Уолтер Уильямс - Оголенный нерв
Под ударами бесславно погибли четырнадцать гигантских насекомых из алюминиевого сплава.
Расправившись с врагами, Ковбой понесся вдоль Солт Ривер к Миссисипи. Его никто больше не преследовал. Даже в штате Иллинойс, отмахав немалое расстояние. Ковбой видел в ночном небе огненные всполохи. Возможно, теперь каперы хорошенько подумают, прежде чем снова решат взяться за подлое свое ремесло.
Полицейские Иллинойса защищали только северную границу, через которую белокурые и розовощекие курьеры везли из Висконсина контрабандные сыры и масло, поэтому тут не должно было возникнуть никаких трудностей.
Осторожно въехав на заправочную баржу, Ковбой решил, что можно и поболтать с Аркадием. Он выпустил узконаправленную антенну, сориентировав ее на запад. «Послушаем нудные нравоучения Аркадия».
— Пони-Экспресс, — назвал он свой позывной. — Извините за задержку с докладом.
В ответ раздалось злобное ворчание. Ковбой улыбнулся, уменьшил громкость и перебил посредника:
— Я не очень хорошо тебя слышу, но ничего, понять можно. Я в Иллинойсе, осталось совсем немного. За прошедшие двадцать четыре часа столкнулся с шестнадцатью ублюдками, у которых мало денег. Скоро прочитаешь в газетах. Купи и мне несколько номеров, я сделаю вырезки для своего альбома. — Странно, но недовольное ворчание в наушниках заглохло, и Ковбой снова улыбнулся. — Пока.
На этом он посчитал доклад законченным и выключил рацию. В чудесной тишине принялся наблюдать, как топливо медленно перетекает в баки машины.
Нет, он не просто преодолел опасную Аллею, он восстал против угнетения, показал всем, что борьба за свободу против орбиталов продолжается. Он превратил их самолеты и вертолеты в оплавленную груду металла, извергающую горящее топливо.
Власти Кентукки считали, что можно больше заработать, если не взимать пошлин, а позволять посредникам и курьерам легально проезжать по их территории, чтобы эта богатая публика свободно тратила свои денежки, пополняя государственную казну. Отсюда нетрудно было добраться до соседнего штата Огайо.
Переправляясь через реку. Ковбой не встретил ни одного речного патруля и, перескочив через безымянный ручей, оказался наконец в свободном штате.
Свернув на грунтовую дорогу, он передал еще одно сообщение.
В штате Кентукки груз Ковбоя не считался контрабандой, его можно было везти спокойно. Однако местные власти не разрешали частным лицам иметь мощное оружие. Поэтому оснащение бронемашины здесь противозаконно. Чтобы избавиться от оружия. Ковбой должен встретиться на этой дороге со своими людьми. Поджидая их, он достал из кармана порванный чек и задумался. Когда на сельской разбитой дороге появился фургон. Ковбой уже знал, что ему нужно выяснить в первую очередь.
Главное — узнать, кто финансирует операции и откуда к Аркадию поступает хлорамфенилдорфин. Чек, который оставили нищие подростки, превратился для Ковбоя в долговое обязательство. В долг чести. И он должен его вернуть, чего бы это ни стоило! Поэтому для начала следовало разобраться что к чему.
Теперь уже недостаточно быть лучшим из лучших в своем деле. Надо понять, на чьей стороне и против кого он сражается. А если подтвердятся его худшие подозрения? Если окажется, что посредники действительно работают на орбиталов? Что тогда? Он знает, в чем заключается его долг и святая обязанность. Он выполнит все, что задумал, даже если на это потребуются годы жизни! До сих пор он считал себя свободным гражданином, и, если откроется печальная истина, его врагам несдобровать!
Из подъехавшей машины вышли люди и вежливо постучали по броне. Ковбой спрятал в карман разорванный чек. В его душе опять запела старинная гитара…
4
Город был раскален августовской жарой. В дрожащем горячем воздухе струились контуры зданий.
Закрыв глаза, Сара прижалась виском к прохладной металлической раме окна. Перед глазами стояло оранжевое пламя того рокового пожара. Рядом шумел кондиционер, казалось, предупреждая ее об опасности, напоминая от осторожности.
— Люди Каннингхэма предлагают за тебя деньги, сестрица, — мягко сказал Гетман. — Но я дал всем понять, что тот, кто согласится взять их, больше не друг мне. Правда, мое предупреждение остановит не каждого, слишком много в этом мире желающих подзаработать. И чтобы выйти на тебя, людям Каннингхэма достаточно выследить Дауда.
— Знаю. — Сара открыла глаза и посмотрела на плавящийся город.
Разговор происходил в больнице — цилиндрическом высотном здании с зеркальными окнами во все стены. В углу бормотал телевизор. На экране две сестры-кубинки с огромными глазами замерли подле постели отца, пораженного вирусом Хантингтона, наступила последняя стадия тяжелой болезни, бедняга уже потерял рассудок: дочерей он считает гарпиями, заявившимися полакомиться его печенью, а себя — прикованным к скале Прометеем. Сестры обреченно наблюдали агонию отца, рядом плакал подросток, методично вытирая слезы бумажными салфетками. Несколько мокрых салфеток валялось на полу измятыми траурными цветами.
Михаил беспокойно прохаживался вдоль окон-стен.
— У меня есть для тебя работа. Вполне легальная, оплата золотом.
Он назвал большую сумму. Значит, работа крайне рискованная. Михаил — человек чести, по крайней мере настолько, насколько может себе позволить посредник, но благотворительностью он не занимается, поэтому платить просто так не станет.
Сара подошла к оранжевому креслу. Устало села. Кресло пластиковое, жесткое, но Саре все равно. Опустив голову, она печально спросила:
— На кого я должна работать?
Недалеко от комнаты, где они разговаривали, находилась палата Дауда. Он уже пришел в сознание, и, чтобы заглушить боль, его пичкали огромными дозами эндорфина, значительно превышавшими те, что он принимал раньше. Его тело было обернуто специальной тканью, обрубки ног погружены в гель. Нужны трансплантанты, но деньги у Сары уже на исходе. Хлорамфенилдорфин приходилось сбывать по дешевке, потому что, вопреки уверениям Каннингхэма, на черный рынок вдруг выбросили невиданное количество этого наркотика, и он сразу подешевел. Если бы не надо было платить за содержание и лечение Дауда, Сара подождала бы, пока цены поднимутся до прежнего уровня. Но платить надо сейчас, не откладывая. Чьих это рук дело? Может, Каннингхэма?
Сара оказалась в абсолютно безвыходном положении. Раньше она работала телохранителем, но кто же возьмет ее на работу теперь, когда за ней охотятся? А особые поручения… Тут тоже ничего. Можно, конечно, пойти на улицу, но проституцией много не заработаешь. Да и, кроме того, где уверенность, что какой-нибудь клиент не выдаст ее, польстившись на обещанные Каннингхэмом деньги. Поэтому выбирать не приходится.
