Елена Хаецкая - Хальдор из Светлого города
Незнакомец сказал, прищурившись:
– Это ты – Хальдор из Светлого Города?
– Вам какое дело? – немедленно ответил Хальдор.
– Мне никакого, – охотно согласился незнакомец. – Тебя разыскивает Лохмор.
– Можете передать Лохмору, что я в полном порядке, – сказал Хальдор сердито.
– Ты вполне можешь сказать ему это сам.
Хальдор поднял голову и, изнемогая от бессильной злости, посмотрел незнакомцу в лицо.
– Для начала мне потребуется убить тех троих здоровячков, которые сидят вон там, под навесом.
– Так за чем же дело стало? – злорадно спросил одноглазый.
– У меня связаны руки, – сказал Хальдор.
Незнакомец повернулся к своему волку.
– Фреки, – сказал он, – пожалей мальчика.
Ухмыльнувшись и развинув острые уши, волк одним взмахом языка облизал Хальдору лицо. Хальдор вытерся о мокрый волчий бок и буркнул:
– Спасибо, я вполне утешен.
Незнакомец захохотал.
– Да, – сказал он. – Ты крепкий орешек. Давай сюда руки. Я ведь еле тебя нашел. Лохмор меня чуть живьем из-за тебя не съел. – Он рывком поднял Хальдора на ноги и принялся освобождать его от веревки. – А Лоэгайрэ… Ты знаком с Лоэгайрэ?
Хальдор кивнул.
– Так вот, Лоэгайрэ предложил устроить по тебе всенародный траур. Он был очень огорчен твоей смертью. Видишь, какой он верный друг.
Между тем боанниты зашевелились под своим навесом. Хальдор весьма справедливо предположил, что им не понравилось поведение незнакомца, который освобождает их пленника. Греллах выпрямился, задев головй брезент, где скопились солидные запасы воды, которая тут же выплеснулась на землю.
– Эй ты! – крикнул он. – Что ты там делаешь?
Ответа не последовало. Одноглазый скривился и пробормотал себе под нос:
– Терпеть не могу боаннитов…
Воины, невзирая на дождь, поднялись и с мечами в руках подошли к Хальдору. Рядом с двумя не слишком атлетическими фигурами они смотрелись очень внушительно.
Волк сел прямо в лужу и, глядя Греллаху в глаза, зевнул с противным повизгиванием. Сделал он это настолько нагло, что даже аргумент типа «бессловесное животное» выглядел бы не слишком убедительно.
– Ну, хватит, – сказал одноглазый боаннитам. – Погуляли по нашему Лесу – и будет. Пора вам и домой. А то Совет Старейшин без вас там в глубокой растерянности не знает, какое еще мудрое решение принять.
Все трое, как по команде, встали в боевую позицию.
– Не надо, – сказал Хальдор незнакомцу. – Они убьют вас. Лучше я сдамся.
Не слушая его, незнакомец поднял руку, и в ответ прогремел гром. Задрав голову к грозовым тучам, наползавшим на лес, он крикнул с южным выговором, как алан:
– Доннар!
Снова рявкнул гром – на сей раз прямо над ними. Дождь на мгновение затих – и вдруг обрушился водопадом. Незнакомец счастливо засмеялся, подставляя ладони воде.
– Я Один, – сказал он, откидывая со лба мокрые волосы.
Он протянул руку, над которой деликатно зависла шаровая молния. Боанниты отпрянули. Впервые в жизни они испытывали нечто вроде страха. Один ухмыльнулся. Молния с явной неохотой поднялась в небо и там взорвалась.
– Вон из Леса, – распорядился Один. – Еще раз увижу – продам в рабство троллю Форайрэ, он вам по третьему глазу во лбу приделает…
Он слегка дунул, боанниты отлетели к своим лошадям, словно под порывом ураганного ветра. Один повернулся к ним спиной,не желая больше тратить на них время. Но Хальдора он не обнаружил. Не дожидаясь окончания всей этой истории, юноша предусмотрительно исчез. Он не испытывал ни малейшего желания попадать из огня в полымя.
Один сплюнул в досаде.
– Вот леший – выругался он.
– Я здесь – пискнуло из полумрака елки.
Из-под еловой лапы высунулось бородатое создание и преданно заморгало.
– Сгинь, – мрачно сказал Один.
– Ну вот, то зовут, то сгинь, – проворчал леший и, обиженно хрустя, исчез в дебрях.
Один, нахмурившись, принялся размышлять, не выгладел ли он по-дурацки во всей этой истории. Если да, то Доннар потом не даст ему проходу своими шуточками. Юмор у Доннара не слишком интеллектуальный, зато тяжелый. Нечто вроде Большого Камня. Давит без затей, но наверняка. Словно подтверждая наихудшие предположения Одина, над головой у него весело прогремел гром.
16.
Хальдор ел. Лоэгайрэ с растроганным видом выносил для него из своего дома микроскопические баночки со слегка подбродившим вареньем, и наливая ему чай в дивную чашку, на которой были синим цветом нарисованы гражданин Минин и князь Пожарский. Хальдор опустошал баночку за баночкой и от счастья светился, как урановый рудник. Потом он объелся и сонно поблагодарил гнома, объявив, что хочет вздремнуть.
– Ложись в тенек, под дерево, а то голову напечет, – заботливо сказал Лоэгайрэ, и Хальдор, совершенно опьянев от варенья, жары и всеобщего обожания, невольно прослезился. Еще немного – и он кинулся бы гному на грудь с рыданьями. Лоэгайрэ пошел на крайние чудеса дружбы – он не стал подсчитывать убытки от пиршества героя. Чувствуя себя участником подвига, он удалился в дом, унося с собой опустошонную тару.
Хальдор спал довольно долго. Ему снилась рыжая собака, которая носилась, размахивая ушами, по маковому полю, и это был сон к счастью. Хальдору никогда раньше не снились собаки. Рыжий пес потерся об него лбом и сказал ломким баском
– Хальдор, эй…
Хальдор засмеялся во сне и, все еще смеясь, открыл глаза. Перед ним сидел дракон, и нос у него был перемазан вареньем. Щедрость Лоэгайрэ просто не знала в тот день границ – и кто знает, был ли еще когда-нибудь подобный же день в жизни Лоэгайрэ.
– Смотри, кого я привел, – сказал дракон.
Хальдор приподнялся, опираясь на локоть, и повернулся в сторну. Слегка улыбаясь, на него смотрел барон. Хальдор густо покраснел, зачем-то пошарил глазами по прибрежным кустам, потом пробормотал:
– Здравствуйте, господин барон.
Лохмор, усмехнувшись, потопал сквозь кусты к реке. Мальчик мимоходом ласково провел рукой по его спине.
Пригнув голову, Хальдор угрюмо смотрел на барона. Радость улетучилась. Вот единственное существо во всем Лесу, с которым я не хотел бы встречаться, подумал он. Гномов, троллей, драконов – никого не боюсь, а барона боюсь. И из этого рабства так просто не удрать.
Барон задумчиво сказал, не замечая, как кривятся губы Хальдора
– Хорошо, что я нашел тебя, Хальдор.
("…Неплохо, например, иметь вшей, которых можно было бы ловить на себе и давить под носом у этого аристократа…»)
– Как вам угодно, господин барон.
– Перестань называть меня «господин барон», – не выдержал мальчик.
– А как мне вас называть?
