Альбер Робида - Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)
Каждое послѣдующее поколѣніе становилось все слабосильнѣе подъ гнетомъ чрезмѣрнаго мозгового труда, — умственнаго переутомленія, вызваннаго силою обстоятельствъ, — переутомленія, отъ котораго никто не могъ избавиться. Люди вскорѣ перестали вести борьбу съ неизбѣжнымъ рокомъ и отказались отъ теоретически необходимаго пнротивовѣса мозговой работѣ. Вслѣдствіе этого они съ каждымъ поколѣніемъ становились все малокровнѣе и гибли отъ преждевременнаго истощенія цѣлыми массами на полѣ жизненной битвы.
Это вырожденіе, задержать которое оказывалось невозможнымъ, привело въ ужасъ врачей. Вынужденные отказаться отъ борьбы съ малокровіемъ при помощи физическихъ упражненій, они прибѣгли къ другому средству и сдѣлали нѣсколько попытокъ возрожденія породъ съ чрезмѣрно утонченными нервами путемъ разумнаго скрещиванія съ представителями, или представительницами прямо противоположныхъ органическихъ свойствъ. Имъ удалось женить нѣсколькихъ юныхъ представителей малокровной интеллигенціи на здоровенныхъ крестьянскихъ дѣвушкахъ, найденныхъ послѣ тщательныхъ поисковъ въ отдаленныхъ деревенскихъ захолустьяхъ. Подобнымъ же образомъ нѣсколько десятковъ блѣдныхъ хрупкихъ барышень изъ ультра-цивилизованнаго кружка выданы были замужъ за малограмотныхъ носильщиковъ-негровъ, отысканныхъ на пристаняхъ рѣки Конго и внутреннихъ африканскихъ озеръ.
Очевидно, что подобныя попытки возрожденія могли бы благопріятно повліять на будущность расы лишь при условіи государственнаго вмѣшательства съ цѣлью обязательнаго упорядоченія браковъ. Процессъ возрожденія, предписанный правительственнымъ указомъ, предпринятый въ широкихъ размѣрахъ и систематически примѣняемый втеченіе нѣсколькихъ поколѣній, разумѣется, долженъ привести къ желанной цѣли. Къ несчастью, однако, несмотря на неотложную необходимость въ подобномъ шагѣ, существующія политическія условіа не дозволяли до сихъ поръ правительству мужественно вступить на этотъ путь и возложить на себя отвѣтственность, сопряженную съ такимъ рѣшеніемъ.
Мы еще недостаточно созрѣли для осуществленія столь здравой мысли. Мы признаемъ за государствомъ право располагать по усмотрѣнію жизнью гражданъ и устилать землю ихъ трупами, но не можемъ представить себѣ правительства въ роли настоящаго отца семьи, заботящимся объ интересахъ потомства и стремящимся по возможности обезпечить мудрыми мѣропріятіями здоровый и крѣпкій организмъ будущимъ гражданамъ.
Это воронье пугало, этотъ шатающійся живой скелетъ, Адріенъ Ла-Героньеръ, является потомкомъ могучихъ воителей, о которыхъ разсказываютъ древніе историки. Въ жилахъ его течетъ кровь галловъ, закаленныхъ въ бояхъ и въ борьбѣ со стихіями, — галловъ, которые ходили почти нагишомъ и тѣмъ не менѣе выносили всякія бури и непогоды. Кровь эта послѣдовательно смѣшалась съ кровью могучихъ франковъ, норманновъ и храбрыхъ средневѣковыхъ витязей, носившихъ на себѣ толстыя желѣзныя брони и разившихъ враговъ тяжелыми мечами и боевыми сѣкирами. Потомокъ этихъ героевъ, къ сожалѣнію, походитъ скорѣе на какую-нибудь смѣшную мартышку, дрожащую отъ старческаго безсилія, чѣмъ на своихъ предковъ съ твердыми мышцами и горячею кровью.
Бѣдный Ла-Геропьеръ! Его подвергли съ самой ранней юности дѣйствію интенсивнѣйшаго образованія, благодаря которому, 17-ти лѣтъ отъ роду, онъ былъ украшенъ уже дипломомъ доктора всѣхъ наукъ и чиномъ инженера. Затѣмъ, къ величайшей радости всѣхъ ему близкихъ, онъ вышелъ однимъ изъ первыхъ изъ международнаго института научной промышленности и, снабженный такимъ образомъ интеллектуальнымъ оружіемъ превосходнѣйшаго закала, устремился въ борьбу за существованіе, съ твердой рѣшимостью достигнуть какъ можно скорѣе богатства.
Въ настоящее время, когда жизнь стала такъ баснословно дорога, — когда бѣднякъ съ милліоннымъ капиталомъ можетъ на доходы съ него лишь кое-какъ влачить свое существованіе гдѣ нибудь въ деревенскомъ захолустьѣ, не трудно представить себѣ, сколько милліоновъ должны заключаться въ словѣ «богатство».
Гиппотизированный блескомъ этого волшебнаго слова, нашъ Ла-Героньеръ бросился очертя голову въ бѣшеный водоворотъ дѣловой жизни. Онъ отдался ей всѣмъ тѣломъ, всей душою и мыслью. Поступивъ въ лабораторію Филоксена Лорриса, онъ вскорѣ сталъ дѣятельнѣйшимъ его сотрудникомъ въ научныхъ изслѣдованіяхъ и компапьономъ въ нѣкоторыхъ наиболѣе крупныхъ промышленныхъ его предпріятіяхъ.
Втеченіе нѣсколькихъ лѣтъ Ла-Героньеръ положительно не давалъ себѣ ни минуты отдыха. Въ наше время, если тѣло и покоится ночью, разумѣется, послѣ долгой вечерней работы, то лихорадочно возбужденный умъ все же не прекращаетъ своей дѣятельности. Подобно машинѣ, пущенной полнымъ ходомъ, онъ не можетъ сразу остановиться и продолжаетъ работать во снѣ. Ночныя грезы имѣютъ чисто дѣловой характеръ. Это нескончаемый кошмаръ разсчетовъ и соображеній относительно текущихъ и только еще замышляемыхъ промышленныхъ предпріятій…
«Потомъ! Мнѣ недосугъ!.. Еще успѣю!.. Надо сперва заручиться богатствомъ!..»— говорилъ самъ себѣ Ла-Героньеръ, когда у него случайно пробуждалось стремленіе отдохнуть и успокоиться.
«Еще успѣю насладиться жизнью! Еще успѣю жениться!» увѣрялъ себя труженикъ-инженеръ, все глубже погружаясь въ научныя изслѣдованія и вычисленія, въ надеждѣ такимъ путемъ скорѣе достигпуть намѣченной цѣли.
Вотъ, наконедъ, онъ ея и достигъ. Опъ располагаетъ по истинѣ громаднымъ, блестящимъ состояніемъ, дающимъ ему право на всѣ радости жизни, отъ которыхъ онъ до сихъ поръ такъ упорно отворачивался. Къ сожалѣнію, однако, богачъ Адріенъ Ла-Героньеръ обратился въ дряхлаго, словно восьмидесятилѣтняго старца. Безъ зубовъ, волосъ и аппетита, поджарый, сгорбленный, изможденный и отощавшій до нельзя, онъ могъ теперь, да и то лишь при соблюденіи величайшихъ предосторожностей, не вставая съ кресла протянуть еще нѣсколько лѣтъ. Въ совершенно разслабленномъ его тѣлѣ дремалъ почти столь-же разслабленный умъ, вспыхивавшій лишь по временамъ какъ ночникъ, собирающійся угаснуть. Корифеи медицинскаго факультета, призванные на помощь, тщетно пытались примѣнять самыя энергическія крѣпительныя средства, чтобы вернуть сколько нибудь силы преждевременно состарѣвшемуся несчастливцу и хоть немного воскресить злополучнаго, полуживаго милліонера. Всѣ ихъ попытки доставляли лишь временное облегченіе и только слегка задерживали процессъ дальнѣйшаго ослабленія.
Тогда именно Сюльфатенъ, одинъ изъ самыхъ выдающихся инженеръ-медиковъ, смѣлый умъ котораго далеко опережалъ въ полетѣ своихъ изслѣдованій всѣ извѣстныя въ наукѣ воззрѣнія и системы, рѣшился подвергнуть радикальному исправленію организмъ, очевидно собиравшійся развалиться, и перестроить его совершенно заново.
