Леонид Смирнов - Ламбада, или Все для победы
- Не вздумайте глупить, - снова беззвучно сказал мужчина. - У меня к вам предложение...
И вот тут Бастан узнал его: это был член Президиума Политбюро ЦК товарищ Впадин.
Провожающих стало заметно меньше. Во всяком случае, мордатых, плечистых и рукастых. Перрон уже не приплясывал в едином музыкальном ритме, он наконец-то действительно провожал поезд. Изменение это произошло за последние пять минут.
- Они знают, почему вы здесь? - тихо спросил Бастан у дверей вагона "СВ".
- Я возвращаюсь из командировки в Сталиногорск, - ответил Впадин, когда провел Бастана в купе и запер дверь. - Это не прослушивается.
- А почему я оказался с вами? И кто я такой?
- Вы - резидент разведки Миротворцев, которого я сумел задержать в одиночку. Блестяще проведенная операция... - Товарищ Впадин рассмеялся. Смех его был немного искусственным. И это почувствовали оба.
- Которого вы вычислили, едучи из служебной командировки, - этак между делом? Прямо в центре толпы, на перроне? Воистину блестящая операция. - И Бастан вдруг пропел дурацким петушиным голосом:
Эх, яблочко!
Куда котисся?
В Эм-гэ-бэ попадешь
Не воротисся!..
Товарищ Впадин поморщился.
- Я действительно надеялся только на чудо - искал вас на каждой станции. Я был уверен: резидент попытается пролезть в этот экспресс единственный поезд, который нельзя отменить. Но как выделить вас в толпе?.. Все оказалось намного проще. За вами следили от самого Воронежа - Глаза Впадина были веселы. - Я сумел подслушать переговоры Гэ-бэ - не спрашивайте как. И потому я опередил группу захвата на один шаг. Скажите мне спасибо... - И почти без паузы:
- Я передам ваш материал Миротворцам.
Цекист смотрел на Бастана пристально, чуть улыбаясь уголками рта, следил за реакцией. "Благодетель, мать твою!.."
- Вот, значит, как... - Бастан выигрывал время. - Но вы не договорили, товарищ Впадин. - Голос его был бесцветен. - Вы ведь хотели добавить три слова: "При одном условии..."
В глазах цекиста зажегся недобрый огонек.
- Вы читаете все мои мысли или только выборочно?
- Только самые интересные.
- Условие такое, - заговорил Впадин, почесывая правую бровь. Он волновался, да еще как! - Вы сдаетесь гэбистам, не оказывая ни малейшего сопротивления.
- Только и всего? - хмыкнул Бастан.
Его обожгло холодом. Он проваливался в ледяную пустоту, которая возникла в нем же самом. Его не станет. Не станет... И очень скоро.
- Только и всего. Вы добьетесь главного, а ваша собственная жизнь... ну... ее вы в любом случае потеряли. Смиритесь и будьте несуетным. Вы ведь мудрый - я знаю. - Поза, сплошная театральщина, но до чего же к месту!..
- А если я откажусь?
- Меня заподозрят в сговоре с вами, и тогда я ничего не смогу сделать.
- Зачем это вам? Мстите за что-нибудь? Или земля горит под ногами?
- Врать не буду: горит. И я хочу уцелеть, и я смогу, если ВСЕ рухнет. Неужто ВАШИ мне тогда не помогут? Не отблагодарят за риск, за помощь?
- Никто еще не обвинял нас в неблагодарности.
На самом-то деле, если Эксперимент прикроют, все связи с Землей разом оборвутся. Какая уж тут протекция?.. Если только Впадин не захочет стать очередным галактическим диссидентом. Но тогда ему надо взять Бастанов отчет и сразу бежать - прямиком на станцию "Миротворец-316". Без семьи, без никого...
Бастан молчал. Он и не заметил, что поезд уже миновал город, рабочие поселки, сияющие ослепительной голубизной бараков, прошел по мосту с мощными каменными башнями. За окнами потянулись чахлые перелески, а потом и вовсе однообразная голая равнина с подмокшими скирдами сена.
Впадин опустился на диван и демонстративно поглядел на золотые наручные часы, потом уставился в окно. Колеса стучали по рельсам, напевая что-то малопонятное и с каждой минутой приближая резидента к Москве.
Бастан все так же стоял у закрытой двери купе и просчитывал возможные сценарии. Наконец он кивнул. Впадин почуял этот кивок округлым ровным затылком и обернулся.
- Хо-ро-шо, - сказал резидент. - Я согласен. У меня ведь нет выбора...
18
Огромная скала рушилась на уже готовое - укрепленное, утрамбованное, выутюженное полотно дороги. Рушилась медленно, как во сне, низвергаясь глыба за глыбой, словно это рассыпалась груда хрустящих ледышек на весеннем озерном льду. Только вот ледышки эти были по сто тонн весом. Лучи лазеров только дробили этот чудовищный камнепад, будучи не в силах распылить такие махины. Грохот был почти не слышен: акустические системы перешли в другой диапазон, спасаясь от неизбежной глухоты. Не успевший отскочить и увернуться боец-дорожник взмахнул руками, сложился под прямым углом и застыл, сломанный в поясе. Голова и грудь остались под камнями.
Обвал был не первым и даже не сотым. За последнюю неделю венерианская природа словно взбесилась. Те потери, которые раньше нес Советский Отряд Строителей (СОС) за месяц, теперь он нес каждый божий день. Произошло немыслимое: тектонически спокойные зоны вдруг ни с того ни с сего пробудились от вековой спячки, и там, где никто не ждал, - в глубоком тылу СОС получил нокаутирующий удар.
Аварийные бригады резерва давно пущены в дело, их остатки смешались с остатками проходческих и ремонтных бригад и были уже не раз переформированы, чтобы хоть как-то восстановить боеспособность. Их разбросали по основным участкам обороны, и они бились из последних сил. Так что СОСу нечем было латать вновь и вновь образующиеся дыры.
От истерических радиограмм, отправляемых через ретрансляционный спутник на Землю, было мало толку. Очередной транспорт прибудет только через декаду, к тому же нагружен он запчастями к уже вышедшей из строя технике. А стартовавшие в экстренном порядке три корабля проведут в пути никак не меньше четырех месяцев, да и в каждый из них нельзя вбить больше чем по сотне бойцов и по танку высшей защиты ИС. Вдобавок вчера погибли стратегические склады, и скоро закончится топливо и расщепляющиеся материалы.
Эвакуировать личный состав, даже если такое решение примет Кремль, было невозможно: Советский Союз имел слишком мало кораблей, да и при всем желании не мог за год произвести больше двадцати межпланетных запусков. Сейчас же речь шла о неделях, если не днях.
Небо багровело, наливалось коричневым, приобретая зримую тяжесть и все сильнее давя на грешную Венеру. Зазмеились разряды, расцвечивая мрачную небесную твердь. Молнии били все чаще, пока не сплелись в одну дикую вселенскую пляску. Непрерывные разряды грома слились с какой-то новой, непонятной волной грохота. По всему стокилометровому магматическому полю началось движение, как будто оранжево-красная равнина - водная гладь, а не каменистая твердь.
