"На суше и на море" - На суше и на море. Выпуск 8 (1967-68 г.)
Вахнин и моторист целыми сутками возились у «Кашалота», устраняя бесчисленные повреждения. Занятие это казалось бесконечным: каждая новая опрессовка судна вскрывала незаметные на глаз трещины в бронепластике. Тем не менее сейчас, на исходе второго месяца, аппарат был почти готов к плаванию. Оставалось наладить пульсацию «дельфиньей кожи» и тщательно отрегулировать двигатель.
Валентина и Митя отрабатывали «повинность», систематизируя накопленные ранее образцы морских организмов. Но утреннее происшествие не выходило у девушки из головы. Как энтомолог, Валентина чувствовала, что этот усач - существо необычное. Возможно, какой-то новый, неизвестный вид насекомого? А может, ракообразное? Она терялась в догадках. Ясно было только одно: необходимо тщательно обследовать фауну атолла. Не успела она обдумать свои планы, как в хижину ворвался взволнованный Митя.
– Отыскался след Тарасов! - воскликнул он с порога. - Гриша испытывал «Кашалот» и был сегодня на внешнем рифе. Вот!
Он протянул девушке завернутый в целлофан темно-синий предмет.
– Что это?
– Одна из тех куколок. Сама-то глыба, конечно, растаяла давным-давно.
Валентина развернула целлофан и стала внимательно изучать. Высохшая, совершенно гладкая и жесткая на ощупь овальная куколка была покрыта хитиновым панцирем. На нем блестели кристаллы морской соли.
– А где остальные? Их было не менее двух десятков.
Митя вздохнул:
– Утонули, значит.
– Пойдем туда! - решительно поднялась Валентина.
…На внешнем рифе все было, как прежде. Ничего не изменилось. Так же грохотал прибой, ярко сверкал океан. Ни облачка, ни паруса, ни дымка на горизонте. Синяя безлюдная пустыня. Но Валентина понимала, что с момента, когда они ступили на берег этой песчаной бухточки, примыкавшей к рифу, началась совсем иная полоса в их жизни. У ног девушки лежала такая же куколка, какую принес в хижину Волков. Но только полураскрывшаяся. Явственно обозначалась голова неродившегося усача. За края желтой пленки, выстилавшей куколку изнутри, безжизненно свисали знакомые усы. Что-то помешало этой куколке развиться в нормальную особь. Порыскав среди обнаженных отливом рифов, Митя обнаружил еще несколько предметов: рваные куски пленки, высохший хитиновый панцирь. В общей сложности они насчитали около восьми погибших существ.
– Где же остальные? - повторила Валентина свой вопрос. Волков задумчиво смотрел вдаль, туда, где качались на ветру густые рощи пальм.
– Видимо, все утонули или погибли, - произнес он наконец. - Кроме того, единственного…
Они тщательно собрали в полиэтиленовый мешок все, что нашли, и вернулись на станцию.
– Спрячь в холодильник, - сказала Валентина. - А я побегу к Солохину. Доложить об открытии.
Валентина без стука вошла в «кабинет» и, проглатывая от волнения концы фраз, рассказала Солохину о находке на внешнем рифе, об утреннем усаче…
– Опять вы с этими… реликтами, - поморщился Солохин. - Нечего тратить силы и время на поиски мифического существа. Я, простите, не верю в его реальность. Вам показалось бог знает что. Молодежь всегда склонна преувеличивать…
– Но позвольте, - перебила шефа Валентина. - Вы считаете меня…
– Успокойтесь, товарищ Пименова. Ничего я не считаю. Но если вы так настаиваете, можно и обсудить этот вопрос.
Через полчаса все собрались в «кабинете». Лицо Солохина было мрачным и озабоченным. История с «крабами», как он окрестил найденные особи, выбила его из привычной колеи. Совсем это было некстати.
– С вашего позволения, - монотонным голосом произнес Солохин, - начну совещание.
«Он положительно неисправим, - мысленно усмехнулся Волков. - По любому поводу - совещания. Жить без них не может».
– Обсудим ход выполнения научной программы, - продолжал Солохин, поглядывая на ухмыляющегося Митю. - А то мы несколько увлеклись посторонними вещами.
– Вы о реликтах? - нахмурился Волков.
– Возможно, - сухо ответил Солохин.
– Так, по-вашему, это постороннее занятие? Находка, имеющая мировое значение! - поднялась с места Валентина. Ее глаза потемнели, засветились зелеными искорками.
Солохин снисходительно улыбнулся:
– Воздерживайтесь от высоких слов, товарищ Пименова. И поменьше эмоций. Спокойнее.
– Да вы!… вы просто, - девушка задыхалась от возмущения. - Это обскурантизм!
– Прекратите выкрики, - раздраженно сказал Солохин. - Повторяю. Еще неизвестно, что это за реликты. Неслыханная вещь - чтобы ожили древние формы? Мне кажется, на айсберге могли оказаться и зародыши современных организмов. Их могло занести в Антарктиду с атоллов Полинезии, из Австралии или Новой Зеландии.
Митя насмешливо поглядел на товарищей, но промолчал.
– Главное для нас - план. Выполнение программы, - раздавался бесстрастный голос Солохина. - Для этого мы здесь и находимся.
– Усачи теперь главный план, - упрямо возразил Митя.
– Разрешите мне определять важность тех или иных работ, - холодно отпарировал Солохин. - Анархии я не допущу! - Он нервно погладил себя по гладкому черепу. - Дискуссия окончена. Завтра утром приступить к сбору образцов фауны. В квадрате 72. Аппарат сможет там работать? - обратился он к Грише.
– Только в надводном положении. Придется драгу применять.
– Неважно.
– А если я не подчинюсь? - прервал их разговор Митя.
– Это приказ, - отрезал Солохин. - Не забывайте, что вы в экспедиции.
Некоторое время Волков зло смотрел на Солохина, на его блестевшую от пота лысину, потом, чтобы не нагрубить, просчитал в уме: «один… четыре… восемь» - и язвительно произнес:
– Усачи не крабы. На атолле есть один-единственный экземпляр. Неужели вы его хотите упустить?
– Совещание окончено, - повторил Солохин. Он встал и направился к двери.
Все вышли вслед за ним.
– Медуза! - ругался Митя, пока они шли к хижине. - Буквоед. План, видите ли, боится не выполнить.
– Ну ладно, бунтарь-одиночка, - мягко сказала Валентина. - Остынь, все равно по-нашему не выходит.
Из-за ближней пальмовой рощи донесся какой-то гул. Солохин, уже подходивший к метеобудке, остановился и, приложив к оттопыренному уху сложенную лодочкой ладонь, прислушался. Потом как-то странно повел носом, будто нюхал воздух. И вдруг все увидели над кронами деревьев странных птиц. В следующее мгновение Валентина осознала, что это не птицы, а скорее гигантские жуки. Они не махали крыльями, как птицы, а подобно насекомым с неуловимой быстротой вибрировали ими.
Один за другим существа приземлялись между домиком и хижиной, на ходу складывая желтовато-коричневые, жесткие на вид крылья.
