол просит прощения… Это что-то новое».
«Могла бы полегче на поворотах», — Пини никак не могла отождествить ту женщину с собой.
А Наоми на экране терпеливо снесла грубость, только заметила кротко:
— «Я кажусь железной. Несгибаемой. Но мне больно оттого, что ты так со мной разговариваешь».
— «Посмотри на меня. Посмотри на себя. Посмотри на нас обеих. Нужны ли еще доказательства, что ты — не человек? Нужно ли напоминать, как обращаешься ты с нами? Как со скотом. Помнишь ли, как презирала меня, когда я убивалась по Киру?»
— «Прекрати. Умоляю. Наполовину это твои фантазии. На самом деле ты давно не помнишь Кира, остался лишь смутный отголосок в памяти. И тот вытесняют другие заботы. Тебя утешит, если я скажу, что эта память меня мучит? Что я думаю о нем, как о живом. Пытаюсь представить, как он сейчас выглядит. Воображаю его своим помощником, он весь в делах, вечно в отъезде… Я и в ту несчастную экспедицию к центру Мира отправлялась затем, чтобы окончательно не свихнуться».
— Довольно! — закричала настоящая, не экранная Пини, — Не надо! Убери!
Чудо-зеркало погасло.
— Хватит, — Пини трясло, — Ты уговорила ее, меня то есть… Начать с начала. Она… я знала, что так будет? Ты знала?
