Айзек Азимов - Путь к Академии
— Ну-ка, дай я его увеличу… — сказал он, и уравнение приблизилось. Юго, прищурившись, принялся разглядывать его.
— Спасибо тебе большое, дядя Юго, — сказала Ванда, — за эти красивые огоньки. Может быть, я когда-нибудь пойму, что они значат.
— Вот и хорошо. Надеюсь, ты немножко развлеклась?
— Чуть-чуть, спасибо, — пробормотала Ванда и, слегка улыбнувшись, вышла из кабинета.
Амариль был уязвлен в самое сердце. Он терпеть не мог, когда кто-либо высказывал критические замечания в адрес Главного Радианта, тем более двенадцатилетняя девочка… ничего в нём не смыслившая.
Он и подумать не мог, что с этого мгновения началась революция в психоистории.
Глава 4
Ближе к вечеру Амариль зашёл в кабинет Гэри Селдона. Это и само по себе было крайне необычно, поскольку Юго практически никогда не покидал своей кабинет — даже для того, чтобы поговорить с коллегами, работавшими у него за стеной.
— Гэри, — хмуро и обескураженно проговорил Амариль, случилось нечто страшное. Странное, просто невероятное.
Селдон с грустью смотрел на Амариля. Тому было всего пятьдесят три, но выглядел он намного старше — сутулый, измождённый. Когда Гэри напирал, Юго неохотно отправлялся на медицинское обследование, и все врачи в один голос советовали ему на время оставить работу (кое-кто советовал вообще уйти на пенсию) и отдохнуть. «Только так, — говорили доктора, — он мог бы поправить здоровье. А не то…» Селдон слушал и обреченно качал головой. «Стоит отнять у него его работу, и он умрет ещё скорее — умрет несчастным. Нет выбора».
Тут Селдон понял, что находится в забытье и не расслышал, что ему поведал Юго.
— Прости, Юго, — пробормотал он. — Я отвлекся. Повтори, пожалуйста.
— Я сказал, что случилось нечто из ряда вон выходящее.
— Что же, Юго?
— Дело в Ванде. Она заходила ко мне… Знаешь, она очень грустная.
— Почему?
— Наверное, из-за второго ребенка.
— Ах да… — виновато нахмурился Селдон.
— То есть она так и сказала и плакала, уткнувшись мне в плечо. Признаться, Гэри, я и сам расплакался. А потом решил её утешить и развеселить. В общем, решил показать ей Главный Радиант.
Тут Амариль несколько растерялся — похоже было, он пытается подобрать слова, чтобы рассказать, что же случилось потом.
— Ну, Юго? И что же дальше?
— Ну… она смотрела на разноцветные огоньки, и я увеличил участок, а именно — 42Р254. Помнишь?
— Нет, Юго, — смущенно улыбнулся Селдон. — У меня не такая память на уравнения, как у тебя.
— А надо было бы запомнить, — покачал головой Амариль. — Как же можно работать, если… Ну да ладно, не сердись. Хочу обрадовать тебя: Ванда указала на один участок и сказала, что он неправильный. По её мнению, он… некрасив.
— Чему радоваться-то? Вкусы у нас у всех разные.
— Не спорю, но я потом, после её ухода, долго думал… Гэри, с этим кусочком действительно не всё в порядке. Программирование было с погрешностями, и именно тот кусочек, который не понравился Ванде, оказался неправильным. И скажу тебе честно, он-таки некрасивый.
Селдон выпрямился и нахмурил брови.
— Погоди, Юго, я хочу понять. Она ткнула куда-то пальцем, сказала, что это некрасиво, и оказалась права.
— Да, именно ткнула пальцем, но не просто куда-то. Она очень точно показала место.
— Но это просто невероятно.
— Но это произошло. Я же своими глазами видел.
— Я не говорю, что этого не было. Я говорю, что это просто какое-то удивительное совпадение.
— Да? А как ты думаешь, ты, со своим знанием психоистории, со своим многолетним опытом, мог бы бросить небрежный взгляд на новую систему уравнений и тут же объявить, что часть системы неверна?
Селдон пожал плечами:
— Юго, а почему ты увеличил именно эту систему уравнений? Что заставило выбрать именно ее?
Амариль пожал плечами:
— Ну, возможно… это совпадение, если хочешь. Просто нажал кнопку, и всё.
— Не может быть, чтобы это было совпадение… — пробормотал Селдон, умолк, глубоко задумался и наконец задал тот вопрос, после которого начатая Вандой революция в психоистории набрала ход. — Юго, — спросил Селдон, — а у тебя самого эти уравнения раньше не вызывали никаких сомнений? Была причина заподозрить, что с ними не всё ладно?
Амариль сунул руки в карманы куртки, пожал плечами:
— Вроде бы была… Видишь ли…
— Так вроде бы или действительно была?
— Точно, была. Я, когда вводил эту систему, засомневался — у меня даже рука потянулась к программирующему устройству. Вроде бы ничего особенного, но было какое-то внутреннее беспокойство. Да дел было по горло, и я всё оставил, как есть. А потом… Ванда показала на это самое место, и я решил окончательно всё проверить. В противном случае я бы просто махнул на это рукой — мало ли что скажет ребенок.
— И ты выбрал именно эту систему уравнений, чтобы показать Ванде? Словно она вытащила эту мысль наружу из твоего подсознания?
— Кто знает! — пожал плечами Амариль.
— А как раз перед тем, как это случилось, вы, обнявшись, плакали? — Амариль ещё более растерянно пожал плечами. — Похоже, я понимаю, что произошло, Юго, — сказал Селдон. Ванда прочла твои мысли.
Амариль вскочил как ужаленный.
— Это невозможно! — воскликнул он.
Селдон медленно проговорил:
— Я знал когда-то человека, обладавшего такими способностями… Но он… — Селдон немного помолчал, вспоминая Эдо Демерзеля, известного ему под настоящим именем Дэниел. — Он был больше, чем человек, и его способность читать мысли, направлять людей на те или иные поступки была ментальной способностью. Может быть, у Ванды такая способность тоже есть.
— Не могу поверить, — упрямо мотнул головой Амариль.
— А я могу, — сказал Селдон и вздохнул, — но что с этим делать, ума не приложу.
Туманно, отдаленно почувствовал он поступь революции в психоистории — но только туманно…
Глава 5
— Папа, — сокрушенно обратился Рейч к отцу, — ты неважно выглядишь.
— Да, — кивнул Селдон. — Зверски устал. А ты как?
Рейчу уже исполнилось сорок четыре, и в его волосах мелькала седина, но предмет его всегдашней гордости — усы оставались густыми и чёрными. Настоящие далийские усы. Селдон порой подумывал, уж не красит ли Рейч их, однако понимал, что спрашивать об этом сына лучше не надо.
— Ну, ты на время освободился от лекций? — спросил Селдон.
— Да, ненадолго. Как я рад быть дома, видеть Манеллу, Ванду и тебя, па!
