Уолтер Уильямс - Оголенный нерв
— Так на кого я буду работать? — повторила Сара. Словно ответ имел хоть какое-то значение. Она ведь в любом случае согласна.
Михаил, его светлость Гетман, какое-то время смотрел в окно, потом нерешительно сказал:
— На меня. Намечается одна сделка… Не исключено, что дело нечистое. Точно не знаю. На первый взгляд все должно пройти хорошо, но у меня дурное предчувствие, и мне бы хотелось, чтобы ты за этим присмотрела.
Сара внимательно взглянула на Гетмана. Во время последней встречи с Каннингхэмом, она могла бы, окажись более осмотрительной, заметить в его поведении намек на грозящую опасность. Может, Михаил тоже хочет избавиться от своей «сестрицы», поскольку больше не в состоянии ее прикрывать? Вероятно, на него сильно давят люди, от которых зависит его бизнес. Вдруг он решил подставить ее под пули наемников Каннингхэма?
— Какая сделка? — Сара понимала, что и этот вопрос не имеет смысла. Она готова взяться за любую работу, как бы дурно она ни пахла.
— Я получил новый груз. — Михаил нахмурился и сел в другое кресло, чуть скрипнув невысокими сапогами из мягкой кожи. — Это компьютерные матрицы на кристаллах. Пятнадцать тысяч штук, высокого качества. Получены из нового источника, раньше никогда не поступало такого количества. Может, парни нашли новых поставщиков. Может, товар предназначался еще кому-то. Не знаю…
— Ты хочешь, чтобы я охраняла груз?
— Да. Но не только, — вздохнул Михаил. — Обычно на сбыт такого количества товара требуется немало времени. Несколько месяцев. Но на этот раз в Пенсильвании нашелся один человек. Его знает Андрей. Этот тип хочет купить сразу все матрицы и предлагает хорошую цену. Андрей очень настаивает на сделке. Однако, сестрица, тут подозрительно много совпадений.
Сара знала, что Андрей был одним из заместителей Гетмана.
— Может, кто-то хочет меня обмануть. Но я не могу понять, кто и зачем. — Михаил вынул пачку русских папирос и дрожащей рукой зажег спичку. Кожа на руке была в старческих пигментных пятнах, тонкая, сморщенная. — Люди, которым я собираюсь продать матрицы, — мелочь пузатая, и если они вздумают меня ограбить, то далеко не уйдут. Если, конечно, не получат поддержки какой-нибудь более значительной персоны. Правда, на этом побережье я со всеми в дружеских отношениях и не знаю никого, кто захотел бы предать или подставить меня. Поэтому твои услуги могут и не понадобиться.
— Сомневаюсь, Гетман. Ты чуешь неладное, иначе не стал бы нанимать меня. Да еще за такую высокую плату.
Михаил долго смотрел на девушку. Его веки нервно подергивались. Дым от папиросы медленно струился к потолку.
С экрана телевизора бойко рекламировали новый заменитель кокаина, уверяя, что наркотик не вызывает привыкания. Бездарный текст сопровождался придурковатыми ужимками и экзальтированными восклицаниями молодой парочки, которая в наркотическом угаре резвилась в постели.
— Я нанял курьера, — помолчав, сказал Гетман. — Если фургон собираются ограбить, то броневик окажется для бандитов неприятным сюрпризом. Сделку заключает Андрей. Он надеется, что друзья защитят его, однако мне будет спокойнее, если в машине поедешь ты. Проследишь и за курьером, и за сделкой. В твой имплантант введены боевые рефлексы? Я имею в виду огнестрельное оружие.
— Да, — ответила Сара. — Пистолеты и автоматы. Пулеметы я не люблю.
Гетман понимающе улыбнулся. Словно он много раз слышал мнение Сары о пулеметах и был полностью согласен, что от них мало толку.
— Я дам тебе автомат «хеклер-кох», калибр семь миллиметров. Опробуешь перед поездкой?
— Когда выезжать?
— В субботу.
— Завтра постреляю. Если получу автомат.
— Мой человек отвезет тебя в тир. Где и когда он может тебя найти?
— Завтра в полдень в баре «Пластиковая девушка».
— Будем надеяться на лучшее, сестрица, — улыбнулся на прощание Гетман. В его голосе прозвучала русская тоска. Слишком искренняя для игры. — После всего случившегося мне очень не хотелось бы снова подвергать тебя испытаниям. Хватит нам войны.
Под войной он, очевидно, понимал возможную перестрелку. Сара, естественно, хотела того же. Их война уже закончилась, и оба они проиграли. Как и все земляне. После страшного поражения в Американской Концессии осталось только драться за те жалкие объедки, которые бросали им орбиталы.
Гетман встал, вслед за ним поднялась и Сара.
— До встречи: — Михаил протянул ей руку, и пепел от папиросы оставил серый след на лацкане его куртки.
«Если он собирается предать меня, — отрешенно подумала Сара, — то это произойдет завтра. Возможно, его человек как раз и явится убить меня. Ну что ж, надо подготовиться».
— Спасибо, Михаил.
Тот долго смотрел на нее печальными мудрыми глазами, и ей вдруг захотелось обнять его, ощутить теплоту человеческого тела в холодной стерильной чистоте больницы. Даже несмотря на то, что Гетман, возможно, собирается ее предать… Если ей суждено погибнуть, она примет смерть как избавление от страшных воспоминаний. Даника. Ее мертвые глаза. Тело Дауда, разорванное в клочья. Душа Сары жаждала забвения, и обрести его можно, только заснув навеки.
Когда-то жизнь казалась Саре полной смысла. У нее была цель, для достижения которой годились любые средства. Она Мечтала выбраться из «земной грязи», из гравитационного колодца в черноту космоса, в чистый вакуум. Сейчас же у нее осталась одна потребность — выжить. Просто выжить. Не умереть сегодня, дожить до завтра. И так изо дня в день. Никаких иллюзий. Одномоментное существование. Без будущего и прошлого. Только бы дожить до завтрашней встречи в баре «Пластиковая девушка» и остаться в живых после нее.
— Они хитры, — сказал Михаил. — Обратились не ко мне, а к Андрею. Видно, хотели, чтобы он уговорил меня.
— Я встречу твоего человека в баре, — на ходу бросила Сара. К горлу подкатил комок, но она сдержала рыдание и быстро вышла из комнаты.
В больничной палате, кроме Дауда, лежал безногий старик. Ему должны были пришить новые ноги. Аромат цветов, которые принесли Сара и дети старика, не могли перебить стойкий запах лекарств. Телевизор в углу показывал дурацкую комедию. Старик увлеченно следил за событиями на экране и не заметил прихода девушки.
— Как ты себя чувствуешь, Дауд? — спросила Сара.
Тело Дауда было окружено гудящими, мерцающими индикаторами приборов. На осциллографе вились какие-то непонятные кривые. Дауд уже дышал сам, сердце его тоже работало самостоятельно. Над головой висела блестящая гиря из нержавеющей стали, и он часами тренировал новую руку. После взрыва Дауда постригли, теперь волосы немного отросли. Теперь они были естественно каштанового цвета, новая кожа на лице пока оставалась розовой. Один глаз закрыт повязкой — Дауду должны вставить искусственный глаз фирмы «Кикую». Компьютер непрестанно посылал сигналы в мозг, чтобы глазной нерв не атрофировался. Из-под простыни над ногами торчали трубочки и провода, поддерживая жизнь в костях и остатках мышц, погруженных в мягкий гель.
