Игорь Дручин - Хрупкое время Ауэны. Сборник научно-фантастических произведений
— При правильном диагнозе в две-три недели.
— Тогда посмотри вторую психограмму. Она снята сейчас, только что.
— Не может быть! Значит, я абсолютно здорова!
— Нет, не совсем. Пики, хотя и выражены достаточно четко, но сидят на срезанных трапециях. Ешь яблоки, Элси!
— Очень странно, — задумалась Элси. — Если бы я не была свидетельницей, не поверила бы в такое быстрое излечение, да еще с помощью обыкновенных яблок. А может, все-таки сказался коньяк?
— Нет, дорогая моя, у тебя сейчас состояние лучше, чем тогда, когда я тебя встретил в Луна-городе, но ведь и тогда мы пили коньяк, не так ли?
— И чем ты все объясняешь?
— Ты хорошо знаешь, какие эксперименты проводит твой отец?
— Примерно знаю. Воздействие звуковых колебаний на растения.
— И занимается селекцией сортов, наиболее восприимчивых к ним, — добавил Эрих. — Так?
— Пусть так, — согласилась Элси.
— А к каким последствиям может привести подобное воспитание растений?
— Повысится урожайность, вкусовые качества… Не знаю, может быть, еще что-то…
— Вот именно, что-то еще! А это всего-навсего усвоение растениями различной информации и концентрации ее в плодах. Это естественно. Растение все лучшее отдает плодам!
— Ты считаешь, что отец мог вывести такие сорта, которые… — Элси запнулась, боясь высказать вслух мысль, показавшуюся ей слишком дикой.
— Да, — жестко ответил Тронхейм.
— Но это невозможно!
— А твой кузен Альфред, неожиданно обнаруживший математические способности? Не правда ли, странная прихоть посылать яблоки с Луны на Землю? Вся соль в том, что на Земле таких нет. Своим излечением ты тоже обязана им!
Элси задумалась. Тронхейм не мешал ей. У мисс Лумер было значительно больше материала для размышлений.
Она лучше знала и обстановку на станции, и истории болезней, развивавшихся на ее глазах, и многое другое, что следовало пересмотреть теперь под другим углом зрения. Эрих понимал, что его единственный шанс убедить комиссию поставить эксперимент — ее поддержка, но пойдет ли она против отца?
— Это ужасно, что ты говоришь, — прервала молчание Элси. — Но настолько же и фантастично, чтобы поверить.
У дверей замигала лампочка и загудел зуммер.
— Наверное, садовник, — прошептал Эрих. — Уйдешь в другую комнату?
— Да, пожалуй, от лишних разговоров.
Она тихо выскользнула за дверь. Тронхейм разблокировал вход.
— Проходите, мистер Лемберг. Как вы себя чувствуете?
— Благодарю. Преотлично!
— Очень рад. А как насчет провалов памяти?
— После того случая не было. Я вам, доктор, премного благодарен за процедуры.
— Думаю, моя помощь была не главной, — усмехнулся Тронхейм. — Все зависит от пищи и здорового образа жизни.
— Справедливо заметили, доктор! Возьмите меня. Питаюсь я умеренно, работаю среди растений, а они, как известно, выделяют кислород. Значит, я и чувствую себя лучше, чем другие.
— А, простите за любопытство, какие овощи вы предпочитаете?
— Фрукты, молодой человек, фрукты, а не овощи! Я предпочитаю яблочки, и не любой сорт, а шафранные. Я вот и вам принес. Побалуйтесь.
Лемберг выложил пакет с шафранными яблоками.
— Спасибо, — искренне обрадовался Эрих. Весьма кстати! Извините за назойливость, а вот тогда, когда у вас случилось… Вы не ели овощей?
— Да, знаете, я съел пару помидоров. Наверное, мне прислали по ошибке. Мистеру Лумеру известно, что я не любитель овощей.
— Вы точно помните?
— Помилуйте, как же не запомнить! Я же говорю, произошла ошибка. Если мне потребуется, я выбираю сам.
— Ну, а как ваша математика?
— Как ни странно, доктор, вы и здесь правы. Я буду просить мистера Лумера, чтобы он отпустил меня на пенсию. Денег я заработал достаточно. Вернусь на Землю и займусь решением мю-алгоритмов. Знаете, очень интересные задачи!
— Поздняя любовь самая сильная. А вы не пытались разобраться, откуда у вас возникло пристрастие к математике?
Старик задумался, покрутил головой.
— Не сочтите меня сумасшедшим, но я бы сказал, отчасти здесь виноваты опыты мистера Лумера.
— Каким образом?
— Понимаете, в секциях, где растут эти яблоки, у мистера Лумера установлены магнитофоны, которые передают вроде уроков математики. Очень толково объясняют. Это, знаете, вроде гипноза. Я ведь много лет работаю. Хочешь не хочешь-слушаешь. Наверное, повлияло. Правда, мистер Лумер всегда советует выключать их. В остальных секциях я так и делаю. Там другая программа. Иногда послушаешь, жутко становится. Там про Землю как начнет рассказывать, всю душу разбередит, хоть беги отсюда.
Эрих слушал не перебивая. К торжеству примешивалось ощущение удачи. Рассказ садовника — просто клад. Если бы еще заручиться его помощью!
— Значит, у вас во всех секциях магнитофоны?
— Почему во всех? Только в опытных. Они у нас отдельно, особняком расположены. Мистер Лумер не любит, когда кто-нибудь там бывает. Так что, доктор, вы уж не выдавайте старика, не говорите никому про опыты.
Эрих кивнул. Он не собирался без нужды подставлять садовника под удар, но чувствовал, что и союзника из него не получится.
Лемберг попрощался и ушел. Эрих заблокировал дверь и выпустил Элси из убежища. Она выглядела расстроенной и задумчивой.
— Ну что? — спросил Тронхейм. — Нравятся тебе представления вполне объективного и достаточно осведомленного человека?
— Его слова ничего не доказывают, — тихо, но упрямо сказала Элен. — Ведь он воспринимает информацию непосредственно.
— Просто он не догадывался, что получал информацию не только извне, но и изнутри. Сам факт, что во всех опытных секциях установлены магнитофоны, говорит о многом.
— Ни о чем не говорит. Допустим, для опытов потребовались низкие частоты. Использованы лекции по математике, записанные специально по программе обучения во сне. Ну и что же?
— Только то, что информация усваивается растениями и передается каким-то образом человеку, например, тому же Альфреду.
— А если просто совпадение?
— Хорошо бы. Но, к сожалению, у нас масса отрицательных примеров воздействия на психику. Те же говорящие огурцы! Им подготовлена такая программа, которая своей информационной нагрузкой травмирует и подавляет нервную систему.
— Нет, немыслимо, бред какой-то.
— Бред? Но ведь в каждой секции своя четко направленная программа и это легко проверить!
— А если нет?
— Тогда мне здесь больше делать нечего. Я немедленно отправляюсь восвояси…
Элси заколебалась. С одной стороны, ей не хотелось больше в оранжерею, подспудно она сознавала правоту Тронхейма, с другой — она жаждала правды, хотя и боялась ее.
