Айзек Азимов - Мечты роботов
— Хорошо. Теперь слушай внимательно. Черное вещество — это пустота. Пустота, простирающаяся в бесконечность. Маленькие блестящие точки — огромные массы материи, начиненные энергией. Это шары. Многие из них имеют миллионы километров в диаметре. Для сравнения имей в виду, что диаметр нашей станции всего полтора километра. Они кажутся такими маленькими, потому что они невероятно далеко. Точки, на которые направлены наши лучи, ближе и гораздо меньше. Они твердые, холодные, и на их поверхности живут люди вроде меня, миллиарды людей. Из такого мира и прилетели мы с Донованом. Наши лучи снабжают эти миры энергией, а мы ее получаем от одного из огромных раскаленных шаров поблизости от нас. Мы называем этот шар Солнцем. Его отсюда не видно — он по ту сторону станции.
Кьюти стоял у окна неподвижно, как стальное изваяние. Потом, не поворачивая головы, он заговорил:
— С какой именно светящейся точки вы прилетели, как вы утверждаете?
— Вот она, эта очень яркая звездочка в углу. Мы называем ее Землей. — Пауэлл ухмыльнулся. — Старушка Земля… там миллиарды таких, как мы, Кьюти, а через пару недель и мы будем там, с ними.
К большому удивлению Пауэлла, Кьюти вдруг рассеянно замурлыкал про себя. Это мурлыканье было лишено мелодии и похоже на тихий перебор натянутых струн. Оно прекратилось так же внезапно, как и началось.
— Ну а я? Вы не объяснили моего существования.
— Все остальное просто. Когда впервые были устроены эти энергостанции, ими управляли люди. Но из-за жары, жесткого солнечного излучения и электронных бурь работать здесь было трудно. Были сконструированы роботы, заменявшие людей. Теперь на каждой станции нужны только два человека. А мы пытаемся заменить роботами и их. Вот в чем смысл твоего существования. Ты — самый совершенный робот из всех, какие были построены до сих пор. Если ты докажешь, что способен сам управлять этой станцией, людям не придется больше появляться здесь, если не считать доставку запасных частей.
Он протянул руку к кнопке, и металлическая панель задвинулась. Пауэлл вернулся к столу, взял яблоко, потер его о рукав и надкусил. Его остановил красный блеск глаз робота. Кьюти медленно произнес:
— И вы думаете, что я поверю такой замысловатой, неправдоподобной гипотезе, которую вы только что изложили? За кого вы меня принимаете?
Пауэлл от неожиданности поперхнулся куском яблока и побагровел:
— Черт возьми, это не гипотеза! Это факты!
Кьюти мрачно ответил:
— Шары энергии размером в миллионы километров! Миры с миллиардами людей! Бесконечная пустота! Извините меня, Пауэлл, но я не верю. Я разберусь в этом сам. До свидания!
Он гордо повернулся, протиснулся в дверях мимо Донована, важно кивнув ему, и зашагал по коридору, не обращая внимания на провожавшие его изумленные взгляды. Майк Донован взъерошил рыжую шевелюру и сердито взглянул на Пауэлла:
— Что говорило это железное пугало? Чему там он не верит?
Пауэлл с горечью дернул себя за ус.
— Он скептик, — ответил он. — Не верит, что мы создали его и что существует Земля, космос и звезды.
— Разрази его Сатурн! Теперь у нас на руках сумасшедший робот!
— Он сказал, что сам во всем разберется.
— Очень приятно, — кратко сказал Донован. — Надеюсь, он снизойдет до того, чтобы объяснить все это мне, когда разберется. — Он внезапно взорвался. — Так вот, слушай! Если этот железный болван попробует так говорить со мной, я сверну ему хромированную шею! Так и знай!
Он бросился в кресло и вытащил из кармана потрепанный детективный роман.
— Этот робот давно действует мне на нервы. Уж очень он любопытен!
Когда Кьюти, тихо постучавшись, вошел в комнату, Майк Донован что-то проворчал, продолжая вгрызаться в огромный бутерброд с салатом.
— Пауэлл здесь?
Не переставая жевать, Донован ответил:
— Пошел снимать параметры электронных потоков. Похоже, что ожидается буря.
В это время вошел Пауэлл. Не поднимая глаз от графиков, которые были у него в руке, он сел, разложил бумаги перед собой и начал что-то подсчитывать. Донован глядел ему через плечо, хрустя салатом и роняя крошки. Кьюти молча ждал.
Пауэлл поднял голову.
— Дзета-потенциал растет, но медленно. Так или иначе, параметры потока неустойчивы, и чего можно ожидать, я не знаю. А, привет, Кьюти. Я думал, ты присматриваешь за установкой новой силовой шины.
— Все готово, — спокойно сказал робот. — Я пришел поговорить с вами обоими.
— А-а! — Пауэллу стало не по себе. — Ну, садись. Нет, не туда. У этого стула треснула ножка, а ты тяжеловат.
Робот сел и невозмутимо произнес:
— Я все продумал.
Донован сердито посмотрел на него и отложил остатки бутерброда:
— Если это по поводу твоих дурацких…
Пауэлл нетерпеливо перебил его:
— Говори, Кьюти. Мы слушаем.
— За последние два дня я сосредоточился на самоанализе, — сказал Кьюти, — и пришел к весьма интересным результатам. Я начал с единственного верного допущения, которое мог сделать. Я мыслю, следовательно, я существую…
— О Юпитер! — простонал Пауэлл. — Робот-Декарт!
— Какой еще Декарт? — вмешался Донован. — Послушай, по-твоему, мы должны сидеть и слушать, как этот железный маньяк…
— Успокойся, Майк!
Кьюти невозмутимо продолжал:
— Тогда возникает вопрос: в чем первопричина моего существования?
Пауэлл так стиснул зубы, что на его скулах вздулись желваки.
— Ты говоришь глупости. Я уже сказал тебе, что тебя собрали мы.
— А если ты не веришь, — добавил Донован, — то мы тебя с удовольствием разберем!
Робот умоляюще простер мощные руки:
— Я ничего не принимаю на веру. Каждая гипотеза должна быть подкреплена логикой, иначе она не имеет никакой ценности. А ваше утверждение, что вы меня создали, противоречит всем законам логики.
Пауэлл предостерегающе положил руку на стиснутый кулак Донована.
— Почему ты так считаешь?
Кьюти засмеялся. Это был нечеловеческий смех, — он никогда еще не издавал такого машинного звука. Резкий и отрывистый, этот смех был размеренным, как стук метронома, и столь же лишенным эмоций.
— Поглядите на себя, — произнес он наконец. — Я не хочу сказать ничего обидного, но поглядите на себя! Материал, из которого вы сделаны, мягок и дрябл, непрочен и слаб. Источником энергии для вас служит малоэффективное окисление органического вещества, вроде этого, — он с неодобрением ткнул пальцем в остатки бутерброда. — Вы периодически погружаетесь в бессознательное состояние. Малейшее изменение температуры, давления, влажности, интенсивности излучения сказывается на вашей работоспособности. Вы — суррогат! С другой стороны, я — совершенное произведение. Я прямо поглощаю электроэнергию и использую ее почти на сто процентов. Я построен из твердого металла, постоянно в сознании, легко переношу любые внешние условия. Все это факты. Если учесть самоочевидную предпосылку, что ни одно существо не может создать другое существо, превосходящее его, — это разбивает вдребезги вашу нелепую гипотезу.
