"На суше и на море" - На суше и на море. Выпуск 8 (1967-68 г.)
Валентина смерила Митю уничтожающим взглядом. Чтобы скрыть смущение, тот неожиданно закатил глаза и пропел на восточный манер: «Нет на земле любви, о поэт. Все святое навсегда покинуло этот мир. В песнях человека больше никогда не засверкает яркий свет, подобный блеску Млечного Пути перед рассветом»…
– Ну ладно, остановись, - опять оборвала его Валентина и начала рассказывать о решении Солохина заморозить опыты по управлению нервными рефлексами крабов. Она говорила страстно, быстро, проглатывая окончания фраз.
– Умная ты девушка, - покровительственно усмехнулся Митя, - а не поняла, что к чему. Дело не в самом Солохине. В его научной базе. Думаешь, он силен в адаптации и нервных рефлексах? Лет десять - пятнадцать назад, когда мы еще играли в разбойников и индейцев, Солохин что-то там сделал в палеозоологии. Получил кандидата. И с тех пор подвизается в… руководстве… Сидит себе направляет науку. И возможно, не заметил, что палеозоология, как и биология вообще, - давно не та. Тут и код наследственности, и молекулярная структура ДНК, вероятность, информация и биокибернетика. Сплошная математика! Учиться ведь заново надо. Но кому хочется на старости лет?… Вот он и темнит, запутывает. Главное - не показать виду, что отстал, обленился.
– Ну, ты свиреп, Волков, - усмехнулся Гриша. - И мне сдается, сам впадаешь в крайность.
Они ожесточенно заспорили и не заметили, как океан потемнел. В борт начала бить крутая волна с белыми гребнями. С севера пришли свинцово-черные тучи.
– Будет шторм, - сказал Папин, поглядев на небо.
– Не было печали, - с досадой отозвался Гриша.
– Это не опасно? - спросила Валентина, прислушиваясь к шуму ветра.
– Ничуть, - заявил Гриша. - «Кашалоту» шторм не помеха. В случае чего уйдем в глубину.
Спустя два часа ветер достиг штормовой силы. Вахнин озабоченно слушал двигатель. Судно с трудом преодолевало волну и ветер.
– Погружаться надо, - заметил Волков.
– Да, пожалуйста, - с мольбой сказала Валентина. Ее бледное лицо яснее всяких слов говорило о том, что ее укачало.
– Глубина-то хорошо, конечно, - виновато поглядел па нее Гриша, - но «Кашалот» не может там держаться больше двух часов. Да и ползет под водой, как черепаха.
– Так что же делать?
– Ничего. Перейдем на режим поплавка. Час в глубине, потом на поверхность. Глоток воздуха в баллоны - и снова под воду.
– Давай, как лучше, - раздраженно сказал Митя. - Вижу, твой «Кашалот» не лучше топора. А еще хвастался.
Остаток дня прошел в бесплодных попытках приблизиться к атоллу. «Кашалот» то погружался в глубину и медленно полз под водой, то, израсходовав запас электроэнергии, выскакивал на поверхность. А пока заряжались аккумуляторы, ураган относил их вдвое дальше от того места, которого они достигали при подводном ходе. К полуночи судно, по расчетам подавленного Гриши, удалилось от атолла миль на шестьсот.
– Ах ты дьявол, - бормотал он растерянно. - Явный цейтнот.
Прошла ночь, а шторм и не думал стихать. Серое, тяжелое небо изливало потоки дождя. Океан неистовствовал. Вскоре сильно похолодало, над огромными, совершенно белыми от седой пены валами появилась пелена мокрого снега. «Кашалот» несло куда-то в кромешную гудящую тьму, все дальше на юг. Так прошла еще ночь, наступило утро. Из рваных, сочащихся сыростью туч с трудом продрался хмурый рассвет.
– Наконец-то кончается, - вздохнул Гриша. Он был весь перепачкан машинным маслом: всю ночь колдовал над двигателем.
– Вставай, Витя, - разбудил он Панина. - Двигатель пора запускать. Садись за пульт.
Подойдя к люку, он отвинтил крышку и высунул голову, пристально вглядываясь вдаль.
– Земля! - вдруг сказал за его спиной Папин.
– Какая земля? - уставился на него Вахнин. - В этой части Южного океана ее не может быть.
– Земля, - повторил Папин.
Где-то у горизонта действительно появилась туманная полоска. Но поскольку «Кашалот» едва выступал из воды, гребни волн то и дело закрывали обзор, мешая рассмотреть ее.
– Странно, - покрутил головой Вахнин. - Неужели новый остров? Но здесь все давным-давно открыто и переоткрыто. Прошел час, другой, а берег не приближался.
– Прибавь-ка скорость, - бросил Гриша мотористу.
«Кашалот» пошел быстрее, и минут через тридцать все увидели невысокую изумрудно-голубую стену.
– Да ведь это айсберг! - рассмеялся Митя. - Вот тебе и остров.
Когда до «земли» оставалось не более полумили, сомнения отпали. Словно туманный призрак, вырос из океана айсберг. Над ледяной стеной стоял белый отсвет - сияние. Местами айсберг казался синим, точно по льду разлили кобальт. Волноприбойные ниши аккуратно окаймляли его надводную часть.
– Это остатки айсберга, - сказал Митя. - Его вынесло из моря Беллинсгаузена. Оттуда, - он махнул рукой на юг, где золотилось небо далекой Антарктиды. - А по пути сюда он почти растаял.
– Причаливать будем? - спросил Папин, не глядя на своих спутников. Ему было стыдно за свою ошибку. Принять айсберг за остров! И он задал свой вопрос, чтобы хоть что-нибудь сказать.
– А зачем это нужно? Айсбергов, что ли, не видели? - язвительно заметил Волков.
Папин восседал на операторском кресле, как индийский божок, и весь его непроницаемо-торжественный вид говорил о том, что ни Митя, ни его насмешки для него не существуют.
– Да, конечно, - подтвердил Гриша. - Делать там вроде бы нечего. Пусть себе плывет, куда хочет.
Неожиданно включился радиотелефон, в динамике послышался голос Солохина:
– «Кашалот»! Я - Станция. Где вы? Прием.
Митя весело поглядел на товарищей:
– Какая трогательная забота! Вспомнил все-таки.
– Я - «Кашалот»! Слышу вас. Прием!…
– Очень плохо слышно, - тотчас отозвался Солохин. - Как выдержали шторм?
– Выдержали, - сказал Гриша. - Но отнесло на юг. Более чем на тысячу миль. Видим айсберг.
– Не может быть, - пропищал Солохин. Слышимость еще больше ухудшилась.
– Да, да. Думаю, мы где-то юго-восточнее Новой Зеландии. - Гриша сообщил расчетные координаты своего места. Солохин что-то невнятно сказал. Потом в динамике затрещало, и Солохин отключился.
Тем временем изумрудно-голубая Стена айсберга придвинулась совсем близко к «Кашалоту». Даже этот почти растаявший обломок айсберга поражал своими размерами.
– Э, а что это там? - спросил Митя, указывая на верхний край ледяной ступени. - Будто сидит человек. Неужели вмерз в лед?
– Какой ужас! - содрогнулась Валентина и закрыла лицо руками.
Вахнин захлопнул люк и бросил Папину:
– Малый вперед!
Причалить к айсбергу оказалось не так-то легко. Прибой отбрасывал судно назад, хотя двигатель работал на полную мощность. А при накате приходилось спешно переключать на «полный назад», чтобы не разбиться о лед. Пришлось перейти на подветренную сторону айсберга.
