Михаил Тырин - Синдикат Громовержец
Он затянулся сигаретой и побрел прочь. Ему вдруг показалось, что в проулке мелькнули чьи-то вьетнамские джинсы, но он не придал этому значения.
* * *
Пакля любил бывать у своего старого дядьки, хотя эти посещения были связаны с одним неприятным обстоятельством. Денис Романович всякий раз начинал ворчать и укорять племянника за то, что тот не работает и не учится, а только шляется и тянет у матери деньги на танцы и сигареты.
Но Пакля дядькины укоры терпел и все равно часто приходил в его дом. А все потому, что у Дениса Романовича имелся замечательный чердак. Высокий, просторный, с большим светлым окном и скрипучим креслом-качалкой. И главное, здесь были тысячи разных интересных вещей, взятых Денисом Романовичем "от природы".
Пакля мог часами копаться в этих залежах, ощущая себя открывателем вековечных тайн. Самые разные диковинки попадались ему: коробка от немецкого противогаза, половинка портсигара с гравировкой "Поручику Брюхову от родных", хирургические щипцы из почерневшего железа, затрепанное удостоверение к медали "Мать-героиня", ржавый винтовочный затвор, темный штоф с остатками этикетки "Бобруйская винодельня им. Буре вестника".
И еще была у Пакли одна нестерпимая страсть: он любил читать чужие письма, которые дядька с непонятной целью привозил порой из своих "экспедиций". На чердаке имелось несколько картонных коробок с письмами, открытками и пустыми конвертами. Возможно, здесь был бы рад покопаться какой-нибудь филателист. Но Пакля не был филателистом.
Он обычно устраивался в качалке, закуривал и начинал подглядывать за прихотливыми изгибами чужих судеб. Он читал, близоруко щуря глаза и шевеля губами:
"...Сало в этом году не будем солить - Борьку придавил самошвал". Или: "А в пидогогический институт мне наступать несоветовали". Или так: "Меня тут каждый день бьют, но старшина говорит, что скоро перестанут".
Много захватывающих часов провел Пакля на чердаке у Дениса Романовича. Сегодня же он шел к нему с определенной целью: тихонько вернуть на место бинокль, позаимствованный для слежки за Халабудой.
Дядька встретил его во дворе, где снаряжал в дорогу, мотоцикл. Он почему-то не завел вечную унылую песню о полезном образе жизни, сказав вместо этого следующее:
- Наконец-то от тебя польза будет. Поедем сейчас грузить удобрения. Возьми в сарае халат.
- Э... - простонал Пакля, но возражать не посмел. Ссориться с дядькой нельзя. Иначе он рисковал потерять доступ к чердаку с сокровищами.
Мотоцикл домчал обоих до базы "Сельхозхимия". Денис Романович имел договоренность со сторожем и разрешение отсыпать пару мешков желтых слежавшихся гранул, которые уже несколько лет томились во дворе под снегом и дождем.
Пока Пакля орудовал лопатой, сторож наставлял дядьку:
- Много не сыпь. Землю уморишь. Берешь жменю - и под кустик. Под каждый кустик одну жменю. И только по осени...
Пакля, хотя и не являлся математическим гением, но быстро прикинул: если "жменю под кустик", то двух мешков дядьке хватит до тех времен, когда люди будут жить на Марсе, а сажать и копать картошку научат роботов.
Денис Романович, конечно, возможности не упустил. Мешки пришлось набить так, что еле сошлись завязки. С надрывным стоном Пакля перевалил добычу в люльку мотоцикла. Однако дядька его усилия вряд ли заметил и оценил. Он спрашивал у сторожа, что за досочки лежат у сарая и нельзя ли их тоже как-нибудь того...
На обратной дороге он поделился с Паклей переживаниями:
- Вот думаю, как мешки на огороде прятать? Видимо, лучше будет закопать...
Пакля чуть не взвыл. Он догадался, кому именно придется копать.
- Может, не на огород? - кисло предложил он. - Может, пока дома бросить, в сарай?
- Дома оно не особенно нужно, - пожал плечами дядька.
"И на огороде не нужно, - со злостью подумал Пакля. - И вообще никому эти мешки не нужны, хоть брось их посреди дороги..."
Денис Романович между тем с тоской вспоминал таинственно исчезнувший контейнер. Жаль, конечно, что все так получилось. Был бы сарайчик - бросить туда мешки, да под замок. И горя не знать.
Вид картофельных участков окончательно потопил Паклю в унынии. Это раньше он мог, пока взрослые работали, бегать по кустам и оврагам, стреляя из суковатой палки в гипотетических фашистов. Или запускать далеко-далеко картофелины с помощью гибкого прутика. Теперь не побегаешь и картошкой не покидаешься. Теперь только одно осталось: ишачить, обратив задницу к молчаливым небесам.
Вздохнув, Пакля зашагал к бурьяну.
- Куда? - встревожился дядька. - А копать?
- Да сейчас, сейчас... Только шлаки скину.
Он уже расстегнул пуговицы на своих вьетнамских джинсах, как вдруг заметил странный блеск в зарослях.
Отодвинув ногой стебель, он нагнулся.
- О-о-о! - вырвался у него восхищенный клич. У ног Пакли лежал серебристый шлем с полупрозрачным забралом. Он не походил ни на мотоциклетный, ни даже на летный, потому что был какой-то не в меру угловатый и заковыристый. Но вещь была потрясающая.
И тут раздался истошный крик дядьки:
- Брось! Сейчас же выкинь! Не трогай, не прикасайся!
Пакля перевел на дядьку глаза - тот просто побелел от ужаса.
- Как это "брось"? - удивленно произнес Пакля. - Зачем же его бросать?
С Дениса Романовича наконец сошла маска испуга, он в какой-то мере взял себя в руки.
- Не трогай, говорю. Не твое. Выбрось.
- Выбросить? - Пакля прямо-таки не узнавал своего родственника. Дядька, который тащил домой любую драную стельку, вдруг требовал избавиться от такой изумительной штуки.
- Выброси, и подальше! - строго сказал дядька.
- Никуда не выброшу, - наотрез отказался Пакля.
Он нашел в люльке пустой мешок, завернул в него свое сокровище и бережно уложил на дно.
Дениса Романовича все еще передергивало от каких-то неведомых Пакле чувств, но требовать он перестал. Потому что понял: уговорить племянника избавиться от шлема можно лишь одним способом - поведать ему историю странной находки. А эту тайну он собирался держать в себе так крепко, как только мог.
Поэтому, сколько ни приставал Пакля к дядьке, сколько ни выпытывал причину его неожиданного испуга, Денис Романович лишь плотно сжимал губы и отворачивался. Удивленному племяннику осталось лишь одно - разобраться с находкой самостоятельно.
* * *
И снова пришло событие, погрузившее Зарыбинск в привычное недоумение. Какие-то идиоты обокрали ветлечебницу.
С самого утра майор Дутов ходил по ее коридорам и кабинетам, пропахшим чем-то нехорошим, тупо наблюдая, как его сотрудники суетятся со своими кисточками и фотоаппаратами вокруг лабораторных столов, холодильников, похожих на аквариумы вытяжных шкафов и стеллажей с посудой и реактивами.
