Евгений Лотош - Птенцы соловьиного гнезда
— Ты еще здесь, Карина? — улыбнулась ей куратор. — Хорошо. Мы с Кулау думали, что ты уже ушла. Поздно спохватились, но главное, что успели. Пойдем-ка дойдем до его кабинета.
— Да, госпожа Томара… — девушка постаралась не подать виду, что озадачена. Зачем она в такой поздний час понадобилась главврачу? Она сделала что-то не так? — Парс, рядом.
Зверек соскочил со стула и нетерпеливо закружился вокруг нее. Она пошла, точнее, почти побежала за Томарой — та шагала споро и размашисто, словно у нее на плечах и не висел тяжелый рабочей день. Возле двери завотделением куратор остановилась и пропустила девушку вперед. Чоки-секретарша, как всегда, свежая и красивая, ослепительно улыбнулась им. Карина на всякий случай коротко поклонилась ей и скользнула в кабинет заведующего.
Доктор Кулау приподнялся за столом и приветливо кивнул ей.
— Добрый вечер, Кара, — сказал он. — Присаживайся. Ну, как тебе первая рабочая неделя? Не жалеешь, что решила стать врачом?
— Нет, господин Кулау, не жалею, — улыбнулась Карина ему в ответ, присаживаясь возле его стола. Томара села на стул напротив и сладко потянулась.
— Рад слышать. Я, в свою очередь, намерен сообщить тебе, что весьма доволен твоими первыми днями в отделении. Мы с Томой, если честно, не ожидали от тебя такой прыти…
— И такой ответственности, — добавила хирург.
— И ответственности, — согласился Кулау. — Если продолжишь в том же духе, со временем из тебя выйдет хороший врач.
— Спасибо, господин Кулау, госпожа Томара…
Карина почувствовала, что краснеет. Она знала, что хорошо работает, но как-то не ожидала, что ее станут хвалить. По крайней мере, папа хвалил ее только тогда, когда она достигала чего-то действительного выдающегося. И правильно — разве стоит одобрять человека, который всего лишь делает то, что должно?
— Ну, и в качестве поощрения мы решили сделать тебе сюрприз, — продолжил Кулау. — Не только, впрочем, в качестве, поощрения. Кара, мы от лица всего нашего хирургического отделения поздравляем тебя с днем рождения. Двадцать лет — хорошая дата. Пожалуй, самый лучший юбилей в жизни — уже круглый, но жизнь только-только начинается. Вот, прими в качестве небольшого подарка.
Он открыл ящик стола и вытащил из него высокий глянцевый параллелепипед, украшенный этикетками кондитерского магазина Варатты. С широкой улыбкой он поставил его на стол и с хитрым видом фокусника снял верхнюю часть коробки.
— Па-ру-раам! — торжественно пропел он.
…когда потемнение в глазах прошло, Карина осознала, что стоит, вжавшись лопатками в дальнюю стену кабинета. Сердце бешено колотилось, грудь словно забило жарким и вязким пухом из подушки. Руками она сжимала горло, словно намереваясь себя задушить, а манипуляторы эффектора спиралями оплелись вокруг тела. Наверное, если бы они могли воздействовать на нее, она раздавила бы саму себя в малиновый джем. Парс прижался к стене возле нее и громко шипел в пространство, оскалив клыки. Отлетевший стул вверх тормашками валялся в стороне, а Томара с Кулау смотрели на девушку одинаково круглыми от изумления глазами.
— Кара, что с тобой? — куратор встала и подошла к Карине, заглянув ей в лицо. — Ты словно обаку увидела!
— Простите, госпожа Томара, господин Кулау… — с трудом прошептала девушка, часто и тяжело дыша. — Простите! Моя вина. Приношу свои нижайшие извинения!
Он опустила руки и заставила манипуляторы расслабиться и свернуться в клубки. Словно во сне, она подошла к перевернутому стулу, подняла его и аккуратно поставила на место. Во сне… Когда много лет назад пирожное ночами снилось ей в кошмарах, она с таким же бьющимся сердцем, задыхаясь от слез, вскакивала с кровати — но рядом даже в глухую полночь всегда оказывался папа, к которому можно прижаться и выплакаться, успокаиваясь, чтобы потом забыться легким светлым сном без сновидений. Но сейчас папы нет рядом, и она уже давно не та маленькая тринадцатилетняя девочка, не способная успокоиться самостоятельно.
— Приношу свои нижайшие извинения, — почти нормальным голосом проговорила она. Хорошо, что Караби научил ее контролировать дыхание! — Я сверх всякой меры благодарна вам за проявленную заботу. Просто… просто… я никогда не отмечаю свой день рождения.
— Но почему, Кара? — Томара снова подошла к ней и, нажав на плечи, заставила сесть. — И почему ты так отреагировала на пирожное? Обычный шаклер. Кара, мы тебя чем-то обидели? Пожалуйста, скажи.
Сердце в груди Карины обратилось в камень. Если она скажет, для нее все кончится плохо. Если не скажет, обидит двоих людей. Любой выбор плох. Но Томара и Кулау хорошо отнеслись к ней, и они не заслужили такого отношения. А она… Если есть выбор между своими чувствами и чужими, выбирай чужие.
— Я не отмечаю день рождения, — сквозь силу произнесла она. — Десять лет назад в этот день я впервые убила человека. Людей.
— Ты? — недоверчиво осведомилась куратор. — Но ведь тебе тогда исполнилось всего десять! Как ты могла…
Она осеклась и переглянулась с Кулау.
— Кара, ты девиант? — спросил ее главврач.
Девушка молча кивнула.
— И в день рождения у тебя проявились особые способности?
— Да. — Понурившись, она смотрела в пол. Сердце бухало в груди так громко, что почти заглушало слова. — У меня был день рождения, и госпожа Мамира, моя воспитательница в детском доме, подарила мне такое же пирожное. Она всегда меня жалела. А мальчишки… у нас трое злых старших мальчишек всегда ходили компанией, они его отобрали. Даже не съели, а большей частью просто растоптали по полу. Я плохо помню, что произошло дальше. Кажется, у меня случилась истерика, и я… и у меня пробудился эффектор. Они погибли, все трое. Я разнесла всю комнату, а потом, когда вбежала госпожа Мамира, убила и ее.
Внезапно ей показалось крайне важным оправдаться именно перед Томарой и Кулау. Она вскинула взгляд.
— Я не хотела, честно! — горячо сказала она. — Я любила госпожу Мамиру! Но я себя совсем не контролировала!
— Да, так оно обычно и происходило… — вздохнул доктор Кулау. — Дети, не умея контролировать себя, убивали родителей, родственников и просто окружающих. Прости нас, Кара. Мы и понятия не имели, что у тебя в прошлом такая трагедия.
Против воли Карина криво усмехнулась. У нее, значит, трагедия? Интересно, а что тогда случилось у погибших?
— И что случилось дальше? — осторожно спросила Томара. — Тебя отправили в спецзаведение?
— Я убежала и скрывалась полгода. Та зима оказалась на удивление мягкой, и я могла жить в заброшенных домах на окраине города. Воровала из домов и магазинов еду, пряталась от людей… Я убила еще нескольких человек, которые случайно напугали меня. Потом на меня начали охотиться. Когда поймали, отправили в Институт человека, и я провела там два года.
