Шмиэл Сандлер - Последняя любовь царя Соломона
Глава двадцать вторая
Измена
Прошло несколько дней. Я читал газеты, смотрел телевизор, интересуясь экономическими делами страны. Дела были неважнецкие. Арабы принципиально не собирались с нами торговать. Японцы, не желая обижать арабов, осторожничали, сократив до минимума торговый взаимообмен. А общий европейский рынок выдвигал ультиматумы, призывающие идти на уступки палестинцам. Палестинцы нервничали и настаивали на создании собственного национального очага. Евреи же, напротив, боялись потерять свой, с таким трудом обретенный очаг. Словом, внешняя политика у меня была ни к черту, и лишь внутренняя несколько утешала. Жены мои вроде бы успокоились, во всяком случае, жалоб на меня в кабинет министров более не катали. Я к ним не навязывался, и они тоже в постель ко мне не напрашивались. Возможно, нашли мне замену на чужом ложе: гиревиков при моем дворе было немало и каждый был бы рад, не покладая гири, служить своему монарху. Поздно вечером, я залез под одеяло и, по своему обыкновению, стал набирать номер Вероники, но в это время ко мне постучали, я отключил мобильный и громко крикнул: - Входите! Это был премьер: - Ваше величество, - сказал он, - не могли бы вы повысить мне жалование? - На каком основании? - удивился я его наглости. - На том, что вас обманывают, и я готов указать вам на это. Господи, такое впечатление, что все мое царство состоит из сексотов и доносчиков. - Что вы имеете в виду, господин премьер? - Я имею в виду господина Фельдмаршала и госпожу Ротенберг. По моим сведениям они действуют заодно и все их усилия направлены против того, чтобы свергнуть вас. Ах, вот оно что, недаром он носил ее ордена, они из одной шайки. Да это заговор! - Вы располагаете фактами? - Следуйте за мной, Ваше величество, сами увидите. Мы пересекли несколько залов, служащих по всей вероятности, картинными галереями, и прибыли, наконец, к западному флигелю дворца. Здесь находился кабинет некогда уволенной мной старушки. За дверью я услышал до боли знакомые стоны. Не надо было особенно вслушиваться, чтобы понять, что стонет моя бывшая жена. Со мной она тоже стонала, но не в постели, а во время ее мнимых и многочисленных болезней. Поскольку я не стоял рядом, и необходимость притворяться больной, автоматически отпадала, следовало предположить, что издаваемые ею звуки свидетельствуют о куда более приятных вещах. Интересно, кто же сей герой, коему удалось пробудить в ней нормальные человеческие чувства?! Я ворвался в дверь и моим глазам предстала уже знакомая картина: спустив галифе и не сняв сапог, господин маршал довольно усердно трахал мою экс супругу, установив ее предварительно раком. На шум маршал обернулся и я увидел.... Господи, что за наваждение такое?! Я увидел самого себя. Прошла целая вечность, пока я сообразил, что это все же маршал после пластической операции. Потрясенный этим неожиданным открытием, я все-таки не удержался от колкости по адресу Типа: - Господин маршал, я чувствую вам не одолеть правил этикета, вы опять забыли снять обувь. - Можно подумать, вы при этом снимаете корону, - огрызнулся он. - Это не твое дело! - Может быть, согласитесь, однако, что второстепенные детали придают сексу некоторое своеобразие, вы не находите, величество? Это был один из веселых образчиков его морского соленого остроумия. Я хотел непременно поддеть свою бывшую женушку и поэтому не стал пока отчитывать маршала за дерзость. - Что касается вас, мадам, со мной вы были куда более требовательной, и, по крайней мере, заставляли меня перед этим перед Этим снимать тапочки в прихожей. - Ха! - скривилась жена, - уж, не ревнуешь ли ты, муженек? - Я вам не муженек, сударыня, извольте выбирать выражения! - И то верно, мужем, а точнее мужчиной ты никогда не был. То ли дело, господин маршал... Она нежно дотронулась до маршальских яиц, отчего те мелодично зазвенели созвучно с орденами, а сам он самодовольно и шкодливо заулыбался: - Величество, - сказал он, отходя от моей жены, и невозмутимо натягивая маршальские брюки. - Есть в этом некая прелесть - трахать чужих жен. Вы не находите? - Я знаю, ты уже давно на этом специализируешься. - Вы правы, в гарем ваш я вхож давно, скрывать не стану. За что и удостоился всех этих орденов. - Разумеется, в морской пехоте отличиться не удалось, пришлось наверстывать в чужих гаремах. Уж, не коком ли ты служил на флоте? Мой юмор был хоть и не морской, но не менее убойный, хотя вряд ли этот болван мог оценить его. - Оставим мою службу на флоте и поговорим о нас с тобой. - Слава богу! Меня ничего не связывает с таким проходимцем как ты, брезгливо поморщился я. - Напрасно рожу корчишь, величество, мы ведь с тобой даже родственники в некотором смысле. - Еще чего! - Да, да, братан, я трахал твою супругу еще в те времена, когда был для тебя всего лишь телефонным занудой. - Неправда! - Вырвалось у меня. - Правда, величество, правда. Пока ты названивал в полицию, пытаясь, навести блюстителей порядка на мой след, мы очень даже быстро нашли с ней общий язык. - На нашем холодном супружеском ложе, - подтвердила жена, - я предпочла господина маршала, потому что на многие вещи, мы с ним смотрим совершенно одинаково. Тип тут же продолжил ее мысль: - О тебе, например, дорогой родственник, у нас сложилось (независимо друг от друга, заметь) идентичное мнение, которое на всех языках звучит похоже - Тю-фяк! Причем, не я ее у тебя отбил, а она меня перехватила у соседки, которую тебе так и не удалось оприходовать. Господи, вот почему эта женщина так жаждала отомстить моей жене. - Кстати, ты, что не признал ее, ведь это Изольда Михайловна. Парик ее старит, конечно. Вряд ли за буклями разглядишь прежнюю возлюбленную. Вы, кажется, Изабеллой ее называли? Я схватился за голову: "Боже, все меня обманывали" - Так тебе и надо, нагло расхохотался Тип, - да только рано ты отчаиваться стал, ты ведь не все еще знаешь... - Что это ты себе такое позволяешь? - сказал я, не узнавая своего голоса. Еще минута и я бы заплакал от горечи и обиды. - Ничего особенного, твое тюфячное величество! Это я устроил переворот в стране и подсунул тебя Евсеичу в качестве Соломона. А мне тебя рекомендовала твоя жена, во время наших интимных встреч на вашей квартире, в твое отсутствие. - Зачем я вам был нужен? - Меня многие знали и не поверили бы, что я соломонов потомок. На какое-то время нужен был такой тюфячок вроде тебя. Твой предшественник Соломон Второй, оказался твердым орешком и чуть было не лишил нас власти. С тобой было не страшно, мы уже заранее знали, что ты сломаешься. - Выходит, все это время вы меня водили за нос? - Мы всегда тебя держали на коротком поводке, до тех пор, пока ты стал не нужен. Вот тогда то мы и порешили с твоей женушкой отделаться от тебя. - Это ужасно! Это подло! Я уничтожу вас!.. - Даже не думай, и пикнуть, не успеешь, как я тебе порву гирьку с цугундером вместе. - Это мы еще посмотрим, червь ты этакий! - Что касается червей, то это по твоей части, они на зло не способны, просто ползают в гнили и все, а я... - он посмотрел на себя в зеркало, я инициативный, смелый! - И готов на любые пакости, - дополнил я. - Не иронизируй, и не думай, что ты воплощение добра. Пакости, поверь мне, иной раз более полезны, чем словесный понос о мнимой добродетели. Таким как ты олухам, обычно, твердят обратное. Но это не верно. Ты просто получил неправильное воспитание. - Я на свое воспитание не жалуюсь! - Ты уверен, что я тебе причинил зло, а ведь благодаря мне ты стал полноценным мужчиной. Правда, для этого мне пришлось изнасиловать Веронику. Так что ты понапрасну на ребе то греши. - Этого не может быть! Разве не рав сделал это? - Конечно, нет. Немного грима, чалма, халат, да приклеенная бородка, вот и все, что ввело тебя в заблуждение. - Но зачем?! Теперь я понял, почему фильм был без звука, и чью именно упругую задницу напоминали мне накаченные ягодицы раввина. - Ну, во-первых, я совершил мицвцу, это теперь твой "Ильюша" удалой молодец... А во-вторых, из спортивного интереса мне всегда нравилось трахать твоих жен. В сущности, ведь ты никогда не оправдывал своей прекрасной фамилии. И, наконец, чтобы вывести тебя из равновесия. Тебя уже давно пора было гнать с трона, и я готовил почву для последнего и решительного боя. В это мгновение он увидел вдруг за моей спиной маленького и бледного от испуга премьера и тут же преобразился. Лицо его, как две капли похожее на мое собственное, приняло вдруг выражение злое и жестокое. Я не узнавал себя в нем. У меня, во всяком случае, никогда не было такого оскала. Даже теперь, когда я узнал об изменах своей соседки и бывшей жены, лицо мое было спокойным и исполненным достоинства. Нет, как не горько это было осознавать, все же Тип во многом прав, и я теперь уже далеко не тюфяк. Я Мужчина и могу постоять за себя. - Ты, гнида, - прошипел я, - да я тебя наизнанку выверну! Ты, может быть, забыл, как ползал у меня в ногах? - Заткнись! - отмахнулся он от меня и медленно пошел в сторону хомячка. Глаза его кровожадно заблестели. Хомяк, догадавшись, очевидно, что блеск сей, не сулит ему ничего хорошего, выскочил из кабинета и побежал. - Измена! - заорал Тип и помчался за ним следом. На повороте он догнал заморыша и вонзил ему под лопатку нож. Дико вскрикнув, премьер упал. При этом глухо стукнула о пол тяжелая гирька, весом которой еще несколько дней назад он так гордился. Откуда у него взялся нож?.. Я был ошеломлен этой безумной выходкой и совсем не ожидал такого взрыва ярости от этого всегда раболепного слуги. Он совершенно переменился. Теперь это был другой человек, опасный и безжалостный убийца. - Да, твое величество, я уже не тот, - как бы угадав мои мысли, отбрасывая в сторону нож, заметил Тип. - Зачем ты убил премьера?! - потрясенно спросил я. - Это необходимая мера, спортсмены и конкуренты нам не нужны. Я все еще пребывал в шоке и не мог собраться с мыслями. Самые противоречивые чувства овладели мной. Типа, однако, не очень заботили мои чувства. - Вот твой паспорт, - грубо сказал он, а вот билет на самолет, беги. - А как с Вероникой? - О ней забудь. Она человек способный и я намерен лично заняться ее политической подготовкой. - Я никуда не двинусь без нее! - Ну и дурак. Видимо, мои уроки воспитания не пошли тебе впрок. Я давал тебе шанс. Ты им не воспользовался, а теперь сгниешь в тюрьме.
