Чарльз Ингрид - Вызов принят
Элибер невозмутимо пожала плечами:
— Наверное, добрая половина обитателей мальтенских трущоб может сказать о себе то же самое.
Яростный, недобрый огонь промелькнул в глазах министра:
— Речь не об этом. Джек несколько раз защищал вас от Рольфа, а потом его убили. Элибер опять пожала плечами:
— Ну и что?
Баластер уселся в кресло и пристально посмотрел ей в глаза:
— Я нанял Рольфа для того, чтобы он подобрал мне убийцу. Не глупенького мальчишку, за которым потом надо убирать следы, а особого ребенка с талантами, которые трудно переоценить.
Элибер опустила ресницы. Она больше не хотела видеть тот жестокий огонь, который блестел в глазах Вандовера, и потом, с каждым его словом на нее накатывало отчаяние.
Вандовер облизал пересохшие губы:
— Если вы хотите, я могу описать вам эти способности. Во-первых — хитрость, но это свойство мы можем найти почти у каждого ребенка, проживающего в трущобах. Во-вторых, быстрая реакция, в-третьих, хорошо поставленная речь, в-четвертых, темперамент, полностью соответствующий меткому и быстрому языку. Вы все еще не узнали себя, милая Элибер?
Ненависть, горячая, как кипящая смола, наполнила все её существо. Волосы, закрученные в пышный узел, стали тяжелыми и потянули затылок вниз. Элибер подняла руки и попробовала распустить прическу, и вдруг нож, который она спрятала в рукав платья, собираясь нанести визит Баластеру, тихонечко кольнул её пластиковым лезвием.
— Я могу продолжать? — Баластер смотрел на нее явно торжествующе.
Элибер не торопилась опускать руки — она медленно вынимала шпильки и пыталась расплести косу.
— К сожалению, я не та, за которую вы меня приняли, — спокойно ответила она.
— Да нет же, — министр нетерпеливо стукнул кулаком по столу. — Та, та, именно та. Однажды Рольф рассказал мне, как он вас обнаружил. Вы тогда были почти ребенком. Так вот, он попытался вас изнасиловать, но понял, что вы настолько сильнее его психически, что он не может этого сделать. Тогда я стал собирать информацию и понял, что иногда, очень редко, встречаются такие аномалии, связанные с полом. — Глаза Элибер вспыхнули и тут же погасли. Министр продолжал дальше: — Может быть, мне попробовать сделать то, что когда-то не удалось Рольфу?
— Я убью вас, — глухо ответила она.
— Возможно, — он подошел совсем близко. — Но не раньше, чем я произнесу те слова, которых вы боитесь больше всего. А потом — вы будете убивать без какой-либо причины или нужды в этом.
Лезвие ножа опять кольнуло её нежную кожу:
— Ради вас я не буду убивать никогда. — Элибер откинулась на спинку кресла и спокойно посмотрела ему в глаза.
Вандовер метнулся к двери и широко распахнул ее:
— А у вас не будет выбора. Вы принадлежите мне, леди, и с этим почти невозможно справиться. А теперь — убирайтесь отсюда!
* * *Он видел во сне темноглазого ангела. Этот ангел совсем не был похож на тех пухлых крылатых младенцев, изображения которых украшали апартаменты уокеров. Этот ангел был женщиной, любящей и яростной, и звали его Элибер. еёбелые одежды бились на штормовом ветру, они несли в себе дыхание тьмы и ветра, как это обычно и бывает во время бури. Волосы расплелись, и ветер подхватывал их и швырял прямо на её злое лицо. Волосы — пара крыльев. Глаза — два праведных негодующих огня.
Джек вздрогнул и проснулся. Какое-то время он лежал с закрытыми глазами и пытался удержать в памяти образ Элибер в голубом кафтане и с удивительными, экзотическими татуировками на коже. Такой она когда-то была на Битии. Воспоминания выплыли из глубины его сознания и тут же исчезли. Он спустил ноги на пол и сел. Воздуха, воздуха, как ему не хватало воздуха! Воспоминания снова нахлынули на него. Пока он не был одним человеком — две, хотя и очень похожие между собою, личности заполняли его существо. Итак, что-то случилось с ним — воспоминания о последних годах его жизни медленно возвращались. А значит, и над его жизнью, и над жизнью людей, которых он любил, нависала опасность. Это было ясно — ведь Пепис недвусмысленно намекнул ему на это. Интересно, а предполагал ли император, что те отрывочные воспоминания, которые остались в подсознании Джека, начнут оживать и накладываться на раннюю, возвращенную ему память?
И Пепис, и Баластер старались подкупить его. Они воевали и с ним, и друг с другом, и с целым миром. Острая яростная боль кольнула сердце. Джек вздрогнул и открыл глаза.
В углу комнаты кто-то шевельнулся, потом мягкий женский голос участливо сказал:
— Вот видишь, ты до сих пор не спишь по ночам! — Через полосатые тени, наполнявшие его комнату, к нему шла Элибер. Черное платье с едва заметным темно-синим узором, тяжелая грива золотисто-каштановых волос, а в глазах… и любовь, и ненависть.
— Как ты попала сюда? — удивленно спросил Шторм.
— Раньше ты не задавал мне таких вопросов, — в её карих глазах мелькнула острая, почти нестерпимая боль. Джек хотел сказать ей, что и сейчас помнит об этом, но побоялся, что подвергнет её неоправданному риску, и промолчал. Кажется, для начала он должен будет разобраться в том, какие ограничения вложил в его подсознание император, а уж потом действовать. Он постарался придать глазам выражение пустоты и холода и скучающим голосом спросил:
— Я должен помнить о том, что ты — вор?
Она присела на краешек постели и тревожно посмотрела на Шторма:
— Ты уже поговорил с Баластером?
Джек с трудом отвел от нее глаза. Кого же она напоминала ему сейчас — черно-синяя, мрачная? Ах, да, огромных птиц, которые пролетали над полями его отца на планете Дорманд Стэнд.
— За последние дни я успел поговорить со многими людьми, — безразличным голосом сказал он. — Насколько я понимаю, ты — единственный эксперт в области моих снов.
Она посмотрела на него твердо и пристально: — Ты действительно не узнаешь меня?
— Нет, — покачал головой Джек.
Элибер закрыла руками лицо, а потом оторвала руки и опять посмотрела на Джека.
Так вот что называл адом Святой Калин! Шторм должен был успокоить свою любимую и не мог. Что-то серьезное происходило с Элибер. Она нуждалась в его поддержке и любви, а он молчал и старался не замечать боль, разрывающую его сердце.
— Мы неплохая пара, — горько сказала Элибер. — И вполне годная для того, чтобы думать о спасении миров.
— Я только солдат пехоты, — ответил Джек и сам страшно удивился этому ответу. Видимо, его молодая, вновь обретенная память заговорила в нем. — Но я делаю все, что могу.
Элибер бросилась к его ногам:
— Джек, послушай, мне, наверное, лучше сейчас уйти?
