Вадим Проскурин - Добрая фея
— А с этим Сашей у него как отношения? — спросил Костя.
— Очень хорошие, даже лучше, чем с матерью, — сказала Инна. — Похоже, Саша — очень хороший человек, хоть и из КОБ, даже странно. Я вглядывалась в ментов на улицах, у них обычно очень неприятные души, грязные такие. А Саша совсем не такой. Правда, я его видела только через отражение в душе Андрея, я не знаю, какой он на самом деле. Но, скорее всего, хороший.
Костя почувствовал укол ревности. Казалось бы, он должен радоваться, что новый муж Ольги оказался достойным человеком. Андрею будет лучше, не будет дома скандалов, не придется нервничать из-за того, что рядом с тобой живет чужой и противный мужик. Да и Ольге Костя, несмотря ни на что, зла не желал. То есть он думал, что не желает ей зла, но какой-то мерзкий маленький червячок на самом дне души тихо подзуживал: «Так ей и надо, суке, раз меня бросила». Но если бы она не бросила Костю, он бы не встретил Инну, не сделал бы великое открытие, так и продолжал бы существовать, перемещаясь из семейных проблем в проблемы на работе и обратно. Это даже хорошо, что она ушла, теперь его желания исполняются. Кстати…
— А у Андрея ты какое-нибудь желание исполнила? — спросил Костя.
Инна отрицательно покачала головой.
— Кажется, нет, — ответила она. — По-моему, у него вообще нет сильных желаний.
— Как это? — удивился Костя. — Он абсолютно счастлив? Или слишком пассивен, чтобы чего-то желать?
— Ни то ни другое, — сказала Инна. — По-моему, он сам не знает, чего хочет. Все резко переменилось, у мамы новый муж, у папы новая жена. — Она резко осеклась и после секундной паузы продолжила: — Извини, не хотела тебя обидеть. Не жена, подруга, жена — это когда штамп в паспорте.
— Я не обиделся, — сказал Костя. — На самом деле это тебе положено обижаться. Я ведь не смогу на тебе жениться, чисто технически, у тебя паспорта нет. Кстати, не боишься ходить по городу без документов?
— Не боюсь, — сказала Инна. — Меня не остановят, у меня есть желание, чтобы менты меня не останавливали, и оно работает. Это мое свойство.
— А что это такое — свойство? — спросил Костя. — Ты так часто об этом говоришь… Ты имеешь в виду, что исполняешь желания автоматически, независимо от своей воли?
— Примерно так, но не совсем, — сказала Инна. — Представь себе, ты выходишь из подъезда, а навстречу маленькая женщина катит коляску с ребенком, а впереди лестница. Ты поможешь ей независимо от своей воли?
Костя улыбнулся, Инна улыбнулась в ответ. Костя понял, что она поняла, что он понял ее правильно. Эта телепатия — такая странная вещь…
— Так, получается, для тебя все люди слабые и нуждаются в помощи?
— Не все, — ответила Инна. — Бывают сильные люди, а бывают слишком глупые, чтобы я могла им помочь. А некоторые вообще отвратительны, бомжи, например, бандиты всякие, наркоманы…
— Но одному наркоману ты помогла, — заметил Костя.
— Это был редкий случай, — вздохнула Инна. — Такие люди, как тот парень, редко спиваются и скалываются, у него это был несчастный случай. Плохая семья, неудачная любовь… Чаще бывает по-другому. В вашем обществе нет нормального механизма отбора, слабые и глупые не отсеиваются, им приходится самим убивать себя. Одни пьют водку, другие колют героин, третьи воруют и попадают в тюрьму, но это все разные формы одного и того же процесса. Подсознание человека понимает, что он лишний, никому не нужен, ничего не умеет, человек разочаровывается в жизни и начинает искать смерти. А сознание не понимает, чего он ищет, смерть приходит как бы сама собой.
— Интересная точка зрения, — сказал Костя. — Наверное, тебе противно смотреть на наш мир. Живые трупы…
— Нет, все не так плохо, — возразила Инна. — Живых трупов не очень много, симпатичных людей гораздо больше. К тому же я понимаю, что по-другому нельзя. Раньше у вас были войны, это намного хуже, в войне слишком большую роль играет случайность. Особенно когда у вас изобрели радио.
— А радио тут при чем? — удивился Костя.
— Без радио невозможна артиллерийская стрельба по площадям, — объяснила Инна. — Вчера я посмотрела передачу по телевизору, там это объясняли. Раньше люди сражались копьями, мечами и стрелами, тогда в войне побеждал самый сильный, ловкий и умный.
— А умный почему?
— Только умный мог устроить свою жизнь так, чтобы не работать в поле, а тренироваться с оружием. А потом основным оружием стали пушки, и все стала решать случайность. Когда солдат лежит под обстрелом, от него почти не зависит, погибнет он прямо сейчас или будет жить дальше. Конечно, умный солдат выберет лучшее укрытие, но от прямого попадания ничто не спасет.
— Понятно, — сказал Костя. — Может, войны потому и прекратились, что перестали приносить пользу?
— Скорее всего, — сказала Инна. — Эволюция — вещь хитрая и непостижимая, не всегда ее пути очевидны. А может, дело не только в эволюции. Иногда мне кажется, что вы, люди, тоже умеете исполнять желания, только не так качественно, как я. Наверное это даже хорошо, у людей слишком много желаний которые лучше не исполнять. А хорошие, правильные желания люди обычно прячут от самих себя.
— А я какие-нибудь желания прячу? — спросил Костя.
Инна внимательно вгляделась в него, и он понял, что она смотрит не глазами. То есть глазами она тоже смотрит, но это просто свойство человеческого тела — смотреть на то, о чем думаешь.
— Ничего серьезного, — сказала Инна. — Большое желание у тебя только одно, я его постепенно исполняю. С тобой все в порядке, у тебя очень красивая душа, изящная, сбалансированная.
— Спасибо, — смущенно пробормотал Костя. — Знать бы еще, когда это желание исполнится…
— Скоро, — пообещала Инна. — Намного быстрее, чем ты рассчитываешь.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Болезнь
1
Поговорка «понедельник — день тяжелый» окончательно потеряла актуальность для Кости. Все выходные он нетерпеливо ждал, когда снова окажется в лаборатории, войдет в виварий и посмотрит своими глазами, как чувствуют себя двадцать семь подопытных мышей: семь исцеленных в первом эксперименте, десять, получивших инъекцию препарата в прошлый вторник, и еще десять из контрольной группы, которым предстоит умереть в ближайшие дни. Все оказалось даже лучше, чем он ожидал: в основной группе второго эксперимента выжили все, стремительного распада опухоли не наблюдалось ни у кого. Возможно, та неудача — просто несчастный случай, аномальное наблюдение. Да даже если и нет, девяносто пять процентов вылеченных больных — по-любому невероятно большое число для рака четвертой стадии.
