Леонид Смирнов - Ламбада, или Все для победы
Трудились зэки на прокладке нитки газопровода, в механических мастерских и хлебопекарне. Труд исключительно физический, а потому особо ценный для кабинетных работников.
В чистенькой столовой, украшенной пейзажами родной природы, к Контролерам свободно подходили заключенные и совершенно искренне рассказывали о своем житье-бытье. Это были добродушные, открытые люди, вовсе не сломленные жизнью и, главное, чрезвычайно желающие исправиться, искупить свою вину перед Великой Родиной.
- Я теперь стыжусь содеянного и, хотя мне очень жаль терять здесь лучшие годы, прекрасно понимаю: это единственная возможность обелиться, смыть с себя грехи и начать новую жизнь. Даже если б каким-то чудом я избежал наказания, угрызения совести все равно не дали бы мне полноценно трудиться, превратили б мое существование в пытку...
- За что сидите? - осведомился Второколенный.
- Подрывная деятельность.
- А именно?
- Провел серию опытов, опровергающих постулаты гениального академика Лысенко.
- И кто вас разоблачил? После паузы:
- Моя жена. Как выяснилось, она всегда подозревала во мне врага.
- А сегодня как вы оцениваете свои опыты?
- Сама постановка вопроса была неправильна. Недопустима, я бы даже сказал. Нужно строить здание науки не на отрицании, а на созидании...
- Вам известны случаи гибели заключенных в этом лагере? - спросил Второколенный очередного собеседника.
Тот потер переносицу, покачал головой и, улыбнувшись, заговорил ровно и звучно. Он был явно рад, что может, не расплескав, донести до Высокого гостя все, что должен.
- Скоро выйду отсюда... Я освоил две нужные профессии: бульдозериста и механика. Мои руки теперь всюду найдут применение. Раньше был настоящим бумажным червем: месяцами не вылезал из пыльного кабинета, бесполезно перекладывал бумажки. Оказалось, что я совершенно не знаю жизни, и все мои бредовые фантазии именно от этого...
Когда бывший гуманитарий говорил, Второколенному чудилось - на грани слышимости - жужжание реле. Контролер понимал, что дальнейшие расспросы ничего не дадут, но должен был испробовать любую возможность. Психоанализаторы показывали Второколенному, что респонденты искренни и нет следов действия каких-либо наркотических препаратов или гипноза. Не подкопаешься...
Бывшие гуманитарии (нередко в очках, а порой даже в пенсне) с удовольствием показывали свои огрубевшие, натруженные руки, с окаменевшими мозолями, поломанными и расплющенными ногтями, с несмываемой чернотой, въевшейся в кожу и ногтевое ложе.
- Скажите, а часто у вас бывают несчастные случаи? - продолжал бить в одну точку Контролер, расспрашивая самого солидного из зэков (по виду явного старожила). - Сколько людей из вашего барака погибло за последние три года?
Старик был несколько смущен подобным вопросом.
- Я не знаю официальной статистики... - Он словно бы извинялся за свою неосведомленность. - Начальство вам обязательно предоставит полный отчет. Затем поднял на Контролера свои чистые, честные глаза. - Вы думаете, здесь превышен обычный процент производственного травматизма? Может, и так. Ведь мы - неумехи. Нас учат как могут. Но есть же, как говорится, клинические случаи...
Второколенный был уверен, что в целом тюремные показатели совпадают с уровнем травматизма в свободной экономике. Но вдруг именно на этот раз?.. Вдруг живые люди смогут опровергнуть мертвые цифры?
- У вас есть замечания, просьбы, предложения, как изменить режим содержания? - на прощание задал он традиционный вопрос.
Вперед выдвинулся немолодой сутулый человек с поразительно умным лицом. В глазах его тлела боль уничтоженного таланта. Он нервно потирал руки. Левое веко подергивалось, руки слегка дрожали. Он единственный портил картину райского умиротворения.
- Не ломайте ничего, пожалуйста. Ломать - не строить. Будет только хуже. Жизнь устоялась. Каждый знает правила и наилучшим образом - из возможного, конечно, - делает свою судьбу.
Слова его не понравились первому секретарю обкома, но он старался не подать виду. Начальник же лагеря набычился и кусал губы. Он ни за что не простит этого монолога интеллигентику. Оба они не понимали, что такой вот нестандартный ответ едва ли не самый лучший аргумент в защиту Эксперимента.
Кавалькада легковых машин миновала лагерные ворота и устремилась к городу, но другим маршрутом - как пожелал Высокий гость. Второколенный путешествовал по Союзу один. Он очень надеялся увидеть нечто такое, что пропустит его чванливый босс. Уж он-то, мобилизовав всю свою хитрость и профессиональный нюх, не даст запудрить себе мозги и выведет на чистую воду всю эту шайку. А заодно разоблачит в глазах Галактической Лиги некомпетентность и продажность нагло рвущейся к власти расы асвенситов. Один Хай-би-бо чего стоит!..
- Ну а поселения? Где они расположены? - спросил Контролер первого секретаря обкома. Ему почему-то казалось, что ответ будет неожиданным, даже оглушающим.
Сановник неопределенно повел рукой. До самого горизонта вдоль шоссе тянулись ровные ряды длинных ярко-голубых бараков с нумерованными крышами. Перед некоторыми из них копошились люди. Справа - за зеленой змеей лесопосадок - поднимался частокол дымящихся заводских труб. Второколенный не сразу понял, что речь идет об этих самых бараках.
- И как далеко они простираются?
Обкомовец прищурился, почесал щеку и наконец проговорил доверительным тоном:
- На две тысячи километров... - И замолчал, наслаждаясь произведенным эффектом. - Буду совершенно откровенен. Процесс перевоспитания редко бывает быстрым и легким. Одни излечиваются за год-два. Многие задерживаются здесь надолго.
Да, этот ответ оглушил Второколенного. Оглушил своей будничностью. Ведь Особая комиссия, конечно же, знала статистику и все основные факты. Спутники давали весьма качественную телеметрию и фотоснимки. Но это была отстраненная информация - холодная и сухая. Только здесь, на месте, можно прочувствовать ее каждой клеточкой и понять глубинную суть.
Чиновник говорил об этих двух тысячах километров как о чем-то само собой разумеющемся. И единственный слушатель - пусть даже против воли начинал верить, что да, действительно, иначе и быть не может, потому что не может быть никогда. Этот мир - основной продукт Эксперимента - вызывал у Второколенного ужас. Удушающий, вселенский, темный, обрушивающийся с небес и вдавливающий в землю по самую макушку. И ведь ничегошеньки нельзя сделать. Все или довольны своим существованием, или давно смирились. Иной жизни никто себе и не мыслит...
17
Вот и подошла к концу Генеральная проверка. Завтра - в полном соответствии с графиком - инопланетяне поднимутся на станцию "Миротворец-316".
