Виктор Цокота - Звезды бессмертия (Книга 1)
Ничего подобного тому, что увидели, с чем столкнулись они здесь, оба никогда не встречали. В верхней части высокого свода, строго по центру, бесконечной метровой полосой сиял странный светильник. Справа и слева от него гладкая поверхность стенок тоннеля до самого основания была словно отполирована искусным ювелиром. Она искрилась мириадами ярких вкраплений: блестками слюды, кварца, горного хрусталя и старый Фредерико мог в этом поклясться самому Виракоче - сиянием настоящих алмазов. Будто весенняя радуга, пестрели своды и стены тоннеля неповторимыми формами прожилок всех цветов и оттенков, сверкали, переливаясь, под ярким светом, отливали то вороненой сталью, то нежным серебром, то красной медью, то удивительной желтизны золотом.
Высота свода достигала метров пяти. Книзу тоннель округло сужался, образуя в основании две дорожки, каждая шириной метра по два. Точно посредине их разделял такой же бесконечный, как и сам тоннель, монолитный квадратный выступ темного цвета с глянцевато-бархатистой поверхностью высотой и шириной в полметра. Настил пола обоих дорожек был сделан из прочного литого материала серого цвета. Но он не был похож ни на асфальт, ни на бетон, хотя поверхность его была немного шероховата. Роберто иногда даже казалось, что пол пружинит у него под ногами, что он очень тоненький как первый зимний ледок на реке. Порой ему чудилось, что под этим ледком журчит, переливаясь, вода. Каждый раз он порывался сказать об этом деду, но усилием воли сдерживал себя. Мало ли что могло ему померещиться... Такое не один раз случалось с ним и в шахте, когда совсем еще молодым пареньком, почти ребенком, толкал он вверх под уклон крутыми штреками тяжелые вагонетки с рудой. Подгибались от непосильного напряжения не окрепшие еще колени, градом катился по лицу и по всему телу пот, что-то непрестанно гудело в затуманенной голове.
Пить... Пить... Пить... Вот тогда-то и слышался ему сквозь дурманящий голову гул звонкий переливающийся голосок желанного ручья, веселая песня его нежных, ласкающих водных струй, что лились с камня на камень там, наверху, по скалистым отрогам гор, щедро рассыпая по сторонам свежесть хрустальных брызг.
Нет, нельзя желаемое выдавать за действительное, как бы этого ни хотелось. Никак нельзя будоражить сомнительным наваждением, а это ни что другое, как наваждение,- убеждал себя каждый раз Роберто, тревожить и без того вконец обессиленного старика. Дед опытнее, много опытнее его, Роберто, и уж если он молчит, если не слышит этого журчания, то нечего и ему лезть вперед со своими галлюцинациями.
Так и шли они вперед шаг за шагом, километр за километром, помогая один одному, поддерживая и ободряя друг друга. Но с каждым часом все короче становились их переходы, все длительней время отдыха и меньше в сердцах надежды на то, что увидят наконец желанный выход из этого сияющего кошмара.
Юноша давно обратил внимание, что по левой стороне тоннеля, примерно в километре друг от друга находились довольно глубокие ниши. Метра на полтора вдавались они у основания в стену тоннеля. Ширина каждой достигала, примерно, трех метров. В них свободно могли поместиться несколько человек. Ниши были облицованы чем-то белым, напоминающим мрамор. Но вряд ли здесь использовали естественный материал: белое совсем не походило на яркую текстуру сводов и стен самого тоннеля, выделялось своей инородностью. Кроме того, оно было цельным, без единого намека на соединяющий шов даже в прямых углах и с боков.
Наличие ниш само по себе казалось Роберто вполне естественным. В шахтах и на рудниках они устраивались в каждом тоннеле и даже в сравнительно коротких штольнях и штреках, в тех местах, где для перевозки грузов и руды использовался конный или электрический транспорт, чтобы люди при необходимости могли полностью освободить для него путь. Но пробежать четыреста-пятьсот метров, как это пришлось бы сделать здесь в случае, если транспорт застанет тебя посредине между двумя нишами, было бы не так-то легко, практически даже невозможно. Удобнее, пожалуй, просто перейти на другую дорожку, а если заняты окажутся обе одновременно, стать на разделяющий их выступ. Возможно, он именно для этого и предназначен... В самих же нишах Роберто несколько удивляло и даже настораживало то, что у каждой из них на центральной белоснежной стене были начертаны одни и те же непонятные знаки.
На уровне груди выделялись два серебристых, одинаковой формы прямоугольника размером около тридцати сантиметров в ширину и двадцати-в высоту.
Над левым прямоугольником - такой же серебристый усеченный конус. Его основание -примерно пятнадцать сантиметров, сечение в верхней части - пять, а высота - около тридцати сантиметров.
Конус над правым прямоугольником - несколько шире в основании и сечении, но почти наполовину меньший по высоте. На поверхности обоих конусов, словно яркие цветы на клумбе, множество пятнышек самых разных оттенков величиной в сентаво каждая. Роберто насчитал на левом конусе восемь рядов таких пятнышек-по пять в ряду, а на правом-десять рядов, по двенадцать пятнышек в каждом ряду.
В сечениях обоих конусов выделялись своей яркостью еще по три пятнышка размером с песо - синее, желтое и зеленое. А под ними, отделенные от тех, что расположены рядами, тонкой сиреневой полоской,- по одному красному, вдвое большего размера.
Несколько раз Роберто протягивал было руку, чтобы дотронуться, тихонько погладить эти веселые пестрые пятнышки, но врожденная осторожность индейца, обостренный, почти звериный инстинкт самосохранения брали верх. Больше всего его настораживал,- он и сам это хорошо понимал,- еще один серебристый знак, начертанный чуть повыше правого конуса. Он строгими своими линиями очень походил на привычный рисунок молнии, щиты с изображением которой вывешивали на руднике возле оголенных проводов, электрокабелей большого напряжения, на трансформаторных будках, возле силовых подстанций, аккумуляторных и электродизельных камер, у контактных проводов подземных и наземных электровозов, а также вблизи других источников электрического тока, опасных для жизни людей. Правда, верхняя часть знака оканчивалась не стрелой, а раздвоенными зубьями. Округлое же с одной стороны утолщение нижней части напоминало скорее лезвие мачете[Мачете - широкий полуметровый обоюдоострый нож.]. Серебристый знак пугал, сам собой отталкивал руку...
Нет, осторожность тут вовсе не помешает. Не исключено, что там, за белой облицовкой ниши, скрыта энергетическая установка, дающая ослепительно яркий свет тоннелю, открывающая ворота-скалы, обеспечивающая функционирование его мощных вентиляционных систем. Вон какой ласковый ветерок обдувает сейчас их усталые лица... Не сам же он то появляется вдруг, то пропадает бесследно, то снова возникает, трепетный, нежный, с едва уловимым, но до боли знакомым ароматом трав, цветов и свежей листвы после легкого летнего дождика.
