Кристофер Кубасик - Подмененный
- Тебя... как... зовут? - запинаясь, спросил Эдди.
- Питер.
- Ты чист? Ну... понимаешь?..
- Чист? - удивленно переспросил тролль.
- Да. Ну знаешь... С документами порядок?
- Ну...
- Если ты чистый, значит, у тебя есть работа, жилье. Тебе не надо скрываться, сидеть в подполье... - Эдди вопросительно смотрел на подростка.
Женщина с серебряными сережками вернулась в бар и заняла столик рядом с Питером. Она бесцеремонно обратилась к его соседу:
- Билл, помнишь, как ты лежал в гробу?
Эдди мельком глянул на женщину - голова его пару раз дернулась, потом он перевел взгляд на Питера и пожал плечами.
- Мириюм! - коротко и презрительно сказал он.
- Я люблю тебя, Билл! - Женщина почти пропела эту фразу. Она определенно с кем-то разговаривала, но собеседника ее здесь и в помине не было.
Зрелище было жуткое, Питер буквально похолодел, а женщина со странным именем Мириюм по-прежнему напевно выговаривала, обращаясь к Эдди:
- Знаешь, что случилось, Билл? Когда ты умер, тебя сразу отправили в Ивангрин. Там так красиво!
- Что это с ней? - робея, спросил Питер.
- Не знаю. Ну, не знаю... Так, всякие слухи ходят...
Неожиданно голос женщины изменился, она отвернулась и исступленно закричала:
- Закрой дверь! Убирайся отсюда! - потом осклабилась и грустно сообщила: - Мы все умрем. Вся наша семья простится с белым светом. Тогда нам устроят похороны. Когда мы умрем. Я - следующая в очереди. - Ее голос вновь изменился, потеплел, словно она разговаривала с ребенком. - Значит, ты и есть мой ребеночек? Ты выскользнул из меня в туалете. Я завернула тебя в туалетную бумагу и спрятала в холодильнике. Ох, как долго ты там пролежал!..
Питер почувствовал, как мурашки забегали у него по коже. Ему захотелось уйти отсюда.
- С Мириюм совсем плохо? - хрипло спросил он у Эдди.
- Что плохо? - не понял тот.
- Ну, все. Эти имена, люди, к которым она обращается... Ты только послушай. Она -того?
- Что - того?
- Действительно родила... в туалете?
- Как я могу знать? - Эдди дернул головой. - Она уверяет, что так было. Поди проверь. Если что-то подобное и случилось, то скорее всего у нее в голове.
- Как это? - озадаченно переспросил Питер.
- Ну, как. Как это обычно бывает? Спрашиваешь, почему она разговаривает сама с собой? Не знаю. Что-то прет из ее головы. Ничего не поделаешь - одиночество...
- Одиночество?
- Ну да. Ты когда-нибудь был одинок? - Эдди со странной хитрецой посмотрел на тролля.
- Был... - Это слово он выговорил не спеша, прикидывая, что таилось за всем этим разговором. У него родилось чувство, что этот Торопыга Эдди жаждет втянуть его в какую-то историю.
- И ты тоже дошел до того, что начал разговаривать сам с собой? - Эдди опять дернул головой, - Ну, не так, как Мириюм, но с тобой тоже такое творилось? Чтобы в полный голос. И давай всем вокруг выкладывать все, что думаешь.
- Да.
- Это все от одиночества. Представь, что тебе больше не с кем разговаривать, никто больше не придет к тебе, не будет расспрашивать, как ты живешь. В конце концов каждый из нас остается один, но лучше быть наедине со смертью, чем наедине с жизнью. У тебя появляется охота почесать языком, а рядом никого нет, вот ты и начинаешь болтать с самим собой. Потом это входит в привычку. Тебе все больше и больше нравится это занятие, ты ничего странного в этом уже не замечаешь. Тебе никто не нужен, и люди вокруг перестают замечать тебя - чего можно ждать от тронутого, разговаривающего с самим собой? Так твоя привычка становится обязанностью, потом долгом, и люди начинают сторониться тебя. Кому охота выслушивать чужие жалобы! Они не хотят замечать... замечать... замечать тебя. И ты тоже! Тогда и наступает одиночество... - Человечек опять судорожно дернулся и закончил: - Одиночество... одиночество...
Питеру стало тягостно. Этот разговор буквально вымотал его. Он тоже почему-то потряс головой и спросил:
- Ты не знаешь, где бы я мог остановиться?
- Ну, у меня есть койка в одном укромном уголке. Здесь, недалеко... Эдди хитро улыбнулся.
- Нет, мне нужна гостиница, - осторожно ответил Питер.
- У тебя есть наличные?
- Немного, - солгал тролль.
- Здесь нет гостиницы, в которой тебе сдадут номер. Все боятся. - Эдди многозначительно закатил глаза.
- Знаю, - вздохнул Питер и глянул в сторону женщины. Неужели его ждет такая судьба? Может, лучше вернуться домой? Чтобы избежать одиночества...
Вернуться к папочке?..
Нет. Только не это. Тем более после той записки, которую он оставил на экране телекома. Он не может, поджав хвост, вернуться в свою конуру. Да еще в первую же ночь!...
А что, если связаться с доктором Лендсгейтом?
Тоже глупо. Он должен стать самостоятельным, добиться всего в жизни собственными руками. В любом случае он не желает, чтобы папочка или Лендсгейт видели его слабость.
- Послушай, парень, - сказал Торопыга Эдди. - Ты новичок на этой сцене? Точно? Точно! Ты не знаешь правил игры. А я знаю... Знаю... знаю... - как заводной повторил он. - Сечешь? Я могу помочь тебе, но и мне потребуется твоя помощь. Сечешь? - Эдди опять начал подергиваться, но на этот раз его конвульсии быстро прекратились.
- Ты здоровенный парень вон какой вымахал. Я как раз нуждаюсь в такой горе мускулов.
- Мне кажется... - Питер запнулся.
- Ты не обращай... не обращай... внимания на мои ужимки - Эдди попытался унять дрожь. - У меня что-то с рефлекторным аппаратом... Отсюда и судороги. Я был один из первых, позволивших провести на себе опыты, а уговорил меня деляга с черного рынка. Теперь уже мне за тридцать, а тогда мне было двадцать и я был отчаянный парень. Через восемь лет стал на себя не похож. Меня никто не узнавал. Знаешь, какой я был шустрый! Тихо, кто-то подслушивает. Тс-с-с!... А потом я убрался. Слинял, понимаешь... слинял, слинял... Как дух. Или как привидение. Но в последнее время чую - с рефлексами нелады. Какие-то сбои или что-то еще. Эй, не вертись - я не пьяный, я этой дрянью не балуюсь. Алкоголем... алкоголем... алкоголем... А вот как все это началось, понятия не имею. Приятели все время интересуются - Эдди, что это ты без конца дергаешься? А я глазки строю: мол, не понимаю, о чем это они. Так и рисую понахалке - вам, братцы, это все кажется. Ничего... ничего... Что еще я мог ответить? Что ты говоришь? - Эдди вопросительно посмотрел на Питера. Тот молчал. - А-а, плюнь и разотри. Но не так давно... давно... давно я разругался со всеми этими ублюдками из службы безопасности Арес. Ну их к дьяволу! Но в одиночку я работать не могу - сечешь, как меня трясет. Чуть что, я начинаю биться как рыба об лед. Эти сволочи из Арес швыряли меня на бетонную стенку, сечешь, лупили головой об пол. Теперь не знаю, что со мной творится. Я тебе это все к чему рассказал, сечешь? Чтобы ты знал, на что идешь. Но... но... но... вот что я хочу сказать по секрету - я думаю, мы сработаемся. Со мной это не так уж часто случается. Если рядом будет кто-то вроде тебя, держу пари, скоро все само собой прекратится. Это только нервное, понимаешь? Я впадаю в трясучку, когда что-то не получается, а когда все идет путем, то я - ого-го! Понимаешь, какие-то нелады, я слишком быстро реагирую и получаю слишком большую дозу адреналина и гормонов. Хотя, кажется, для паники никаких оснований нет, а адреналин же в крови... и вот что получается... - Эдди вновь задергался, страшно и мучительно. - Видишь? Сам прекрасно знаю, что нет никаких оснований для паники, а адреналина уже под завязку. И контроль теряю. Не знаю, что делать. Только ты учти - это не факт. Это только моя теория... теория... теория... - Торопыга Эдди гордо улыбнулся.
